Армейские сборы в Кандалакше

Мы жрали по утрам перловку
и масло – двадцать грамм на рыло,
и объявляли голодовку,
когда нам это всё обрыдло –
хлебать дерьмо из грязной миски
и слушать окрики сержанта
и жеребятину про сиськи
от молодого лейтенанта.

Почти полвека пролетело
с тех давних сборов в Кандалакше,
но почему-то то и дело
о той пустой перловой каше,
которой набивали пузо,
мечтая о борще домашнем,
я вспоминаю. Память вкуса
мне вновь напомнила о важном.

Ноябрь, заснеженные сопки,
и вкус промёрзшей голубики,
и кирзачи на скользкой тропке,
на льдинках солнечные блики,
и липкий пот из-под ушанки,
я выбился совсем из силы,
и съел бы хлеба полбуханки…
Когда со мной всё это было?

Заснеженная Кандалакша,
усы на всех солдатских лицах.
Вы злы, полковник? Воля ваша.
Но где в Уставе та страница,
что запрещает быть с усами?
И нет у вас на то ответа,
что мы хоть в этом малом – сами,
хоть в этом, блин, без трафарета.

Жить ненавижу по подсказке,
ходить колонной или строем,
бежать в противогазной маске,
решать вопросы мордобоем,
я ненавижу автоматы
и точно так же – револьверы,
зато люблю, когда солдаты
озеленяют парки, скверы.

Нет, я не пацифист, конечно,
и мог бы, – воевал с врагами,
но гадко мне, когда беспечно
зазря грохочут сапогами,
горланят строевые песни
под горны и под барабаны,
неужто вам границы тесны,
вам, твердолобые бараны.

Прошло полсотни лет с тех сборов,
и в тех краях я не был боле,
немало на земле просторов,
где не был никогда дотоле.
Нет, я люблю тот север дальний,
люблю заснеженные сопки –
и всё же, бросив взгляд печальный,
те сборы вынесу за скобки.

12.01.2020