Высоцкий и Вертинский - параллели и пересечения

               

                «Александр Вертинский – выдающийся родоначальник блестящей
                плеяды наших бардов, таких как: Булат Окуджава, Владимир
                Высоцкий, Александр Галич, Юлий Ким, Александр Городницкий,
                Юрий Визбор, Евгений Клячкин, Александр Кукин, Александр
                Лобановский и многих других…»
                (А. Северный, Концерт с ансамблем «Братья Жемчужные» «Памяти
                Вертинского», 8 марта 1976 г., Ленинград, Институт гриппа)

                «Как яркий выразитель «толпового» в последнее десятилетие,
                Высоцкий, несомненно, неповторим, даже своеобычен. В этом плане у
                него без особых затруднений обнаруживаются и свои, сугубо
                специфические предтечи. В 30-е и 40-е годы – Лещенко, в 50-е –
                Вертинский, в 60-е – Окуджава».
                (В. А. Канашкин, «На пути к себе. Народная мысль и движение
                времени» (Краснодар, 1985), гл. «Народная мысль и современность»)

                «Гляди-ка, друг мой, над Россией сияет созвездие «Барды»…
                Вертинский, Высоцкий, Галич…»
                (П. Леонидов (Рабинович), «Владимир Высоцкий и другие» (1992))
               
