Монолог Люцифера

Я мимо шел и вот, увидел Вас!
Я встрече рад. Надеюсь, что Вы – тоже.
И Вы, кто на галерке ерзает сейчас.
И Вы, с комфортом занимающие ложи.

Мы все – рабы. Да-да, я так сказал.
И то, естественно, не выраженье лести.
В смятеньи легком не оглядывайте зал.
Вы все, и в одиночестве, и вместе
Достойны унизительнейшей чести
В мольбе пред адом на колени пасть,
Впадая в потребительскую страсть.

Все алчут, все желают боле
Того, что подчиняется их воле.
Упрямству борова подобны те потуги.
Все – те, богатства признанные слуги
И все зовут меня. Мое же дело –
Сокрыть границы должного предела
Всего, что сущего имеется вокруг.

Ты хочешь знать, кто я такой, мой друг?
К несчастью – также ревностный служака
Неутолимой алчности людской.

Мне ведомо похмелье, но, однако,
Не знаю я, что есть умеренность, покой…

Я похотливость, срочно, выдам на гора.
Сейчас, потом, сначала и опять.
Когда, к примеру, вызреет пора
Призыву прародительницы внять.

Так дикий воин, совершив набег позорный,
Мне предается, слабый и покорный,
Вкушая плод насилий, грабежа.
Меж ним и добродетелью межа
Легла, как пропасть между скал отвесных.

Так кавалер, в кругу девиц прелестных,
Не знает, что довольствие судьбой
Ему нашептано – конечно, сниже – мной.

И так изменник, полный дерзкой жажды
Мне на закланье принесет однажды
Не душу даже – мелкую душонку.

Воистину, Создатель лишь ребенку
Душевность непорочную дает.
А я ее по капле отнимаю.
(Не в том ли, впрочем, ремесло мое?)

Когда волную недозрелый ум
Столь показной реалистичностью всех дум.

Неисполнимым, всяко, искушаю
Того, кого томит душевный жар.
Он полагает – это дар.
Хотя у дара есть цена,
Ему неведома она.

Да и кому какое дело,
Когда привычность надоела,
Желается опять пытать
Свою естественную стать.