Золотой потир

Там, где Кубань -
река
серебряной подковой
сверкает
в плодородье берегов,
Тмутаракани
чары
в царственных покровах
глядят раскосо
из-под чадры
веков.
Тамархской
крепости величие
смущает
глаз
реликтами камней,
и Гермонассы
гордое обличье
хранит Тамань
среди своих
ларей.
Обетованный край,-
Великий перекрёсток,
где сходятся пути
меотов и хазар,
из тайн дольменов
истории отголоски
пращёй летят
к туманностям
квазар.
Как будто пьёшь
из золота потира
священное вино
преданий и времён,
и, причастившись
наших предков
веры,
лежит Кавказ,
снегами убелён.
О, гордый страж,
о,седовласый старец,
Ты ревностный
хранитель старины,
коллаж  папах
из облаков надвинув,
как горцы встали
плечом к плечу
хребтов твоих
сыны.
Начало-начал,
дорог перепутье.
Ковыльные степи
да хмарь...
Казацкая вольница
тысячью судеб
листает
старинных времён
календарь.
Эх, волюшка,вольная,
поле раздольное,
ноженьку в стремя,
да ветром лети...
Чёрною завистью,
гложущей болью
зрачок Чингисхана
бельмом не мути.
Хищные очи
зоркого ворона
всё неотступней
следят из ветвей,
реки из крови
да тучи из ворогов
топчут копытом
очаг и детей.
Снег рдяный
от крови.
И скрежет и хруст
и стон полонённых
и зовы
из тысячи
спёкшихся уст.
Осквернённые
пашни
да грай воронья,
зловещая,тяжкая
слёз полынья...
Смятенье и горе
безвинных людей
да плач - злая доля
седых матерей.
Матёрые ветры
здесь сипли,
как визг,
и руки, что ветки,
в мольбе поднялись.
Степей половецких
раздольная удаль
исполнилась стоном,
наполнилась гудом...
Тут рядом с адыгом
сражался алан,
и русского княжича
крепок был
стан.
Ты помнишь,Кавказ,
бурногривых коней,
носивших на сёдлах
убитых людей?
Жутко и глухо
на целой Земле,
и зорь золотуха
ползёт
по багряной росе...
Огонь долизал
деревеньку дотла,-
здесь
в огненном тигле
ковались сердца.
Сердца наших
предков -
поклонимся им.
Поклонимся мёртвым,
как будто живым.
Всё помнит
Кавказ,
и поныне хранит
он горькие тени
крестов у ракит.
Кавказ, прозорливец,
ты мир озираешь,
плывут
сады
и не в силах уплыть.
Ты в люльке эпох
свои тайны качаешь,
и их до конца
не познать, не открыть.
Но ясно одно:
есмь - Ты и есмь - я,
как солнце в окно
и жизни клубок,
сколь ни длись,
в конце концов
осадит коня
и скажет:
"Вернись!"
Как сын
возвращается
блудный
в день последний,
день Судный.