    Александр Николаевич Вертинский (1889–1957) – певец, поэт, композитор, артист, человек оригинальнейшего таланта и незаурядной судьбы.
    Первые его громкие успехи – песенные, в жанре, в котором он наиболее реализовался, преуспел и известен, – относятся к 1913-14 годам. После неудачных попыток «найти себя» в драматическом театре, после дилетантских, в сущности, литературных дебютов на страницах киевских газет и журналов, молодой Вертинский, более или менее случайно и, без сомнения, интуитивно набрел на свой особый жанр: он стал сочинителем и исполнителем томных, зачастую – меланхоличных «песенок настроений». И песенки эти быстро принесли юному артисту большую известность.
    Вначале участник сборных концертных программ, певец в малиновом фраке, Вертинский вскоре стал давать сольные концерты, гастролировать по стране и за какие-нибудь два года завоевал всероссийскую славу.
    Успех его, ранний, внезапный и шумный, сперва казался дешевым и заведомо непрочным. В популярности Александра Вертинского, певца, не обладавшего ни выдающимися вокальными данными, ни вокальной школой, было нечто неосновательное, зыбкое, эфемерное и кратковременное. Казалось, через год-другой его забудут, как забыли многих любимцев капризной публики, «королей на сезон».
    Но случилось иначе: время войны, смут и революций, сокрушившее и уничтожившее многое, незыблемые, казалось, ценности, обнаружило по отношению к искусству Вертинского необыкновенную заботливость. Слава певца, окрашенная легким оттенком сомнительности, сопровождала всю его долгую и переменчивую жизнь…
    Первые песни Александра Николаевича – мрачны и горестны. Таковым, видимо, было его мироощущение. Романсы и «печальныя песенки», сочиненные им на стихи Блока, Северянина, Есенина, а затем и на собственные тексты, излагали слушателю тему разлуки, расставания, душевных мук, «осенней слякоти бульварной», холода и смерти. Надо полагать, они были созвучны происходящему в душе певца, и происходившему вокруг. «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Панихида хрустальная», «Бал Господен» или блоковские строки «Белые священники с улыбкой хоронили маленькую девочку в платье голубом…», как ни странно, принимались публикой. Смерть воспринималась автором и его почитателями как вожделенная, пришедшая, наконец, минута блаженства и покоя. Посреди хаоса и разрухи, царивших повсюду…
    Но Вертинский был живым человеком, к тому же – молодым. И лирические, любовные мотивы в его творчестве тоже имели место быть. Натура страстная и яркая, артистическая не могла пройти мимо женской красоты! В его репертуаре появляются, постепенно вытесняя печальные, песенки и романсы «пикантные и невинные, слегка жеманные» – «Минуточка», «Сероглазочка», «Безноженка», «Лиловый негр»… Певец поет их шаловливо, радостно, словно капризничая и легкомысленно заигрывая с судьбой. Попутно, при этом, увеличивая армию своих поклонников, а точнее – поклонниц.
    В период эмиграции в творчестве Александра Вертинского, воспевающего трагедию и любовь, стали звучать еще и ноты бегства от действительности, меланхолического фатализма и ностальгии. Оказавшись в Париже, Стамбуле или Шанхае, где «полным-полно было» его соотечественников, русских эмигрантов, «на бис» принимаются его ариетки и «жестокие баллады» – «Чужие города», «О нас и о родине», «В степи молдаванской». Мотивы тоски по родине и надежды на возвращение звучат в этих и других песнях эмигрантского периода.
    Певцу выпал счастливый билет – прихоть Сталина позволила воплотить эту надежду. В 1943 году, в самый разгар войны, Александр Вертинский возвращается – теперь уже в СССР. Возвращается окончательно. Успех Вертинского в Москве, Ленинграде, родном Киеве, в крупных городах Севера, Сибири и Дальнего Востока был ошеломляющим! С ним в страну словно вернулась часть той утраченной культуры поэтического выражения затаенных и вечно волнующих человеческих чувств, которая казалась давно погибшей.
    В последних стихах и песнях все явственнее проявлялась еще одна черта Вертинского – самоирония: в них он «мягко посмеивается» над прежними страстями и увлечениями. А появившиеся на свет у Александра Николаевича дочери – «под жизни занавес» – заставляют певца писать детские и колыбельные стихи и песни, конечно же, посвященные «доченькам моим» – ныне известным актрисам Анастасии и Марианне Вертинским.
    Скончался Александр Николаевич Вертинский в Ленинграде, после концерта. Русскому Пьеро было 68 лет…
    В некоторых некрологах вместе с артистом хоронили и его жанр. По сути – жанр городского романса…
    Конечно, Вертинский неповторим. Но «жизнь, полная треволнений, искушений, ошибок и поисков настоящего счастья» продолжается в каждом новом поколении. И выяснилось, что не только жанр Вертинского, но и его собственные песни – живы. И – необходимы этим новым поколениям.
    Безусловными продолжателями дела жизни и жанра Александра Вертинского можно смело назвать Аркадия Северного, Константина Беляева, Владимира Шандрикова, Александра Розенбаума…
    А Владимира Высоцкого?
    Думается – тоже.
    Об этом говорят критики и люди, близко знавшие Владимира Семеновича. Они утверждают, что Вертинский и Высоцкий – явления одного дара и ряда, и что их творческие биографии – пересекаются.
    «Корни авторской песни уходят в песенный фольклор, в музыку городского быта: бытовой романс, уличные песенки, марши, танцы, вальсовая песенка, купеческая и кабацкая музыка, песня люмпен-пролетариата («блатная»), псевдоцыганский (мещанский) романс, «интимный» салонный романс (А. Вертинский), бытовая городская музыка пятидесятых годов – джаз (влияние последнего особенно четко видно в песнях В. Высоцкого и А. Розенбаума)».(Интернет-сайт «Владимир Семенович Высоцкий» vysotskiy-lit.ru, А. Колчакова, «Авторская песня и творчество Владимира Высоцкого», глава «Авторская песня – культурные и социальные предпосылки жанра».)
    Педагог Людмила Макаревич (г. Иркутск): «Высоцкий со своей авторской песней возник не на пустом месте. До него были и Окуджава, и Галич, а еще раньше Вертинский и вообще вся русская культура городского романса. Но одно дело – песня, романс, и совсем другое – поющий поэт. Поэт с гитарой на эстраде». (Интернет-сайт Всероссийского педагогического журнала «Педмастерство», Л. Г. Макаревич, «"Встреча с В. Высоцким". Конспект урока внеклассного чтения в 9 классе».)
    Актерка Алла Демидова в книге «Владимир Высоцкий, каким знаю и люблю»(1989) пишет: «Высоцкий со своей авторской песней возник не на пустом месте. До него были Окуджава и Галич, а еще раньше – Вертинский и вообще вся русская культура городского романса».
    Об этом же пишет известный кинорежиссер: «Уже народилось несколько поколений, которые смутно представляют себе, кем же, собственно говоря, был этот самый Вертинский. Знают, что он вроде что-то пел. А ведь это был уникальный человек, прародитель того жанра, где блистали Александр Галич, Булат Окуджава, Владимир Высоцкий». (Э. Рязанов, «Кочевая звезда Вертинского» в книге Э. А. Рязанов, «Первая встреча – последняя встреча» (2011).)
    Поэт, писатель, автор-исполнитель Булат Окуджава: «Я очень люблю некоторые его песни, особенно «Прощальный ужин». Вертинский был поэтом – не нам судить, маленьким или большим – но он был… «И две ласточки, как гимназистки, провожают меня на концерт» – прекрасно. Я люблю его песни. Безусловно, Вертинский был создателем жанра современной авторской песни. Сначала он, а потом мы…» (Интернет-сайт «bards.ru» bards.ru, А. Красноперов (г. Ижевск), «"Блатная старина" Владимира Высоцкого» (2007), часть вторая.)
    Театральный режиссер Марк Розовский в установочной беседе «Новый Высоцкий» (1989) перед началом репетиций в Театре «У Никитских ворот» спектакля по прозе Владимира Семеновича «Роман о девочках» убеждал актеров: «Прародитель Высоцкого – Вертинский. Этот стоит не во дворе, не на улице Города, а на его площади, где сверкает изысканный Балаган. Начинавший в одеянии Пьеро, он завершает трагикомическую линию своей судьбы в концертном костюме. Его сила в авторстве, в самодовлеющем стилеобразовании каждого шедевра, в подделке нищего под аристократа, иронизма под лукавство, пачканного под божественное. Назвать грязь новой красотой ничего не стоит, важно, чтобы тебе поверили.
    И Вертинский в эпоху расстрелов и кровавой исторической мясорубки уводит нас на седьмое небо своей фантазии, в миры безупречно, безукоризненно чистые. Это как бы антиулица, нечто возвышенно-благородное, то есть то, чего в реальности нет и быть не может. Выдуманное оказывается манящим воплощением улицы «от обратного», это вызов голодному быту, война быту, победа над бытом.
    А в основе все тот же артистизм, тонкость и грациозность, нарочито выбранные как метод элегантного противоречия грубой и подлой жизни.
    Все это Высоцкий несомненно ЗНАЛ – иначе бы он не стал тем, кем мы его помним. Я прямо вижу его, склонившегося над стареньким патефоном, с которого льются закрученные на пластинках голоса Утесова и Вертинского».
    Коллекционер и поэт, «арваньтюрист» Рудольф Фукс, человек, открывший слушателю имя и талант Аркадия Северного, проводя параллель между творчеством Высоцкого и Вертинского, практически вторит словам Демидовой, называя Владимира Семеновича продолжателем искусства Александра Николаевича, великого предшественника и коллеги отечественных бардов: «На наших глазах от самых как бы низменных образчиков поэзии Высоцкий неизменно поднимается до самых высоких вершин творчества не только бардов и менестрелей, но, как верно подметил Андрей Вознесенский, именно шансонье, кем он, безусловно, и являлся. А значит, он продолжал на эстраде линию, блистательно начатую Александром Вертинским. Если следовать логике…, то Вертинский уже должен быть давно позабыт-позаброшен, но этого до сих пор не произошло и вряд ли когда-нибудь произойдет. Не произойдет это и с творческим наследием Владимира Высоцкого, поскольку… надо учитывать такую вещь, как творческая легенда, которая невероятно живуча, и в некоторых случаях просто бессмертна. Именно она, а зачастую не прямое творчество тех или иных артистов, заставляет новые поколения слушателей интересоваться творчеством ушедших артистов.
    В творчестве Высоцкого, как и А. Вертинского, каждая песня являлась маленьким спектаклем, где автор был триедин: поэт, актер и режиссер. Поначалу это был довольна низменный уровень. Так зачастую бывает в поэзии, и не только русской. Вспомним хотя бы Франсуа Вийона – родоначальника французской поэзии. Что, тоже не поэт, раз он писал на французском блатном наречии тех давних лет? А Беранже?» («Новое русское слово» (Нью-Йорк, США), 25 августа 2000 г.)
    «Бардовская песня – это все наследие Вертинского. У меня даже песня есть на эту тему, называется «Гимн менестрелей».
    Вертинский был настолько глубок, что и сейчас мы не можем ощутить всей глубины его творчества. Окуджава, Высоцкий… Их творчество многопланово. А вот «русский шансон», к сожалению, не отличается многоплановостью. Он – поверхностный. А искусство должно быть многопланово, должно иметь объем». (YouTube-канал Максима Кравчинского «ProПесни», 23 ноября 2020 г., «Рудольф Фукс. Интервью: Аркадий Северный, блатные песни, музыка на «ребрах», контр-культура» (апрель 2013 г.).) 
    О яркости и похожести песенных талантов Высоцкого и Вертинского рассказывал композитор Исаак Шварц. Он вспоминал: «Познакомился я с Володей где-то в начале 70-х годов. Произошло это в новом кафе «Ленфильма» где мы встретились по совершенно конкретному делу: для кинокартины Владимира Марковича Шределя (кстати, страстного Володиного поклонника) необходимо было написать песню. По идее картины это должно быть такое танго, которое поет офицер царской армии. Все действие фильма происходит при Советской власти, во времена нэпа, но песня должна быть более старая – времен революции. Меня Шредель попросил сочинить музыку и предложил, чтобы Высоцкий писал слова.
    Честно говоря, меня это несколько удивило. Я подумал: как же Володя сможет написать нечто совершенно другое – отличающееся от его творческой манеры?
    Однако он написал совершенно изумительные по точности, по схваченному образу, по характерности стихи – но совершенно чуждые, на мой взгляд, ему по тогдашнему социальному, если можно так выразиться, направлению его творчества. Получилось что-то типа безнадежного жестокого офицерского романса в стиле Вертинского. Я бы даже назвал это стилизацией, однако чрезвычайно талантливой, со стопроцентным попаданием в яблочко темы». (И. Шварц, «Попытка творческого союза» в сборнике «Владимир Высоцкий. Кинематографические воспоминания» (1989).) 
    Исаак Иосифович говорит о романсе Владимира Семеновича «Пусть былое уходит» («Оплавляются свечи на старинный паркет…») (1972), текст которого Высоцкий в том же году подарил своему приятелю, шансонье, поэту и композитору Михаилу Звездинскому во время круиза на теплоходе «Грузия». (Дм. Мельман, «Белая звезда Звездинского», «Московский комсомолец», 14 марта 2004 г., глава «От Галины Брежневой до Аллы Пугачевой».) Прав русский композитор – от песни «веет» этакой «вертинщинкой» и – чувствуется: не без влияния песенного творчества Александра Николаевича она появилась на свет из-под пера поэта! 
    Сравнения творчества и характеров двух русских талантов – Вертинского и Высоцкого – делает в своей книге «История русской культуры XX века. От Льва Толстого до Александра Солженицына» (2008) Соломон Волков, русско-американский историк культуры, критик и литературовед: «Среди знаменитых эмигрантов, из-за войны с немцами радикально пересмотревших свое отношение к Советскому Союзу, …необычностью своей судьбы выделялся шансонье Александр Вертинский, первый в той избранной группе великих поэтов-певцов, которым суждено было (как в будущем это случилось, к примеру, с Булатом Окуджавой и Владимиром Высоцким) занять важное место в русской культуре ХХ века. Он создал «стиль Вертинского», сохранивший свою популярность и обаяние почти через сто лет после появления его первых песен – одновременно надрывных и иронических микроновелл об экзотических людях и ситуациях: «Лиловый негр», «Бал Господен», «Маленький креольчик».
    Высокий, худой и элегантный Вертинский, обладавший небольшим, но характерным голосом и владевший секретом экспрессивной жестикуляции, начал свою карьеру в предреволюционной Москве, выступая в переполненных ночных кабаре в костюме и гриме грассирующего современного Пьеро. Вертинский сумел уловить дух той декадентской эпохи, акцентируя темы окрашенной в религиозные тона эротики (из арсенала ранней Ахматовой) и увлечения кокаином, но его песням чудесным образом удалось пережить свое время. Секрет Вертинского, как заметил один его поклонник, заключается в том, что «грустное кажется смешным в его искусстве, и наоборот, поэтому банальное становится оригинальным». Вещи Вертинского перешли в область высокого кича… и в этом качестве, вместе с лучшими образцами цыганских романсов и квазифольклорных песен начала века, продолжают широко звучать в современной России».
    Далее Соломон Моисеевич рассуждает напрямую о «бардах», «…как окрестили тогда многочисленных отечественных шансонье. Некоторые из них были ближе к своим французским собратьям – например, изящный, слегка сентиментальный Окуджава, продолжавший на современном материале давнюю традицию русского цыганского романса и лучших песен Вертинского, в то время как Высоцкий представлял собой более «советский» феномен».
    Об этом же говорил в августе 1980 года музыковед и литератор, один из основателей ленинградского Клуба самодеятельной песни «Восток» (при ДК Пищевиков) Владимир Фрумкин в интервью Русской службе Радио «Голос Америки» в программе, посвященной памяти Высоцкого: «По-моему, не только в Советской России, но и в России вообще мы не знали фигуры поэта с гитарой. Кроме, пожалуй, поэта Вертинского. Но это тоже был не с гитарой поэт, а с фортепьяно, с маленьким оркестром… И даже не совсем поэт, он, прежде всего, исполнитель был. Это как бы предтеча крупных поэтов-трибунов. Это жанр подпольной, недозволенной поэзии. И вот появился Высоцкий, у которого пронзительность, интимность, откровенность сочеталась с театральностью. Сам интенсивный, напряженный, предельно из наших менестрелей…»
    Вторая жена поэта Людмила Абрамова в сборнике воспоминаний «Возвращение к Высоцкому» (2008), собранных Валерием Перевозчиковым, рассуждает менее пафосно: «Окуджава гораздо ближе к эстрадной песне, к профессиональной эстрадной песне, а не к тому открытию, которое делает Володя. К этому открытию все-таки ближе Александр Вертинский…
    Ведь почему невозможно спеть Вертинского? Потому что его песня, записанная в виде одноголосовой мелодии, не дает никакого представления о том богатстве интонаций, музыкальных и разговорно-речевых, которыми эта песня обладала. А это и создавало образ… Чудо возникало в двигающихся пальцах рук Вертинского, благодаря тому, что он использовал не только и не просто обыкновенный ряд звуков…»
    Чуть ранее та же Абрамова в статье «Скоморох-гусляр. Фольклорная традиция в творчестве Высоцкого» писала: «Общие фольклорные истоки роднят творчество Высоцкого с очень дорогими нашему сердцу именами – от Аполлона Григорьева, Полонского, Апухтина до Блока, Ахматовой, Кузьмина, Вертинского…» (Л. В. Абрамова, «Высоцкий в контексте русской культуры» (1990).)
    Певица, актриса Елена Камбурова: «Русский шансон. Это хорошая музыка – не слова, а поэзия, не шепот и кривляние, а вокал в сочетании с актерскими данными исполнителя, что позволяет увидеть еще и драматическое пространство песни. Все вместе составляет партитуру песни. Правда, с появлением Радио «Шансон»... Там много всего, что и рядом не может стоять с традициями Вертинского, Высоцкого, Окуджавы». (Интернет-сайт Фонда «Русский мир» russkiymir.ru, 13 ноября 2010 г., В. Емельяненко, «Елена Камбурова: "«Продвинутость» идет от недостатка культуры и духовности"»: интервью.)
    «Ночной тевье», швейцар и кабацкий музыкант в одном лице Миша Шуфутинский в интервью также дал себе волю и право порассуждать о песенном творчестве Александра Николаевича и Владимира Семеновича: «Такого, как Вертинский, – нельзя менять. Нельзя, ни в коем случае! Так же, как Высоцкого. Нельзя Высоцкого переделывать! Потому что он, он один в своем роде. И другого такого не было. Можно пытаться, можно пробовать, но это – обречено. Так же, как нельзя было переделать Вертинского. Это некая, это совершенно другая, вообще, позиция в жизни. Это другой уровень, это другой полет! Человек здесь – не пел, он жил там. Так же, как Высоцкий. Он жил там, в этой песне, он был самим собой. Он только там и жил, наверное. Так и Высоцкий, так и Вертинский.
    Великий артист, шансонье! Вот «шансонье» – вот это слово в первую очередь, на мой взгляд, подходит к Вертинскому. Вот в первую очередь! Не к Владимиру Семеновичу Высоцкому». (YouТube-канал Максима Кравчинского «ProПесни», 8 апреля 2021 г., «Михаил Шуфутинский. Интервью о Высоцком, Вертинском, Окуджаве, Анатолии Днепрове, Алеше Димитриевиче» (2013).)
    И вообще, «нельзя Вертинского петь, мне кажется, нельзя Высоцкого и когда Миронова поют. Или нужно талантом обладать, или – не берись это делать. Как-то все это очень странно…», – утверждает никому неизвестный актер театра и кино Юрий Шлыков. (YouTube-канал «Центральная Городская Деловая Библиотека», 17 марта 2021 г., «Творческая встреча с Народным артистом России Юрием Шлыковым 12 марта 2021 года в Центральной Городской Деловой Библиотеке».)
    Автор-исполнитель, шансонье Сергей Трофимов (Трофим), один из членов жюри седьмого сезона проекта Первого канала «Три аккорда», оценивая выступление актрисы Екатерины Гусевой, потрясающе исполнившей в сопровождении «Red Square Band» п/у Константина Горбатенко песню Александра Галича «Городской романс» («…Она вещи собрала, сказала тоненько…»), произнес: «Вот, собственно, то, что сейчас происходило, – это и был настоящий шансон. Когда идет моноспектакль, э-э-э, от одного лица, который представляет образ и персонажи, присутствующие в данном произведении музыкальном. Как бы в лучших традициях. И этим занимался Вертинский и Владимир Семенович Высоцкий». (Первый канал, «Три аккорда», седьмой сезон, выпуск первый, эфир – 29 января 2023 г.)
    Пользователь Евгений Клюзов, 2 мая 2023 г.: «Высоцкий – шут и скоморох! Но, его творчество содержало в себе ответы на вопросы советских людей (как, и у его предшественника Вертинского). Тексты его песен – это драматургия для «театра одного актера», где Высоцкий был и драматургом, и режиссером, и исполнителем, что и явило нам уникальный жанр. Явление искусства надо оценивать по его востребованности зрителем (или слушателем). Можно упомянуть «о распространении магнитофонов», во времена Вертинского – пластинок, но, это не главное. Главное – ответ на социальный запрос. Тексты Высоцкого не надо читать – их надо слушать». (Опубликовано на интернет-портале еженедельника «Литературная Россия» litrossia.ru.)
    Приятель Владимира Семеновича, его коллега по театру, актер, композитор и певец Борис Хмельницкий в интервью рассказывал: «Вокальные данные Вертинского были выдающиеся – как у Высоцкого, Шарля Азнавура». (В. Лыков, «Робин Гуд советского кино дрался с одноклассниками и вставал на колени перед Пугачевой. 27 июня знаменитому актеру Борису Хмельницкому исполнилось бы 76 лет», «Комсомольская правда», 26 июня 2016 г.)
    Думается, насчет «выдающихся вокальных данных» Александра Николаевича Борис погорячился. Они, скорее, неповторимые, своеобразные, это – да. Но уж никак не соответствующие характеристике, данной им актером.
    Хотя композитор Владимир Дашкевич соглашается со словами Хмельницкого: «Володя был исключительно одарен, у него к тому же на таком огромном диапазоне нет ни одного «шва» – перехода от регистра к регистру. Я, композитор, не понимаю, как можно так петь! Даже у больших мастеров эти «швы» слышны, а у него голос был цельный, как сплав. Пожалуй, кроме Вертинского, нельзя больше назвать человека, который так же мастерски владел бы искусством вокала». (Е. Васяро, «Композитор Владимир Дашкевич: "Высоцкий любил только одну женщину – свою вторую жену Людмилу Абрамову, родившую ему детей"»: интервью, «Факты и комментарии» (г. Киев, Украина), № 30, 28 июля 2008 г.)
    Не соглашается с Дашкевичем и Хмельницким интернет-пользователь Юрий Горборуков: «Я вообще ненавижу Высоцкого… Так называемые стихи и так называемые песни – ну никак не «больше», чем у его современников или прошлых кумиров – Вертинского или Лемешева. У Владимира Семеновича Высоцкого – полностью дилетантский голос, полностью используемый только от актерской работы, – только громкость и, мол, "с выражением» все декламирует"». (Интернет-сайт Радио «Эхо Москвы» echo.msk.ru, А. Орехъ (Кравченко), «Один Высоцкий», 13 января 2018 г., глава 93 «Волчья стая», «Комментарии».) 
    На компромисс в споре идет болгарский журналист Любен Георгиев: «Типологически искусство Высоцкого – в одном ряду с творчеством Александра Вертинского и Булата Окуджавы, Мориса Шевалье и Жана Бреля, Жоржа Брассанса и Шарля Азнавура. Большинство из них не обладает академическими голосами, но никто не называет их любителями». (Л. Георгиев, «Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания» (1991), глава «С гитарой перед микрофоном».)
    И все-таки, Истины ради, сравнивая творчество и характеры двух артистов, стоит доверять мнению не музыкальных дилетантов (таких, как Демидова, Рязанов, Окуджава, Розовский, Фукс, Волков, Фрумкин, Абрамова, Шуфутинский, Шлыков, Трофим(ов), Хмельницкий, Георгиев, Горборуков и Кохановский (его бред см. ниже)), но профессионалов. Например, уральского историка, кандидата культурологии, композитора, музыковеда Дмитрия Суворова из славного Екатеринбурга. В статье «О синкретизме и генеалогических корнях творчества Владимира Высоцкого» (сайт magazines.russ.ru) Суворов пишет: «Культовой фигурой русского шансона ХХ века стал Александр Вертинский – еще один непосредственный предшественник Высоцкого по части синкретизма творчества. При всей несхожести их художественных натур (что объяснимо: между Серебряным веком и «оттепелью» 50-60-х годов, породившей Высоцкого как феномен, есть «некоторая разница»), эстетические характеристики поразительно напоминают то, о чем мы говорили в начале статьи. Современник Рахманинова, Блока, Шаляпина, Станиславского, проигрывавший каждому из них по отдельности в плане составляющих своего искусства (если опять «музыку разымать, как труп»), Вертинский безусловно был с ними «вместе на Олимпе» как целостное художественное явление – что признавалось всеми указанными корифеями Серебряного века. Им – в отличие от современных «аналитиков» – не приходило в голову «препарировать» Вертинского, как лабораторную лягушку, – они знали, что искусство оценивается по конечным эстетическим результатам. Строго говоря, отдельно взятые нос или груди Венеры Милосской могут и не произвести впечатления, а выдернутая из контекста фраза Шекспира «Быть или не быть – вот в чем вопрос» не дает ощущения прикосновения к литературному шедевру».
    Некто Ольга Шилина, позиционирующая сама себя как «кандидат филологических наук», пишет: «Отношение Высоцкого к А. Вертинскому, Л. Утесову, П. Лещенко и другим эстрадным певцам того времени определялось тем, что они тогда противостояли массовой песне именно своей интонацией – доверительной, искренней, душевной». (О. Шилина, «Владимир Высоцкий и музыка» (2008).)
    Кажется, абсолютно права в своих выводах и младшая дочь Александра Николаевича Анастасия Вертинская, размышляющая об отце, его творчестве и последователях, которых, по ее мнению, не стоит искать: «Вертинский – уникальное явление в эстрадной культуре, он создал свой особенный мир. На кого он похож, я сказать не могу, кто ему предшествовал, тоже не знаю. Все, кто были после него – были совершенно другими с точки зрения эпохи, стиля и всего остального. И Окуджава, и Высоцкий, и Визбор, кого ни назови… Мне кажется, у него не было последователей. Вот он такое герметическое явление в русской культуре. И этим самоценен. Что касается бардовской музыки – Вертинский бардом не был. Он был, скорее, русско-французским шансонье и привнес в русскую культуру часть французской. Шансонье – это человек, который, все-таки, выступает на эстраде». («Живой Журнал» d-v-sokolov.livejournal.com, 17 декабря 2011 г., d_v_sokolov, «Прозрение Александра Вертинского».)
    Прав и харьковский поэт Марк Богословский, писавший: «Высоцкий, совместивший в себе дар выдающегося поэта и выдающегося актера, пошел по этому пути дальше всех. Он как бы подвел итог новаторским поискам в области сотворения кровного единства между печатным словом и словом звучащим. До Высоцкого поискам этого единства отдали много сил певцы (Шаляпин), профессиональные чтецы (Яхонтов), поэты (Маяковский, Есенин, Багрицкий), барды (Вертинский, Окуджава, Галич)…» (Интернет-сайт журнала «Самиздат» samlib.ru, страница «Богословский Марк Иванович», М. Богословский, «Вмешательство в чужой спор под лозунгом "Отделим зерна от плевел?"», «Цветаева и Высоцкий?» (2006).)
    Словно дополняет рассказ актрисы и слова поэта философ Константин Крылов: «Хорошие шансонье всегда не столько пели, сколько «играли театр». На русской сцене подобное делал еще Вертинский. Однако Высоцкий сделал следующий шаг – он начал «играть публику», «работать по типам». Песенные миниатюры Высоцкого цепляли именно тем, что они и в самом деле в концентрированном и сжатом виде изображали характерные и узнаваемые типажи». (К. Крылов, «Высоцкий и урла» в книге К. А. Крылов, «Нет времени» (2006).)
    Литературовед исследователь авторской песни Анатолий Кулагин в исследовании «Беседы о Высоцком» (2016) также пишет о влиянии песен Печального Пьеро на поэтическо-музыкальное формирование характера и творчество Владимира Семеновича в целом: «Ощутимо повлияло на Высоцкого и на авторскую песню в целом творчество Александра Вертинского – поэта Серебряного века, исполнявшего свои стихи (он называл их ариетками) со сцены под аккомпанемент рояля. Многие считают Вертинского родоначальником авторской песни. Еще на заре столетия, за полвека до бардовской «волны», он воспел мир души обычного человека, пусть и изображенного в какой-нибудь экзотической обстановке. Например, в песне «Лиловый негр» есть «китайчонок Ли», некий «португалец» с «малайцем», «притоны Сан-Франциско», но главное – неподдельное и чистое чувство к женщине, не заглушаемое ни экзотикой, ни, заметим, легкой иронической интонацией:

