О Максе Шелере 3

 


     Еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее вре­мя.

        М. Шелер.



      Некогда Хайдеггер писал, что глубокий мыслитель мыслит по существу только одну мысль. Но когда я смотрю на Шелера, я не вижу, чтобы на нём исполнялось утверждение Хайдеггера. Вот сам Хайдеггер, действительно, всю жизнь мыслил только одну мысль, что же касается Макса Шелера, то у него я нахожу скорее множество идей, чем "промысливание одной мысли". Чем же мысль отличается от идеи? Об этом нам предстоит надёжно узнать ещё только в будущем, но по своему скромному разумению, я считаю, что интенцией. Мысль принадлежит бытию как таковому, в котором нет лиц, и всё - всеобще, однако так всеобще, что меня всё-таки нет. Идея же принадлежит моей личной свободе. Идея идёт всегда от человека, и к бытию она только устремляется, обращается, пытаясь и формообразовать бытие и воплотить в нём свои силы. За каждой идеей человеческой истории стоит человек, и он стоит номенально или феноменально, но лишь человек умеет отстаивать идеальное. Мысли же, как таковые, представляют из себя "бытийные отношения" - пришедшие в движение. Тут - разные проекции и несопоставимые коды - идея требует гораздо большего воодушевления, чем мысль.
        И, судя по всему, воодушевления у Макса Шелера было в избытке. Потому что он оставил нам в наследство сразу же несколько мощных, одновременно и тревожащих нас и пленяющих своей красотой идей. Какие же это идеи?
        Начнём с идеи о том, что человек - это существо, которое призвано вручить свою самоданность себе. С этого безумного парадокса. Уже всякое живое - самодано. То есть каким-то образом имеет своё отношение к бытию. Но именно "каким-то" - строго определённым и без выбора. Животное вручено себе как "так-бытие". И этот круг своего "так-бытия" животное и держит. Но человек перепрыгивает животное. Он постепенно, медленно, но уверено разрушает любое "так-бытие" и вместо него утыкается в "бытие вообще", и в этом смысле в какое-то Ничто, как в своё основание, или лучше сказать стартовую площадку для взлёта. В этой позиции: человек и не животное и не человек. Он уже потерял всё, что привязывало к себе животное, но ещё не приобрёл всё, как всё "не по животному типу". Он, как ракета, не достиг ещё своей орбиты, но уже стартовал и отделился от земли. Так давайте же посмотрим на этого человека - говорит Макс Шелер, а не будем его маскировать чем-то другим. Не будем превращать всё это в бесконечный маскарад нашего разума, ведь не разум - цель, а свободный человек. А свободный человек не происходит в "свободе от", а происходит в положительной свободе. Так что даже, если я безразлично всеобщий человек, я ещё не человек, потому что моё ударение, которое я ставлю на "всеобщий" не перекрывает того ударения, которое я должен был бы постваить на "безразличный". Мой освобождение от "так-бытия" - двусмысленно: оно и раскрепощает меня от конкретного способа "так-бытия", но и оставляет ни с чем без его желания и освоения. И вот человек застывает на пороге "между-между" - последняя стадия данности его самому себе ( а этот процесс протекает всегда параллельно с расставанием человека с эмпирической наличной ситуацией) не является ещё выходом из ситуации "человек", - "свободный человек" это такой человек, который может свою данность условно говоря "потерять" и не обязательно в чём-то большем, чем он сам, но как по Максу Шелеру и в чём-то меньшем, ибо и для него человек призван не в меньшей степени, чем для высокого.
     "Выше", "ниже" - универсальному человеку всё равно. Единственное, что ему не всё равно, так это, чтобы это было свободно. Но куда будет освобождаться освободившийся человек? Вот эта проблема, как раз Макса Шелера не интересует. Шелер слишком плотно "сидит" на человеке и следует за ним, чтобы по возможности оторваться от него и его ценностей, и обратиться ещё дополнительно и к вопросам освобождения общества как такового. Да и возможно ли оно? - вопрос не ставится.
      Главное, что хочет показать Шелер - что человек будущего не должен стать "сверхчеловеком", а должен стать "всечеловеком", то есть суметь вернуться свободно к той земле, от которой некогда оттолкнулся в своём полёте. Он должен стать не лучше других, а иным, чем другие, ибо в первом случае мы испытываем на прочность сравнение, а во втором случае сравнение уже невозможно.
       Второй идеей Макса Шелера является его идея, скрытая в русле гуссерлеанской возникшей феноменологии, так как феноменологии Гуссерля и Хайдеггера отличаются от феномелогии Шелера. Идея Шелера в том, что самоданность предмета требует равноценной самоданности человека, между тем, как у Хайдеггера феномен это просто "самопоказывание" предмета в себе самом, а кто "усматривает" это "самопоказывание" вопрос не ставится. Но какой бы феномен ни был перед нами налицо, если нет того, кто и сам феноменален по своей природе, то долгожданной встречи не будет. Добро Гёте было искать первофеномены, ну так он же сам был Гёте! Стоящий с ним рядом Эккерман, смотрящий в ту же сторону мог увидеть в том же самом направлении, в котором смотрел и Гёте - лишь пустоту. Значит, и самоданность предмета и условия его усмотрения - в целом феноменология, а без какой-то своей стороны - она чёрт знает что, а не феноменология. Шелер оказался максимально феноменологичен среди своих соратников - феноменологов, максимально выдержан в чистоте и правоте её идеи.
         И другие идеи Шелера не менее интересны. Хотя в русском пространстве прижился только ресентимент, тонкое и динамичное значение которого в истино шелеровском варианте упущено.