                В последний раз я видел вас так близко.
                В пролеты улиц вас умчал авто.
                Мне снилось, что теперь в притонах Сан-Франциско
                Лиловый негр вам подает манто.

    Эти строки звучат в фильме «Место встречи изменить нельзя»: их напевает герой Высоцкого – капитан уголовного розыска Глеб Жеглов(об этом мы подробно расскажем чуть позже. – А. С.).
    Вертинский притягивал Высоцкого и других бардов, наверное, и тем, что за поэтической маской «грустного Пьеро» (в костюме и гриме этого персонажа итальянского театра масок он поначалу выступал) угадывался оригинальный лирический поэт, чьи «ариетки» были окрашены неповторимым колоритом тонкого авторского переживания. Этот лирический подход к герою, к его судьбе, авторская песня тоже хорошо усвоит.
    Любовь к песням Вертинского Владимир Семенович унаследовал от отца. Несмотря на то, что творчество «первого барда» много лет замалчивалось в Советском Союзе как «буржуазное» и «упадническое», несовместимое с бодряческим официальным искусством (сам художник с 1920 по 1943 год находился в эмиграции), в семьях хранились и прослушивались его пластинки. Вертинскому посвятил свой «Салонный романс» и эссе «Прощальный ужин» Александр Галич. Традицию Вертинского по-своему продолжили такие популярные исполнители как Петр Лещенко и Вадим Козин, работавшие уже в более демократичной манере, сохранявшие при этом атмосферу естественного, живого лирического чувства. Их опыт авторской песне тоже пригодился».
    С «критиками», их мнениями и сравнениями – разобрались. Теперь – о весьма загадочном и интересном: посещал ли Владимир Высоцкий концерты Вертинского и был ли он знаком с Русским Пьеро? Однозначно на этот вопрос ответить трудно, он – спорный.
    Приятель поэта, переводчик Давид Карапетян в книге «Владимир Высоцкий. Воспоминания» (2005) описывает свою встречу с ним, произошедшую весной 1970 года: «В то мартовское утро Володя приехал ко мне немножко навеселе. Мы никуда не спешили, сидели, говорили на разные темы за рюмкой коньяка. Володя вспоминал о юности, о первых опытах, как нуждался в моральной поддержке, как пел Утесову, ходил в семью Вертинского…»
    Интересный и малоизвестный факт из биографии Высоцкого – если только такой поход к Александру Николаевичу будущего актера, поэта и исполнителя действительно состоялся, и Карапетян из-за «рюмок коньяка» ничего не напутал.
    Возможно, Владимир Семенович виделся, встречался с Александром Николаевичем и слушал его ранее. Однокурсница Высоцкого театральному вузу, ныне актриса Марина Добровольская в неизданной рукописи «Однокурсница Высоцкого о тайне первого брака актера» вспоминала: «В Школе-студии МХАТ кипела жизнь. По понедельникам к нам обязательно кто-нибудь приходил: как-то Святослав Рихтер со своим учеником на двух роялях играли весь вечер великую музыку. В другой раз для нас пел Александр Вертинский». (Е. Костина, «"Однокурсница Высоцкого о тайне первого брака актера". Крах отношений с Изой больно ударил по актеру. Но тогда же, по мнению Марины Добровольской, он начался как настоящий поэт», «7 дней», № 41, 12 октября 2017 г.) 
    В 2009 году вышла в свет добротно написанная книга, представляющая собой новое исследование жизни и творчества музыканта «Александр Вертинский. Портрет на фоне времени». В ней автор Анатолий Макаров рассказывает читателям не только о посещении Высоцким концерта артиста, но и дает сравнительную характеристику песенного творчества обоих: «Владимира Высоцкого в родстве с Вертинским заподозрить практически невозможно, до такой степени его брутальная, агрессивная исполнительская манера, вдохновленная подворотними нравами, несовместима с легендарной томной изысканностью российского Пьеро. Вспомните, однако, характерную сцену из культового, как теперь говорят, фильма с участием Высоцкого «Место встречи изменить нельзя», кое-что поясняющую в отношении самого популярного барда к своему знаменитому предшественнику.
    Герой фильма, муровец Жеглов, в минуту краткого отдыха садится за пианино и после вполне мастерского чувствительного аккорда начинает петь:

                В последний раз я видел вас так близко,
                В пролете улиц вас умчал авто…

    Вроде бы иронически, не всерьез, а на самом деле с пленительной задушевностью, совершенно неожиданной в этом жестком человеке. Надо ли пояснять, что это трепетное отношение к знаменитому тексту Вертинского, это трогательное понимание его артистического стиля были свойственны самому Высоцкому, поэту, актеру, выпускнику Школы-студии МХАТа и вообще гораздо более тонкому и осведомленному в российской культуре человеку, нежели иногда принято думать?
    Кстати, Высоцкий не только слышал Вертинского в записи на какой-нибудь трофейной пластинке или громадном катушечном магнитофоне. Будущий бард всея Руси побывал на концерте первого всероссийского барда.
    Раза два в год Вертинскому, как бы нехотя, разрешали выступления в столице. В незабвенном 1956-м одно из них было объявлено в Театре Ленинского комсомола на улице Чехова. В Купеческом клубе на Малой Дмитровке, если употреблять с юности памятные артисту понятия и названия. По случаю «оттепели» такой концерт «русского Пьеро» воспринимался едва ли не как реабилитация всей Белой гвардии. Вызывал особое возбуждение, почти с политическим подтекстом.
    Школьно-дворовая компания Высоцкого, типичная для тех лет – китайские плащи, пиджачки букле, кепки, сшитые кустарями в парадных Столешникова, разжиться билетами даже не надеялась. И тем не менее, по обычаю тех лет, к театральному подъезду явилась потолкаться в толпе страждущих в надежде на чудо, «протыр», на какое-нибудь внезапное изменение обстоятельств. Оно почти всегда случалось в любом тогдашнем столпотворении – и у ворот стадиона, и на проходной катка, и возле дверей кинотеатра. Важно было не растеряться и тотчас сориентироваться в предгрозовой обстановке ажиотажа и скандала. И дети проходных дворов и подворотен не сплоховали. Заглянув в темный и грязный ленкомовский двор, без труда обнаружили пожарную лестницу. С безрассудством налетчиков, не раздумывая, взобрались по ней на чердак, оттуда все тем же хулиганским нахрапом промылились в фойе и непросто попали в переполненный зал, но еще и отыскали в нем свободные места. Незаконные завсегдатаи тогдашних премьер и просмотров знают, что удача их в такие безоглядные вечера не оставляла.
    Должно быть, Александр Николаевич, проведший на этих московских улицах нищую заносчивую юность, ничуть не удивился бы, узнай он тогда, на какой безумный риск идут дети новой богемы, чтобы попасть на его концерт. И, может быть, одобрил бы смельчаков.
    Но разве дано ему было знать, что среди них приобщается к чуду неповторимого жанра парень, имя которого через десять лет, как и его собственное, станет известно каждому жителю огромной страны!
    В целом бардовское движение, охватившее страну в середине шестидесятых, демократическое, вдохновленное целиком советскими, отнюдь не элитарными реалиями, по существу, если вдуматься, обязано Вертинскому в несравнимо большей степени, чем это выглядит со стороны…»
    Как видно из приведенного выше отрывка, автор совершенно не разделяет мнения друзей, знакомых и родственников Владимира Высоцкого о том, что он с Александром Николаевичем – «явления одного дара и ряда». По мнению Макарова, «Высоцкого в родстве с Вертинским заподозрить невозможно», и аргументированно объясняет – почему. Но вот то, что их творческие биографии – пересекаются и о «трепетном отношении Высоцкого к творчеству Вертинского и трогательном понимании его поэтом» – не спорит никто.
    16 декабря 2010 года на интернет-сайте «Тайны веков» agesmystery.ru размещена статья «Высоцкий: "Один отрезок прожит…"» Читаем в ней интересный отрывок из воспоминаний одноклассника поэта, приятеля его юности, впоследствии  киносценариста Владимира Акимова: «В Москве, кажется в 1956-м, впервые за много лет выступает Александр Вертинский. Концерт в Театре Ленинского комсомола. Говорить о наличии билетов, думаю, нелепо. Но еще более нелепым было для нас на Вертинского не пойти. И мы пошли, человек восемь, наша школьная еще компания.
    Сориентировались быстро: перед входом народ кипит ключом, конная милиция – несокрушимыми айсбергами. Соваться туда – безнадега полная. А рядом, в арке двора, темно и тихо – это наше. Володя первым приметил пожарную лестницу – всякий опыт в конце концов пригождается. Через чердак вниз, мимо каких-то с красными повязками, оробевших до столбняка, – как нож в масло! Мы не только прошли в зал, но и нашли места. Словно специально приготовленные для всех восьмерых. Раздвинулся занавес, и появился очень высокий, в черном фраке, ярчайше белой манишке Александр Николаевич. Сутуловатый – годы, – напоминающий стареющего грифа… Как же можно было не увидеть это?
    Примечательно, что концерты Вертинского организовал родственник Володи Высоцкого – Павел Леонидов».
    Истории об Александре Николаевиче однажды услышал Владимир Семенович из уст Александра Галича. Писатель-почвенник Владимир Новиков пишет: «1962 год. После июльской поездки с Изой (И. Жукова (Мешкова), первая жена В. Высоцкого. – А. С.) на теплоходе в Горький – Рига, где гастролирует Пушкинский театр и где дебютантов собираются вводить в спектакли текущего репертуара. Гостиница «Метрополь», прогулки по старому городу – шикарная жизнь! Новобранцев пока используют в массовках, но всему свое время, успеем еще. Высоцкий звонит Кохановскому, и тот приезжает сюда отдохнуть и разделить компанию. По вечерам, когда из гостиничного ресторана уходят профессиональные музыканты, Высоцкий садится за рояль и наяривает своего «Армстронга». А однажды в гостиницу к ним наведался Александр Аркадьевич Галич – респектабельный драматург и киносценарист. Что-то пел под гитару, вспоминал свои встречи со Станиславским, Багрицким. Рассказал массу баек, например, про покойного Вертинского. Как сидели они с ним за одним столом в ресторане ВТО. Александр Николаевич пил чай с лимоном, а Галич кушал полный обед с коньячком. Вертинский, расплачиваясь, вальяжно произнес: «Сдачи не надо», и официант согнулся в почтительном поклоне, хотя речь шла о копейках, которых в буквальном смысле хватит разве что «на чай». Галич еще посидел один, а получив счет, заплатил чуть ли не два рубля сверху. Официант принимает деньги с высокомерным выражением лица. Не выдержал Галич и спрашивает, почему, мол, на фоне такой почтительности к Вертинскому такое пренебрежение к нему, столь щедрому посетителю? А официант отвечает: "Так тот же – настоящий барин!"» (Интернет-сайт «Владимир Семенович Высоцкий» vysotskiy-lit.ru, Вл. Новиков, «Высоцкий. Начало карьеры».)
    Теперь бы – самое время поговорить и выяснить, как и почему запел начальник Отдела по борьбе с бандитизмом МУРа капитан Глеб Жеглов в сериале «Месте встречи изменить нельзя». Но обстоятельств и комментариев исполнения Владимиром Высоцким песни Александра Николаевича Вертинского «Лиловый негр» в знаменитом теледетективе мы коснемся чуть ниже. А пока обратимся еще к некоторым свидетельствам, подтверждающим любовь и трепетное отношение поэта к творчеству Русского Пьеро.
    Вспоминает артист Театра на Таганке Дмитрий Межевич: «Конечно, Володя понимал масштаб и значимость того, что делает. Из бардов мало кого признавал, кроме Булата Окуджавы. Любил слушать Вертинского, иногда просил меня спеть.
    В Болгарии по инициативе Вани Бортника я пел Володе Вертинского. Я начал петь, а Володя говорит: «Еще, еще…» Редко я его видел таким увлеченным. Он знал Вертинского, но тогда некоторые песни слышал впервые. В какой-то мере для Володи это было открытие Вертинского…» (В. Перевозчиков, «Живая жизнь: штрихи к биографии Владимира Высоцкого» (1992), глава «Дмитрий Евгеньевич Межевич».)
    Газета «Волжская коммуна» (г. Тольятти, Самарская обл.) в номере от 15 сентября 2012 года подтверждает слова Дмитрия: «Многие романсы (Вертинского. – А. С.) – «Твои глаза зеленые», «Сумасшедший шарманщик» и другие – Высоцкий впервые услышал от своего друга и коллеги по Театру на Таганке, актера Дмитрия Межевича.
    Но когда же, откуда пришло к Владимиру Высоцкому, от кого передалось ему увлечение творчеством Александра Николаевича? Может быть – от отца, кадрового военного, Семена Владимировича Высоцкого? Как-то он вспоминал: «В молодости я пел романсы Вертинского, пел за столом, в компаниях. Всем нравилось. Вот Володя меня «один к одному» в фильме сделал!»
    «Семен Владимирович Высоцкий слыл человеком артистичным, в молодости даже посещал драмкружок. Мог своеобразно спеть романс Вертинского под фортепьяно». (Интернет-сайт «Дзен» dzen.ru, страница «Стихия Высоцкого», 18 ноября 2023 г., «Высоцкий и Вертинский».)   
    Из этой же статьи узнаем, что кинорежиссер и оператор Петр Яковлевич Солдатенков «в своей книге утверждает, что знаменитый «Лиловый негр» в «Месте встречи» именно так и исполнен Высоцким – в отцовской манере». (П. Солдатенков, «Владимир Высоцкий. Биография на полях ассоциаций» (2023).)
    «Семен Высоцкий – веселый, остроумный, музицирующий на рояле и исполняющий романсы Вертинского, ясноокий студент политехнического техникума связи». («Живой Журнал» pro100-mica.livejournal.com, pro100_mica, 24 января 2018 г., «Где твои семнадцать лет?»)
    В своей книге воспоминаний о поэте «Владимир Высоцкий, каким знаю и люблю» (1989) его коллега и партнер по театру Алла Демидова несколько иначе воспроизводит рассказ Семена о его увлечении творчеством Вертинского и исполнении сыном песни в телефильме: «Я сам тоже играл на фортепиано по слуху. В молодости я учился музыке, любил петь песни Вертинского, Дунаевского…
    Много лет спустя в фильме «Место встречи изменить нельзя» Володя изобразил, как я пел Вертинского, а потом спрашивал, узнал ли я себя. Похоже было, как копейка в копейку».
    Лидия Сарнова, племянница мачехи Владимира Высоцкого Евгении Лихалатовой, второй жены отца поэта Семена Высоцкого, вспоминала: «Когда у них дома собирались гости, Сеня (С. В. Высоцкий. – А. С.) садился за пианино. Он плохо играл, ужасно фальшивил, но какая-то одна песенка все-таки получалась… Потом за пианино садилась я, и мы с ним дурачились и пели разные приблатненные песенки. А когда переходили к Вертинскому, Сеня пел, перефразируя какие-то слова, добавляя одесский акцент. Я вам передать не могу, как это было смешно! Он был гвоздем программы». (Л. Сарнова, «Гвардии полковник», «В поисках Высоцкого» (г. Пятигорск), № 4, апрель 2012 г., глава «Сеня».)
    Болгарский журналист Любен Георгиев рассуждает и утверждает, что исполнение актером песни в сериале было «пародией на отца»: «В Эберсвальде он (В. Высоцкий. – А. С.) два года учился игре на фортепиано, потом занятия прервались. Учитель-немец говорил, что мальчик обладает абсолютным слухом, мгновенно запоминает мелодию и ему легче воспроизвести ее на память, чем глядя в ноты. Евгения Степановна тоже стала брать уроки музыки, чтобы заниматься с Володей дома. Позже, в Москве, отец часто играл на домашнем пианино – подбирал по слуху, хотя в свое время тоже учился музыке. Обладая сильным голосом, он под собственный аккомпанемент пел романсы Александра Вертинского. (Любопытная деталь: в многосерийном телефильме «Место встречи изменить нельзя» есть эпизод, в котором капитан Жеглов – его играет Владимир Высоцкий – садится за рояль и, аккомпанируя себе, поет Вертинского. Там он пародирует не автора, а собственного отца.)». (Л. Георгиев, «Владимир Высоцкий: Встречи, интервью, воспоминания» (1991), глава «С гитарой перед микрофоном».)
    Журналистка из Якутии Наталья Кузьмина в статье о предках поэта «Одного деда Высоцкого звали Вольфом, другого – Максимом» (интернет-сайт «SakhaNews» 1sn.ru) пишет, не споря с Аллой Сергеевной: «У Вольфа и Доры Высоцких было двое детей. Старший – отец поэта Семен Высоцкий (1916–1997), кадровый военный. Он учился в 67-й киевской школе, в 1931-м году поступил в политехникум связи, но уже через год переехал в Москву. Там продолжил образование, стал офицером и в 1937-м женился на переводчице Нине Максимовне Серегиной. Играл ей на рояле, пел Вертинского…» 
    Одноклассник и друг детства Владимира Высоцкого, поэт Игорь Кохановский, вспоминал: «Мы с Володей подружились в восьмом классе, а мне мама накануне подарила гитару в честь окончания семилетки. Я очень быстро обучился аккордам, а поскольку я знал на память почти весь репертуар Вертинского, то стал подбирать это на гитаре и, когда мы собирались школьной компанией, исполнял разученное. Володя как-то попросил, чтобы я ему показал эти аккорды. Он тогда еще не писал и вообще не думал, что будет писать…» (В. Перевозчиков, «Возвращение к Высоцкому» (2008), глава «Игорь Кохановский».)
    А в очерке «Серебряные струны» («Юность», № 7, июль 1988 г.), посвященном к 50-летию Высоцкого, тот же Игорь Васильевич, в частности, пишет: «Нельзя сказать, что Володя «умел играть на пианино» в привычном понимании этих слов. Скорее «садился он за клавикорды и брал на них одни аккорды». Зачастую просто дурачился – пел какие-то смешные песни или что-то Вертинского, которого мы оба очень любили, но опять-таки пели не всерьез, а как-то занятно переиначивая его (помните эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя», где Жеглов-Высоцкий поет «Где вы теперь, – кто вам целует пальцы?»).
    Итак, своих песен пока не было, но зато как исполнялись те, что мы пели тогда!.. Это было 30 (!) лет назад (очерк написан в конце 1987 года. – А. С.)… Пели дворовые песни, Вертинского. Это на первый взгляд странное соседство «блатной» романтики и изысканно-элитарных тем аристократа «до ногтей» на самом деле прекрасно оттеняло и дополняло друг друга, так как в первой просто не могло быть того благоговейного и в то же время порой немного снисходительного отношения к женщине, которое у «бедного маэстро» чувствовалось чуть ли не в каждой песне и которое так импонировало нашему восприятию «прекрасного пола».
    Отчего же, увлекаясь Вертинским, не пошел Володя, условно говоря, в его русле? Да потому, что Володино остроумие было попросту несовместимо с образной и стилевой системой "желтого ангела"».
    Кто знает, может быть – не от отца, а от школьного друга пришло к юному Высоцкому неподдельное увлечение творчеством Вертинского?
    Как бы там ни было, но к исполнению его песни в фильме Владимир пришел с солидным багажом знаний песен Александра Николаевича и большим уважением к их автору.
    Попробуем выяснить, как и кому пришла в голову идея на счет того, чтобы Владимир Семенович запел в сериале. Да еще – не свою, а песню Вертинского, и – не под гитару, а под собственный аккомпанемент на пианино!
    Вообще-то, Владимир Высоцкий «песню Вертинского «Лиловый негр» исполнять не хотел. Но все же спел дважды». (Интернет-сайт «Экспресс-газеты» eg.ru, 5 октября 2021 г., Э. Балахчеева, «Последние тайны Высоцкого: истерики Марины Влади, аборт Оксаны Афанасьевой и роман друга с Ниной Шацкой», глава «Обидку затаил».)
    В 165-й главе «Я пришел застолбить Жеглова» проекта «Один Высоцкий» (размещена 5 ноября 2019 года на сайте Радио «Эхо Москвы» echo.msk.ru) Антон Орехъ (Кравченко) пишет: «Еще один любопытный факт, на который далеко на все обращают внимание. Песню Александра Вертинского «Лиловый негр» Жеглов исполняет дважды! Не только в 4-й серии, но и в самом начале 5-й! Каждая серия, начиная со 2-й, открывается своеобразным кратким содержанием предыдущей серии. Причем эти фрагменты иногда состоят из дублей, не вошедших в конечный монтаж! Такая же история и в начале 5-й, где звучит несколько другой вариант "Лилового негра"».
    «В 5-серийном фильме по «Эре милосердия» братьев Вайнеров зрители снова увидели Владимира Высоцкого – на этот раз в роли сотрудника МУРа. Кстати, специально для сериала музыкант написал песню «О конце войны», но режиссёр запретил Высоцкому её петь; «За тех, кто в МУРе» и «Баллада о детстве» также были отвергнуты.
    Вместо них Станислав Говорухин попросил актёра исполнить чужую песню – романс Александра Вертинского «Лиловый негр».
    Высоцкий сначала отказывался, но в итоге его всё же уговорили — в ленте он произносит несколько строк из романса, перебивая их своими же репликами. (Е. Меньшенина, «Ульянову – стрелять, Высоцкому – не петь. Мир кино Станислава Говорухина», «Аргументы и факты», № 13, 29 марта 2014 г., глава «"Место встречи изменить нельзя"» (1979)».)
    Кинорежиссер картины «Место встречи изменить нельзя» Станислав Говорухин в интервью «Комсомольской правде» от 8 мая 2003 года (А. Велигжанина, «На съемках между Жегловым и Шараповым пробежала черная кошка», глава «Почему Жеглов не запел?») рассказывал: «Володя очень хотел спеть в этом фильме. Среди предлагавшихся им песен были и «За тех, кто в МУРе», и «Песня о конце войны», и «Баллада о детстве»… Я считал, что это разрушит образ и это будет уже не капитан Жеглов, а Высоцкий в роли капитана Жеглова. Володя обижался, мы ссорились. А однажды, когда я попросил его спеть в кадре песню Вертинского, он ответил:
    – Если ты не хочешь, чтобы я спел свое, не буду петь и Вертинского…»
    Отрывок из воспоминаний Станислава Сергеевича: «Володя написал для картины несколько песен, но я всячески сопротивлялся тому, чтобы в фильме была песня Высоцкого и чтобы Жеглов ее пел. Иначе это был бы уже не Жеглов, а Высоцкий. Я предложил: «Володя, давай ты где-нибудь споешь Вертинского. Высоцкий ответил: «Нет, раз ты мне не разрешаешь петь мою песню, я не буду петь и Вертинского». Наконец я его все-таки заставил, одел в милицейскую форму, и он спел, нарочно перемежая романтические слова прозаическими замечаниями о хлебе и капусте. Но о том, что песня Высоцкого не прозвучала, я не жалею. Фильм смотрит уже новое поколение зрителей и никак не соотносит героя с ним. Он для них – Жеглов. Жеглов как тип личности. Это уже имя нарицательное». (Ст. Говорухин, «Место встречи изменить нельзя» в сборнике «Владимир Высоцкий. Кинематографические воспоминания» (1989).) 
    Интереснейшие детали, связанные с исполнением Высоцким песни Вертинского в картине, появились в поздних воспоминаниях Говорухина: «Консультантом на фильме был заместитель министра МВД СССР генерал-лейтенант К. И. Никитин. Он попросил, чтобы Жеглов хотя бы раз показался на экране в милицейской форме. Эту просьбу мне необходимо было выполнить, потому что за это я рассчитывал получить возможно оставить, к примеру, сцену, где Жеглов подбрасывает в карман Кирпичу кошелек, да и вообще предполагал, с какими огромными трудностями мы столкнемся при сдаче картины. Но Высоцкий был неумолим: «Нет, форму я не надену ни за что!» Для него милиционер сталинских времен ассоциировался с теми людьми, которые творили то страшное беззаконие. Он столько был наслышан об этом и так больно это переживал, что все, что было связано с милицией, не переносил на дух.
    И тогда мне пришлось придумать ему сцену, где он стоит у зеркала в кителе и произносит примерно такой текст:
    – Вот, Шарапов, моя домашняя одежда, вроде пижамы.
    – Почему? – спрашивает Шарапов.
    – Да потому что никогда не носил, да, наверное, и носить не придется.
    Потом он, с большим трудом уговоренный мной, садится в этом кителе к роялю и произносит несколько строк из «Лилового негра» Вертинского, но, будучи верным своему слову не петь, каждый раз перебивает их репликами, обращенными к Шарапову. И тут же снимает китель. Это и осталось единственным его появлением в милицейском мундире». (Б. Соколов, «Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»» (2011).)
    «Известно ли вам, что «Место встречи изменить нельзя» – один из немногих фильмов, где Владимир Высоцкий поет не свои песни? Когда Говорухин предложил ему озвучить фрагмент романса Александра Вертинского «Лиловый негр», Высоцкий ответил: «Если ты не хочешь, чтобы я спел свое, не буду петь и Вертинского», но отрывок из романса все-таки исполнил». («Понедельник, 10 мая. В этот день…», «777», № 20, май 2010 г.) 
    Покойный компилятор Бакин в книжке «Владимир Высоцкий без мифов и легенд» (2010) – о том же: «Был принят компромиссный вариант: Высоцкий поет отрывок из посвященной Вере Холодной песни А. Вертинского «Лиловый негр» («Где Вы теперь, кто Вам целует пальцы?..»), аккомпанируя себе на пианино. Поет не концертно, а чередуя слова песни с репликами по ходу действия. И поет так, как сегодня не поют, только в те годы так пели, так пел романсы Вертинского в его детстве отец…»
    «Даже нескольких секунд этого исполнения достаточно для того, что бы понять насколько Высоцкий тонко чувствует поэтику и стиль Вертинского, хотя его собственная манера является полной противоположностью тому, что делал на сцене Александр Николаевич.
    И Вертинский, и Высоцкий – очень характерные и своеобразные авторы-исполнители, что создает проблемы для тех, кто пытается исполнять их песни: скопировать стиль и интонации без сваливания в гротеск почти невозможно, а слишком вольная трактовка зачастую лишает песню какой-то внутренней завершенности. Высоцкий виртуозно прошел между этими Сциллой и Харибдой, и, на мой взгляд, его интерпретация Вертинского если не лучшая, то одна из таковых из всего, что мне доводилось слышать». (Интернет-сайт «Яндекс Дзен» zen.yandex.ru, страница «Музыкальный горшок Клурикона», 3 января 2021 г., «Как два гения русского шансона Высоцкий и Вертинский встретились в культовом фильме».)
    Почему-то считается, что в фильме Высоцкий спел лишь отрывок из песни Александра Николаевича. Эта версия – ошибочна. Песня «Лиловый негр» очень короткая, всего две строфы (два четверостишия). Она относится к дореволюционному творчеству Вертинского и датируется 1916 годом. Вероятно, ариетка посвящена актрисе Вере Холодной. Из-за краткости композиции Жеглов в картине исполнил ее полностью. Напомним – под собственный аккомпанемент на пианино. 
    Конечно, положив руку на сердце, – признаемся: такого мастерства в пианизме, как Святослав Рихтер или Женя Кисин, – Владимир Высоцкий не сумел достичь в жизни, и даже – в исполнении им песни Александра Вертинского. Но это отнюдь не умаляет заслуг поэта в плане его решения спеть популярный романс в одной из серий телесериала, самостоятельно аккомпанируя себе на пианино!   
    Впоследствии фонограмма записи песни Вертинского в исполнении Высоцкого неоднократно выпускалась на аудиокассетах и компакт-дисках последнего – именно в том виде, каком вошла в «Место встречи изменить нельзя», – с репликами капитана Жеглова.
    Известны варианты исполнения и других песен Александра Николаевича Владимиром Семеновичем. В фильме – исполнение самое известное. Но как читатель знает, поэт еще с юности был не плохо знаком с творчеством Вертинского, знал и помнил наизусть немало его ариеток и романсов. И иногда, под настроение, веселил их исполнением своих друзей и знакомых.
    Уже упоминавшийся в главе переводчик Давид Карапетян вспоминал, что, будучи в 1973 году в Ереване, Высоцкий побывал в гостях у футболиста «Арарата» Александра Пономарева, в доме которого дал концерт: «Пробыли мы там часа полтора-два. Володя много пел, в том числе и из Вертинского. По-моему, Пономарев записал целую бобину».
    Согласно утверждениям исследователя песенного творчества Высоцкого москвича Андрея Семина в работе «"Чужие" песни Владимира Высоцкого» (2012), концерт в ереванской квартире Пономарева состоялся 10 апреля 1970 года. И в нем Владимиром Семеновичем действительно была исполнена одна из песен Александра Вертинского – «Прощальный ужин» («Сегодня томная луна, как пленная царица…») (1939). Но, к сожалению, как пишет Семин, «в каком контексте, виде и объеме звучит эта песня, установить не удалось, поскольку названная фонограмма на сегодняшний день недоступна».
    К счастью, ереванская запись сохранилась! Прошло не так много времени, как фонограмма пения Высоцким песни Вертинского отыскалась – в отличном качестве, и в 2012 году была размещена в интернете. Благодаря усилиям горячей поклонницы творчества Владимира Семеновича москвички Натальи Роговановой (ник – rogovanova60, увы, ушедшей из жизни в январе 2017 года) в видеохостинге YouTube создан и размещен самодеятельный клип на фонограмму записи песни «Прощальный ужин», (в качестве иллюстрации – фото поэта и отрывки из фильмов, в которых он снимался). В аннотации к видео сообщается: «В апреле 1970 года Высоцкий впервые посетил Армению, вместе с Давидом Карапетяном. В Ереване Высоцкий побывал и у старшего тренера футбольной команды «Арарат» Александра Пономарева. (Ереван /ул. Саят-Нова/, На дому у Александра Семеновича Пономарева 10 апреля 1970 год). Во время записи присутствовал Давид Саакович Карапетян». Ниже на портале размещен текст песни «Прощальный ужин» Александра Николаевича Вертинского.
    На этой же пленке записана еще одна песня Русского Пьеро в исполнении Высоцкого: Владимир Семенович не менее талантливо и ярко исполняет романс «Бал Господен» («В пыльный маленький город…»). В Сети также можно найти клип на эту песню, созданный Н. Роговановой.
    Тот же Карапетян рассказывал о совместной поездке с Высоцким в одну из армянских деревень. Сельский знакомый Давида, познакомившись и пообщавшись с поэтом, послушав его пение, сказал о нем: «Золотая голова. После Вертинского он – второй!»
    А почему не первый – после Вертинского-то?
    Еще одно свидетельство исполнения Высоцким песен Русского Пьеро, из книги Марка Цыбульского «Планета Владимир Высоцкий» (2008). В начале октября 1975 года поэт побывал с концертами в Ростовской области. Заглянул он и в Таганрог, где, вместе с труппой Театра на Таганке, участвовал в театрализовано-поэтическом представлении. 8 октября того же года в местной «Таганрогской правде» появилась заметка корреспондента газеты Ангелины Семеновой, в которой сообщалось, что «наибольший успех в этом поэтическом представлении выпал на долю Владимира Высоцкого. Он сыграл очень разнохарактерные роли Чарли Чаплина, Гитлера, поэта С. Гудзенко, исполнил вместе со всеми актерами песни собственного сочинения, Б. Окуджавы, С. Вертинского и других авторов».
    Все – замечательно, только почему в публикации Семеновой А. Н. Вертинский значится «С. Вертинским» – остается не совсем понятным. А так – ничего…
    Поэт Александр Межиров в интервью, опубликованном в другой работе Цыбульского «Время Владимира Высоцкого» (2009) вспоминал, что во время одной из встреч с  Высоцким тот «пел песню Вертинского, которой в новых записях нет, я не спросил, откуда он ее знал: «Я помню этот час, Вы плакали, малютка…» Он ее спел совершенно волшебно, совершенно независимо от Вертинского, потому что он был дъявольски умен и понимал, что подражать Вертинскому невозможно. Эта песня, казалось бы, совершенно вне его жанра, но он ее спел совершенно божественно…»
    Сохранилось записанное летом 1970 года исполнение Высоцким песни на стихи Иннокентия Анненского «Среди миров» (1909). Известно, что в 20-е годы музыку к ним сочинил Вертинский.
    Как родные Александра Николаевича относились к исполнению песен их мужа и отца Высоцким? Известно, что поэт был знаком и общался с дочерьми Вертинского, ставшими известными актрисами, – Марианной и Анастасией. Бывали и иногда встречались они в одних компаниях. А с Марианной Владимир Семенович даже соседствовал квартирами на восьмом этаже в первом подъезде дома на Малой Грузинской улице в Москве.
    Есть ответ и на этот вопрос. В интервью газете «Московский комсомолец» от 19 декабря 2009 года Анастасия Вертинская признавалась: «С Владимиром Семеновичем мы были, конечно же, хорошо знакомы. Он любил исполнять романсы моего отца, просто обожал их петь. Делал это, на мой вкус, замечательно. У него даже хрипота исчезала. Он играл на рояле… А когда Володя видел нас с Марианной, то всегда говорил: «Девочки, нас с вами тут грабят». Это он к тому, что никто в то время авторские не получал…»
    Что касается рассказа Анастасии Александровны, хочется думать, что актриса оценивает исполнение песен ее отца Высоцким отнюдь не по романсу «Лиловый негр», звучащему в телесериале «Место встречи изменить нельзя». 
    Еще один рассказ Анастасии Вертинской о героях этой главы.
    «– Говорят, с семьей Вертинских дружил Высоцкий, часто приходил к вам в гости, прекрасно знал репертуар Александра Николаевича, исполнял его песни на домашних концертах, а «Лиловый негр» даже попала в фильм «Место встречи изменить нельзя».
    – Да, совершенно верно. Конечно, не так часто, но он приходил в гости к нам домой. Кроме того, театральная среда кипела-бурлила, и мы миллион раз встречались на всевозможных капустниках, театральных событиях, когда кого-то чествовали. Это была очень дружная среда молодых актеров театра и кино. Сейчас жизнь немного изолировала людей друг от друга. А тогда ходить особенно было некуда, видео не было, поэтому мы все время встречались в творческих домах.
    – Как Высоцкий отзывался о музыке и стихах Вертинского?
    – Вы знаете, он его просто обожал. Кроме того, Высоцкого и Вертинского роднила творческая опала. Высоцкий переживал из-за того, что был так популярен и известен, а официально его нельзя было нигде публиковать. И так же он жалел Вертинского и его искусство, потому что такая опала для художника очень болезненна. Когда в 60-х в СССР приехал Ив Монтан, Москва сходила по нему с ума, билетов было не достать, и папа страшно переживал: почему такая слава Иву Монтану, а обо мне ни слова? Разве я не русский Ив Монтан? (Французский певец приезжал в Москву с концертами в декабре 1956 года. – А. С.) Высоцкий относился к этому с юмором и шутил с нами своим характерным хриплым голосом: «Девочки, нас с вами тут гр-р-рабят!» Это относилось к тому, что никому никогда не платили официальные гонорары, а пластинки не выходили – только из-под полы передавали какие-то записи». (Интернет-сайт «Yagazeta.com» yagazeta.com, 16 декабря 2011 г., Д. Бессараб, «Анастасия Вертинская: "Вертинского в СССР хотели убрать"»: интервью.)               
    Кинорежиссер Геннадий Полока рассказывал в интервью, как однажды Анастасия в числе других знаменитостей присутствовала на домашнем концерте Владимира Семеновича: «Я вспоминаю один вечер, где он пел. Это был 70-й. Самая лучшая система записи тогда была у художника-оформителя Бориса Диодорова. У него была система «Тамберг». Решили устроить концерт. На нем присутствовали Олег Ефремов с Анастасией Вертинской, Люся Гурченко, там же была Галя Брежнева». (Л. Журавлева, «Геннадий Полока: "Высоцкий не был оппозиционером, его песни любил Брежнев"», «Зеркало недели» (Украина, г. Киев), № 46, 16-23 декабря 2011 г.)
    «06. 09. 1970. Домашняя запись № 2 у Т. В. Кормушиной и Б. А. Диодорова. Среди гостей, собравшихся в тот вечер, были О. Н. Ефремов, А. А. Вертинская, Л. М. Гурченко, Г. Л. Брежнева, которая сказала, что "Мой отец очень любит его [Высоцкого] песни"». (В. Шакало (Минск, Беларусь), «Владимир Высоцкий. Штрихи к биографии», «В поисках Высоцкого» (Пятигорск-Новосибирск), № 49, июль 2023 г.)
    Сохранился, также, снимок, сделанный фотографом А. Гараниным на Таганке 23 апреля 1974 года, во время празднования 10-летия театра. В зрительном зале, помимо других известных гостей, за капустником наблюдают и Владимир Высоцкий с Анастасией Вертинской.
    Осенью 1975 года (редакция – лето 1978 г.) поэт пишет песню «Сколько вырвано жал…» Точнее, это – стихотворение, но вполне логично предположить, что Владимир Высоцкий как минимум один раз исполнил его под гитару, с мелодией. Случилось это на дружеском капустнике.
    Стихотворение написано на мотив песни Александра Вертинского «Внученьки», и приурочено оно к рождению дочери Дарьи у актрисы Марианны Вертинской, в то время – жены Бориса Хмельницкого, друга Владимира Высоцкого и его партнера по Театру на Таганке. Посвящено же оно Борису Алексеевичу. В автографе стихотворения слово «внученьки» написано Высоцким три раза, видимо – по ошибке:

                Внученьки, внученьки,
                Машенькина масть!
                Во хороши рученьки
                Дай Вам Бог попасть!

    Несмотря на допущенную в тексте ошибку, Борис Хмельницкий и его жена наверняка были тронуты таким песенно-стихотворным поздравлением в их адрес – от их друга Владимира Высоцкого!
    В связи с этим Борис Алексеевич вспоминал: «В середине 1950-х годов мой отец был начальником окружного Дома офицеров во Львове и привел нас с сестрой Луизой на концерт Вертинского. Потом мы пошли за кулисы. Когда отец представил нас Александру Николаевичу, я сказал, что хорошо знаю его песни – я слышал их с детства с трофейных пластинок, которые достались отцу в Китае. Я перечислил: «Молись, кунак», «Дорогой длинною», «Желтый ангел». Вертинского поразило, что советский школьник любит эти его песни. А много позже, в 1978 году, я женился на его дочери Марианне!
    Вообще-то была полумистическая история. Мой друг по Театру на Таганке Володя Высоцкий еще в 1975 году написал мне стихотворение – это было за три года до моего брака с Марианной, когда я еще за ней даже не ухаживал. Мы просто вместе учились в Щукинском училище. Лишь спустя годы я перечитал то Володино стихотворение и понял, что оно было пророческое. Володя предугадал и мой брак с Марианной, и то, что у нее будут дочери, «внученьки» Вертинского!», – признавался Хмельницкий в интервью «Комсомольской правде» от 21 февраля 2008 года ((А. Велигжанина, «Брак Бориса Хмельницкого с Марианной Вертинской напророчил Высоцкий»).
    Совсем недавно актриса призналась, что могла выйти замуж и не за Хмельницкого (имевшего, кстати, недолгий роман с сестрой Марианны Анастасией). Еженедельник «Телепрограмма» (№ 52, 27 декабря 2018 г.) писал: «Советская актриса, ставшая музой для многих мужчин, Марианна Вертинская призналась в том, что у нее был роман с Николаем Губенко. Ее бывшие однокурсницы в программе «Первого канала» «Эксклюзив. Тайная страсть Марианны Вертинской» вспомнили, что он «захаживал» к ним, когда девушки были на четвертом курсе.
    «Коля Губенко был влюблен всегда в Жанну (Болотову. – А. С.)», – сказала Вертинская. Однако она добавила, что на нее внимание он тоже обращал, а поскольку Жанна была замужем, в какой-то момент он начал ухаживать уже за Вертинской.
    «Мама моя сказала: тебе надо выйти замуж, вот это хорошая кандидатура, Коля Губенко, и мы решили подать заявление в ЗАГС, все это было полушутя», – призналась Вертинская. Она добавила, что они действительно подавали заявление. При этом, свидетелем должен был быть Владимир Высоцкий. Но до свадьбы дело не дошло, поскольку, по словам Вертинской, в город вернулась Жанна, которая позвонила ей, и потребовала все отменить, поскольку это "ее мужчина"».
    «…Роман Болотовой с Губенко набирал обороты. Оба открывали друг в друге новое и с трудом расставались каждый день. Николай уже играл в Театре на Таганке – после легендарного выпускного спектакля его пригласил к себе Любимов. Жанна довольно много снималась. Время шло, в их отношениях ничего не менялось. Как-то Губенко в разговоре пожаловался Высоцкому, мол, роман затянулся. Тот придумал хитрый ход. Пустить слух, что Николай собирается жениться на Марианне Вертинской. И тогда Жанна поймет, кого теряет.
    Слух пустили, и через некоторое время он действительно дошел до Болотовой. Та не поверила, приехала на Таганку проверять.
    – Что этот вы придумали?
    – Чистая правда, – Высоцкий был абсолютно серьезен. – Ты замужем, Коля тоже женится. Но не переживай, ничего не изменится, вы будете также встречаться.
    Может это глупо, но ход сработал. Жанна совершенно не собиралась ни с кем делить Николая. В тот же вечер она приехала домой, собрала чемодан и, ни слова не говоря мужу, художнику Николаю Двигубскому, уехала к Губенко». (Н. Оленцова, «Жанна Болотова и Николай Губенко. Истина в любви. Брачная интрига Высоцкого», «Знаки судьбы», спецвыпуск № 5, май 2022 г., глава «Высоцкий виноват»,)
    По поводу отношений с Борисом Хмельницким и о годах молодости у Марианны Александровны Вертинской остались иные воспоминания (цитата из еженедельника «7 дней», № 36, 3 сентября 2015 г.): «От Рерберга (Георгий Рерберг, известный кинооператор. – А. С.) меня спас Боря Хмельницкий, влюбленный в меня еще со времен «Щуки». Боря всегда был где-то рядом, мы дружили. И вот после очередной Гошиной выходки Борис пообещал спрятать меня. Подключились все его друзья из Театра на Таганке, в том числе и Володя Высоцкий. Я тогда работала в Театре имени Вахтангова, так они забирали меня после спектакля, сажали в машину и везли к Борису. И мне так хорошо было с ними! Боря играл на рояле, его сестра Луиза что-то пела, Высоцкий на гитаре бренчал. Помню, Володя все подбадривал меня: «Не бойся, мы тебя в обиду не дадим!» А Рерберг тем временем бесился».
    Судя по публикациям в печати, Марианна Александровна и Владимир Семенович были соседями. В столице Италии Риме проживает графиня Елена Щапова Де Карли, известная тем, что в 1970-х, проживая в Москве, она была женой эпатажного поэта, затем писателя Эдуарда Лимонова. Щапова – главная героиня его самого известного  и скандального романа «Это я, Эдичка» (1979).
    …Первым мужем юной Леночки Козловой был Виктор Щапов – художник, полуграфик–полуфарцовщик. Когда красавица с ним познакомилась (по ее словам график девочку «просто выкрал»), ей едва исполнилось 16, Виктор был старше Елены почти на 25 лет…
    «Он поселил ее на Малой Грузинской, 28, в апартаментах между Марианной Вертинской и Владимиром Высоцким, и пока она спала, обставлял квартиру свежими цветами. Просыпаясь, она безмятежно улыбалась и интересовалась:
    – Я на кладбище или в джунглях?», – писал о Щаповой в предисловии к ее интервью «Графиня» газете «Iностранец» № 3 от 1 февраля 1995 года журналист Игорь Дудинский.
    Украинский писатель-высоцковед Юрий Сушко в статье «Мой черный человек в костюме сером…» (интернет-сайт журнала «Вагант» vagant2003.narod.ru) пишет: «А кто же был соседями по дому № 28? Казалось бы, уважаемые люди – кинорежиссеры Никита Михалков, Александр Митта, художник-график Виктор Щапов с женой Еленой (известной в своем кругу как «Козлик» и «Ветреная Леди»), карикатурист Михаил Златковский, фотохудожник Валерий Нисанов, кинозвезда Анастасия Вертинская, еще один художник Виктор Чижиков (автор символа московской Олимпиады – знаменитого Мишки), актер Михаил Кокшенов…»
    «Мы жили в апартаментах между квартирами Высоцкого, Вертинской. С Высоцким я мало дружила. Он был не от мира сего. Но он мне очень нравился. И я его в Париже видела за месяц до его смерти», – подтверждала и признавалась позже в интервью «Комсомольской правде» от 26 мая 1995 года Елена.
    Высоцкий въехал в свои новые апартаменты в декабре 1975 года. Единственное, что настораживает в публикациях – путаница имен сестер-актрис, из-за чего непонятно, кто же из них соседствовал с поэтом.
    По предположению белорусского высоцковеда Валерия Шакало (г. Минск), у сестры Марианны Анастасии Александровны и Владимира Семеновича были более чем дружеские отношения – между Вертинской и Высоцким в начале 60-х вспыхнул кратковременный роман!
    Из статьи В. Шакало «Романтические увлечения» («В поисках Высоцкого» (г. Пятигорск), № 15, сентябрь 2014 г.) узнаем: «1962 год, весна. ВВ был повторно зачислен в штат Театра им. Пушкина, чтобы участвовать в гастрольной поездке на Урал. В театре на то время играла А. Вертинская, школьница, которую Б. Ровенских «выпросил» у матери на одну из главных ролей в спектакле по пьесе Ю. Шевкуненко «Покой нам только снился». Даже принимая во внимание ее склонность к непредсказуемым поступкам, трудно представить поворот внимания этой 18-летней девушки, имеющей амплуа звезды после выхода кинокартины «Человек-амфибия» и окруженной толпой поклонников, на Владимира, который, прямо скажем, имел в то время абсолютно непрезентабельный вид. ВВ увлекся Анастасией и под впечатлением неразделенности чувств создал целый блок песен: «Сгорели мы по недоразумению…», «Правда, ведь обидно, если завязал…», «Ты уехала на короткий срок…», «Все позади, и КПЗ, и суд…» Можно предположить, что об их отношениях знал А. Калягин, с которым Вертинская впоследствии работала в одном театре».
    Насчет подражаний и пародий.
    Ранние строки Владимира Высоцкого «Принесла ненужная молва / Странные ненужные слова…» (посвящение А. Я. Комиссарову) (1960) – не что иное, как перефразировка первых двух строк песни Александра Вертинского на слова Раисы Блох «Чужие города» (1936).
    «Творчество двух художников сближается за счет сюжетности и сочетания лирического и ролевого начала, что в разные годы в стихах Высоцкого появляются реминисценции из песен Вертинского. Порой и сам лирический сюжет какой-то песни барда может показаться восходящим к его наследию. Так, С. В. Вдовин отметил сходство «Случая» Высоцкого и «Желтого ангела» (1934) Вертинского – произведений на близкую обоим поэтам классическую тему «поэт и толпа». Можно поискать и переклички, исследователями еще не зафиксированные. Скажем, выразительный метафорический образ из песни Высоцкого «Штормит весь вечер…»: «Заплаты пенные латают // Разорванные швы песка» – вполне может восходить к «Прощальному ужину» (1939) («Отлив лениво ткет по дну // Узоры пенных кружев»). Оборот в гости к Богу из знаменитых трагических «Коней привередливых» не имеет ли одним из возможных источников песню Вертинского «Бал Господен» (1917), героиня которой отправляется к Богу на бал – кстати, в экипажике с впряженными в него лошадьми?
    Подражания Владимира Семеновича заметны и «в иронических интерпретациях известных романсов типа «Мы странно встретились…», и в собственных стилизациях этого жанра, созданных для фильмов «Опасные гастроли» и «Один из нас». Поэтому более показателен другой пример – куплеты молодого Высоцкого «На степи молдаванские…» Зачин песни недвусмысленно показывает, что отталкивается начинающий художник от песни Вертинского «В степи молдаванской» (1925), в свою очередь тоже построенной на цыганских мотивах:

                Что за ветер в степи молдаванской!
                Как поет под ногами земля!
                И легко мне с душою цыганской
                Кочевать, никого не любя!

    Думается, само выражение степь молдаванская перекочевало в стихи Высоцкого именно отсюда, сохранив инверсию и лишь поменяв единственное число на множественное. Но лирическую тональность Вертинского молодой автор меняет на комедийную.
    Дополнительное подтверждение того, что Высоцкий хорошо помнил песню Вертинского и готов был вести с нею творческий диалог, обнаруживаем в позднейшей «Цыганской песне» (1968), написанной для фильма «Опасные гастроли»: «И, как струны, поют тополя <…> И звенит, как гитара, земля». Это реминисценция – не только смысловая, но и ритмическая, интонационная – из того же текста Вертинского: «Как поет под ногами земля!» Рискнем предположить, что у истоков творческого интереса Высоцкого к цыганской теме, давшего впоследствии такие программные произведения, как «Моя цыганская», «Кони привередливые» и другие, стоит Вертинский. Для самого Вертинского цыганская линия оказалась, пожалуй, побочной (хотя некоторые критики норовили свести его творчество к «цыганщине»), но благодаря ему младший поэт увидел возможности современной авторской стилизации – лирической ли, шутливой – на эту тему». (Интернет-сайт «Владимир Семенович Высоцкий» vysotskiy-lit.ru/vysotskiy, А. Кулагин, «"Сначала он, а потом мы…" Крупнейшие барды и наследие Александра Вертинского», часть 2.)
    Тот же критик-музыковед Анатолий Кулагин пишет: «В поэзии самого Высоцкого строки Вертинского нет-нет да и отзовутся. Например, в 1962 году молодой актер, находясь на гастролях в Свердловске (советское название Екатеринбурга) в составе труппы московского Театра миниатюр, где он недолгое время работал, в письме к своей тогдашней жене Людмиле Абрамовой приводит собственное шутливое четверостишие:

                Как хорошо ложиться одному –
                Часа так в 2, в 12 по-московски,
                И знать, что ты не должен никому
                Ни с кем и никого, как В. Высоцкий.

    Это, конечно, парафраз строк известной песни Вертинского «Без женщин» (1940):

                Как хорошо проснуться одному
                В своем веселом холостяцком «флете»
                И знать, что ты не должен никому
                Давать отчеты – никому на свете!

    Налицо сходство и стихотворного размера (пятистопный ямб с перекрестным чередованием мужских и женских рифм), и интонации, и, главное, поэтического смысла.
    А вот пример из позднего творчества Высоцкого. 1978-ым годом датируется песня «Белый вальс» – о женской любви и верности, о том, что женщины «век будут ждать тебя – и с моря, и с небес – и пригласят на белый вальс, когда вернешься». Здесь Высоцкий поет:

                Спешили женщины прийти на помощь к нам, –
                Их бальный зал – величиной во всю страну.

    И стразу вспоминаются строки из песни Вертинского на стихи Николая Агнивцева «Рассеянный король» (1921):

                Затянут шелком тронный зал.
                На всю страну сегодня
                Король дает бессчетный бал
                По милости господней.

    Очевидно, мотив бального зала «величиной во всю страну» Высоцкий позаимствовал у предшественника. О том, что стихи написаны не Вертинским, он мог и не знать, да это и неважно – достаточно того, что они воспринимались на слух с голоса Вертинского и потому были им невольно "авторизованы"». (А. Кулагин, «Беседы о Высоцком» (2016).)
    Еще о подражаниях и подражательстве. В «Песне Попугая» Владимира Высоцкого, написанной к дискоспектаклю «Алиса в Стране чудес» (1974), есть строчка «В банано-лиановой чаще». А у А. Н. Вертинского есть известная песня «Танго Магнолия» (1931), начинающаяся словами «В бананово-лимонном Сингапуре». Вполне можно предположить, что окказиональное слово Высоцкого «банано-лиановый» возникло под влиянием окказионализма Вертинского. Ведь не секрет, что Владимир Семенович прекрасно знал репертуар Александра Николаевича, о чем не раз уже говорилось в данной главе.
    Помните – в песне Владимира Высоцкого «Французские бесы» (1978) есть строки: «И бес, сидевший визави, Хихикал по-французски»? Сравните их со строчкой из романса Вертинского «Попугай Флобер» (1916): «Грустит в углу ваш попугай Флобер… И плачет по-французски». В интервью, данном поэтом Александром Межировым Марку Цыбульскому, цитаты из которого мы уже использовали, присутствует информация о том, что Владимир Семенович исполнял эту песню Русского Пьеро.
    …До самой смерти Владимир Высоцкий вспоминал творчество Александра Николаевича Вертинского, буквально бредил им. Вот что рассказывал Леонид Борткевич (1949–2021), солист белорусского ВИА «Песняры»: «Третья встреча с Высоцким произошла в 1980 г., за четыре месяца до его смерти. Ему кто-то сказал, что если он будет в Минске, пусть обязательно посетит дом Борткевича и Корбут. У нас действительно был очень гостеприимный дом. Высоцкий позвонил нам и около 12 ночи приехал. Он привез с собой ящик вина. Мы тогда, помню, просидели целую ночь: разговаривали, выпивали, пели песни. Причем Высоцкий пел свои лирические песни нормальным голосом с хрипотцой, конечно, но без надрыва. Вспоминали песни Вертинского». (Л. Борткевич, «"Песняры" и Ольга» (2016), глава «Встречи», «Владимир Высоцкий».) 
    И – очень любил слушать (завороженно!) песенки Александра Николаевича! Уже упоминавшаяся в главе вторая жена Владимира Семеновича рассказала высоцковеду Владимиру Румянцеву («"Фрагменты беседы с Людмилой Абрамовой" (Ленинград, 11 декабря 1990 г.)», «В поисках Высоцкого» (г. Пятигорск), № 24, июль 2016 г.): 
    «Л. Абрамова: А «Солнечную лужицу» – он настолько часто эту чертову «Колыбельную» пел, что до сих пор многие уверены, что это Володин текст. А вот откуда музыка – я до сих пор не знаю. То ли Володя сам придумал, то ли из каких-то… Вертинский вот пел ее, но совершенно не так, как Володя. Это увлечение Вертинским у него со Школы-студии еще, когда он вот полную коллекцию услышал этих песен…
    В. Румянцев: Вот насчет Вертинского: Жукову Виталию рассказывал Георгий Толмачев, что году где-то в 72-м вышла первая большая пластинка с песнями Вертинского, и он похвастался Высоцкому (летом дело было). И вот Высоцкий, сидя на табуретке, очень внимательно прослушал обе стороны – и побежал».
    «Валентин Шмагин (приятель А. Северного. – А. С.): «Жора мне рассказывал, как в один из приездов, Высоцкий попросил его: «Поставь мне что-нибудь из своих записей…» Жора поставил Вертинского. Высоцкий сел поближе к магнитофону, взял голову в руки и целую сторону внимательнейшим образом прослушал». (Электронный каталог «Владимир Высоцкий. Когда? Где? Кто?» vv.uka.ru, «Высоцкий – Толмачевым: "Помню добро!.."», запись и расшифровка фонограммы – Вл. Желтов.)
    Слышал песни Печального Пьеро Владимир Семенович и в родном театре.
    Звучала песенка Александра Вертинского в спектакле Театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана» (1964) по Б. Брехту. Алиса Китрар: «Важной в этом эпизоде представляется фигура Пьеро, маска комедии дель арте, исполняющая романс Вертинского «То, что я должен сказать», написанный вскоре после Октябрьской революции, в конце 1917 года. Здесь стоит сделать отступление и сказать, что комедией дель арте интересуются в начале XX века представители поэзии Серебряного века… Пьеро, пародия-стилизация Вертинского, исполняет свой романс-зонг, обращаясь к зрительскому залу. Этот романс звучит по-брехтоски антивоенно, посвященный юнкерам, погибшим в Москве во время Октябрьского вооруженного восстания. Политическая тема снова звучит неопределенно, так как Любимов монтирует в ткань спектакля романс Вертинского, в котором тот высказывает сочувствие врагам большевиков». (Интернет-сайт «Лаборатория по изучению творчества Юрия Любимова и режиссерского театра ХХ – ХХI вв.» hum.hse.ru, «Комедия масок в спектакле Ю. Любимова «Десять дней, которые потрясли мир» (1965/1987)».)
    Свидетельствует партнер Владимира Высоцкого по сцене актер Юрий Смирнов (Таунбарт): «Вообще, песен в спектакле («10 дней, которые потрясли мир» (1965), режиссер-постановщик Ю. П. Любимов. – А. С.) много. Я уже не говорю о частушках – это народное творчество, их приносили все: кто какие знает или найдет. Были и песни на стихи очень хороших авторов: Самойлова, Блока, Брехта, Тютчева, Нади Мальцевой, романсы Вертинского». (Интернет-сайте libking.ru, О. Терентьев, интервью с актером Театра на Таганке Ю. Н. Смирновым (Таунбартом), г. Москва, 17 апреля 1988 г., в документальной повести Б. Акимов, О. Терентьев, «Владимир Высоцкий. Эпизоды творческой судьбы», глава «Год 1965».)
    Театральный критик Яков Варшавский в одной из первых рецензий на спектакль писал: «Отлично исполняет эстрадную песенку в манере Пьеро – Вертинского артист В. Золотухин». (Я. Варшавский, «В поиске», «Вечерняя Москва», 18 июня 1965 г.)
    «Геометрическим центром спектакля – трагический грассирующий белый клоун, грустный шут со слезами на щеках – Пьеро Александра Вертинского. Одинокая крупная фигура в пронзительном свете софита, с огромным воротником и предэмигрантской тоской: «Забросали их ёлками, замесили их грязью…» («Песенка на смерть юнкеров»)». (Э. Михалева, «Про двух Иванов», «Вагант», № 4-6, 1997 г.)
    Актер Таганки Вениамин Смехов (Гедройц) вспоминал: «В первых спектаклях Таганки зал был заворожен Золотухиным, выступавшим в наряде Пьеро и певшим «под Вертинского». Вертинский был еще под запретом, а Золотухин ему подражал – и очень неплохо». (И. Чайковская, Юрий Любимов – любимый и нелюбимый», журнал «Чайка» Seagull Magazine (США), 6 октября 2017 г.)
    Тот же Гедройц в своей книжке воспоминаний «Театр моей памяти» (2002) (глава «О спектакле "Десять дней, которые потрясли мир"») писал: «…Вдруг из-под земли вырастает Пьеро с песенкой Вертинского».
    Поэт и актер, Высоцкий слушал, пел песни не только Александра Николаевича и подражал его творчеству, но и исполнил военную композицию на стихи другого Вертинского, Анатолия (Анатоля) (1931–2022), замечательного белорусского поэта, писателя, драматурга, однофамильца знаменитого исполнителя. В спектакле Театра на Таганке «Павшие и живые», поставленного Юрием Любимовым в 65-м году, к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне, Высоцкий исполняет песню на стихи Анатоля «После Победы стало светло…» (отрывок из поэмы «Реквием» (1965)). Музыку на стихи написали коллеги Владимира Семеновича по театру – актеры и композиторы Борис Хмельницкий и Анатолий Васильев.
    Сегодня известно, что во время одного из последних своих визитов в Ленинград (предположительно, в 1978 году) Владимир Высоцкий останавливался в гостиничном номере, в котором в 57-м скончался Маэстро… Об этом стало известно из беседы высоцковеда Льва Черняка с ленинградским балетмейстером и приятелем поэта Кириллом Ласкари (Менакером):
    «Л. Ч.: Он (В. Высоцкий. – А. С.) с Гольдманом (В. Гольдман, т. н. «администратор» В. Высоцкого. – А. С.) сюда (в Ленинград. – А. С.) приезжал на один день. И почему-то он остановился в «Астории», а не у вас?
    К. Л.: Какой это год?
    Л. Ч.: Примерно 78-й. На один день буквально. Он остановился в номере Вертинского, где Вертинский умер – в этом номере.
    К. Л.: А номер Вертинского – это 76-й год!
    Л. Ч.: То есть, вы в этом номере были с ним?
    К. Л.: Ну а как же! Конечно!» (Л. Черняк (Москва), «Ласкари Кирилл Александрович: „Володя очень часто приезжал в Ленинград!”»: интервью 1995 г., «В поисках Высоцкого» (г. Пятигорск), № 20, сентябрь 2015 г.)
    Фамилия Русского Пьеро упоминается поэтом в сценарии «Как-то так все вышло…» (1971), одном из его немногочисленных прозаических произведений: «…Лена прошла привокзальную площадь и уехала на такси.
    Правда, в попутчики напросились двое из компании, которая пела в поезде. Один с гитарой. Они сразу начали петь что-то про такси и шоферов, а потом стали приставать к Лене: куда она, откуда? И она ответила:
    – Из Москвы, приехала к дочке.
    Парни сразу успокоились и запели «Доченьки» Вертинского».
    Факт, который не имеет прямого отношения к героям нашей главы, но упомянуть о нем, думается, – стоит… Один из приятелей Владимира Семеновича, бывший старатель, старый лагерник Вадим Туманов, справедливо осужденный в 1948 году по статье 58 пункт 10 «антисоветская деятельность» и отбывавший срок на Колыме, наивно вспоминал, что посадили-то его «за стихи Есенина и пластинку Вертинского».
    Вот такая ирония Судьбы…
    Кстати, власть предержащие, в том числе литературные, мягко говоря недолюбливали Вертинского, это верно. Впрочем, как и Высоцкого. Александр Иннокентьевич Байгушев, координатор личной контрразведки Л. И. Брежнева, во времена СССР входил в так называемую «Красную паутину» – скрытую систему контроля за известными людьми. Он рассказывал: «Высоцкого терпеть не мог секретарь Союза писателей СССР Георгий Марков. Относился к нему примерно так, как к Вертинскому. То есть фигура всем хорошо известная, но лучше ее держать в стороне». (Б. Кудрявов, «Евтушенко и Глазунов были агентами КГБ, а Высоцкий – нет!»: интервью, «Экспресс-газета», № 5, 28 января 2020 г.)
    Из большого интервью, данного вдовой Марка Наумовича Бернеса Лилией Бодровой-Бернес корреспонденту ежемесячника «Совершенно секретно» (№ 9, сентябрь 2001 г., Д. Щеглов, «С печалью пополам…»): «Мы ходили на все концерты Беко, Азнавура, Монтана, когда они приезжали. Вообще Марк больше всего ценил личностное, авторское исполнение. Он обожал Синатру. У нас были все записи Вертинского, Галича, Высоцкого».
    Завершить главу хочется несколькими публично высказанными мнениями о песенном творчестве Вертинского и Высоцкого. Первое принадлежит большому поэту, последующие – высоцковеду, бездарным беллетристам и кинорежиссеру.
    Из интервью Иосифа Бродского «Независимой газете» (№ 86, 4 ноября 1991 г., О. Тимофеева, «Улица должна говорить языком поэта»):
    «– Переживает время?
    – Думаю, что да. Если Вертинский пережил, то он, думаю, да. Из всей этой профессии я лучше всего относился к Высоцкому. В нем было абсолютно подлинное чутье языковое, да? И рифмы совершенно замечательные. Я по этому признаку сужу. Я человек дикий, для меня рифма – главное».
    Отрывок из книги Марка Цыбульского «Планета Владимир Высоцкий» (2008), глава «Владимир Высоцкий и Иосиф Бродский»: «Как совместить несовместимое? Книгу, подаренную Бродским Владимиру Высоцкому во время встречи в Нью-Йорке – с надписью «Лучшему поэту России» и – отведение Иосифом этому же поэту места рядом с Вертинским, – стихотворцем талантливым, необычным, но уж, конечно, не принадлежащим ни к выдающимся, ни, тем паче, к великим?»
    Писатель и поэт Евгений Лесин в статье «Лучше с чертом» («Независимая газета», 27 января 2005 г.) утверждает: «Когда нас не останется, Высоцкого будут слушать такие же чудаки, что слушают сейчас Александра Вертинского, стихотворца, мягко говоря, среднего».
    Захар Прилепин (Евгений Лавлинский) в «Московском комсомольце» от 25 января 2018 года (А. Мельман, «Прилепи устроил суд над мертвым Высоцким. Несло, как Остапа») вторит коллеге и предсказывает обоим «певунам» скорое забвение у российских слушателей: «Ничего, пройдет время, и его (Высоцкого. – А. С.) забудут. А будут помнить, как Вертинского, например. Не более».
    Тот же Прилепин «резюмирует»: «Пройдет десятилетие, другое, третье и значение Высоцкого приравняется в глазах новых поколений к значению предыдущих всенародных любимцев – скажем, Леонида Утесова или Александра Вертинского, или Шаляпина. И не важно, что Вертинский сам писал себе песни, а Шаляпин пел чужие. Мог бы и свои петь. И слава у него была не меньше, чем у Высоцкого. Но много ли эти исполнители значат для современного молодого человека? Нет, не много.
    И у Высоцкого будет та же самая ниша – для специалистов. Потому что Высоцкого можно только слушать. Читать его, в сущности, куда меньше смысла. Слух человека стремительно перестраивается – и расстроенная гитара Владимира Семеновича уже не будет иметь и миллионной доли желающих ее послушать». (Интернет-сайт «Свободная Пресса» svpressa.ru, 25 января 2018 г., З. Прилепин, «Высоцкий как наш современник. Кого бы он считал «своим» сегодня, на какой стороне баррикад оказался?»)
    Что ж, как говорится, поживем – увидим. Или услышим.
    И все же, думается, в своих выводах правы не примитивные Лесин с Прилепиным, а Сергей Александрович Соловьев, в монологе минскому печатному изданию упоминающий о «веренице музыкальных пророков, среди которых можно вспомнить Вертинского, Галича, Визбора, Окуджаву, Высоцкого». («Кинорежиссер Сергей Соловьев – о знаменитом рок-музыканте Викторе Цое, трагически ушедшем из жизни четверть века назад», «Беларусь сегодня» (г. Минск), 17 августа 2015 г.)
    ***
    В 2022 году в московском издательстве «Вече» вышла великолепная книга Светланы Шишковой-Шипуновой «Четыре гения русского пения. Вертинский, Высоцкий, Градский, Хворостовский». В аннотации к ней сказано: «Такой книги еще не было. Биографии четырех ее героев – Александра Вертинского, Владимира Высоцкого, Александра Градского и Дмитрия Хворостовского – более или менее известны публике. Особенно много написано и сказано о Владимире Высоцком. Но автор этой книги пишет не о каждом из них в отдельности, а обо всех сразу. Перед вами – одна большая сравнительная биография четырех уникальных и неповторимых русских певцов XX века. Сравнивая их жизнь, творчество и славу, автор обнаруживает немало общего, пересекающегося и перекликающегося, что позволяет по-новому прочесть судьбы этих выдающихся людей».
    На сайте книжного интернет-магазина «Лабиринт» labirint.ru 6 июля 2022 года размещен отклик Храбана Владимира о прочитанном: «Хорошая, умная аналитика жизни и творчества четырех выдающихся людей: Вертинского, Высоцкого, Градского, Хворостовского. Книга интересна переходами изложения сравнения всех четырех персонажей. Много глубоких мыслей, сравнений, что заставляет думать, осмысливать время, в котором жили эти творческие люди и пытаться понимать их устремления. Автору все удалось».
    Спасибо Светлане Евгеньевне за цитаты в своей книге отрывков из этой статьи и даже заочную полемику с ее автором!
    Никому неизвестный прозаик и поэт Сергей Казначеев: «Ни разу не слышал о сближении имен Высоцкого и Вертинского. И тут тоже есть о чем порассуждать. Конечно, тонкий эстет и суровый мужлан – пусть даже чисто внешне! – кажутся полярными фигурами. Но и тот, и другой на сцене создавали прежде всего некий артистический образ. Но если у Вертинского это всегда лишь один Пьеро, то у Высоцкого – то Пьеро, то – Арлекин, а то и Карабас-Барабас!» («Владимир Высоцкий. Человек народный. Опыт прочтения биографии», сост. Дм. Силкан (2020),  глава «Разносторонняя личность».)
    Из интервью высоцковеда Льва Черняка с любимой в середине 1960-х годов женщиной поэта Ириной Шалаевой:   
    «ЛЧ: Говорят, Высоцкий очень часто Вертинского пел!
    ИШ: Нет, Вертинского я не слышала в его исполнении вообще». (Интернет-сайт «Высоцкий: время, наследие, судьба» otblesk.com, «Ирину Яковлевну Шалаеву опрашивает Лев Черняк (компиляция бесед 2004–2010 гг.)».)
    «На центральной улице Нижнего Новгорода установлен «поп-алтарь». Теперь любоваться любимыми артистами можно не только по телевизору, но и на центральной улице Нижнего Новгорода. Художник Александр Лавров представил необычную инсталляцию, которую назвал «Поп-алтарь».
    В нее входят 12 «апостолов» российского шоу-бизнеса и советской эстрады: Алла Пугачева, Муслим Магомаев, Земфира, Владимир Высоцкий, Майя Кристалинская, Александр Вертинский, солист группы «Песняры» Владимир Мулявин, Иосиф Кобзон, Леонид Утесов, Клавдия Шульженко, Виктор Цой, Людмила Зыкина. Под каждым портретом подпись: «Володя, ты лучший», «Цой жив, Цой с нами», «Денег нет, секса нет, музыка сдохла», «Я люблю тебя, Аллочка!» На асфальте стоят вазы и банки с цветами, а рядом с портретами знаменитостей горят свечи. Над необычными экспонатами висит детская игрушка.
    – Это своеобразное подношение знаменитостям, – поясняет Лавров.
    По его словам, над своей инсталляцией он работал около месяца. За это время он отобрал 12 фотографий звезд, которые нашел в Интернете, нарисовал с них черно-белые портреты. А потом распечатал их на принтере и повесил в центре города на «нижегородском Арбате» в арке Цоя рядом с кафе «СССР».
    Теперь 12 портретов «апостолов» российского шоу-бизнеса и советской эстрады будут украшать центральную улицу города. По словам художника, они будут висеть здесь постоянно. В будущем Александр Лавров планирует провести подобную инсталляцию в Питере и Москве». («Муслим Магомаев вошел в число 12 «апостолов» российской эстрады», «Зеркало», 1 июля 2010 г.)
    «Осенью в Москве планируют открыть «Аллею славы», посвященную российским музыкантам разных эпох. В предварительном списке – десять имен, среди которых Александр Вертинский, Иосиф Кобзон, Владимир Высоцкий, Федор Шаляпин, Муслим Магомаев, Виктор Цой…» (Интернет-сайт «78» 78.ru, 12 июля 2022 г., «Организатор акции объяснила, как Шатунов оказался на «Аллее славы» с Вертинским и Высоцким».)
    P. S.
    «1991 год – поезд… Старый человек: "Мы – пожилой возраст – считаем, что В. В. сейчас, как был Вертинский для нас студентов…"» (В. Перевозчиков, «Записи 2012 – 2013 гг.», «В поисках Высоцкого» (г. Пятигорск), № 8, апрель 2013 г.)