Каждому своё. Вспоминайте только хорошее

- Оль, можно я с тобой на похороны не пойду? – риторически спросил бывший муж.
- Ну, конечно. Тем более, вечером снова в дорогу. Тебя ведь отпустили на день?
- Да, на день.
Дорога в Беларусь оказалась трудной – проливной дождь с сильным ветром  сменялся густым туманом. То и дело приходилось останавливаться по каким-то техническим причинам. Только на подъезде к  Бобруйску небо прояснилось.
- Я возьму машину? – попросила Ольга.
- И что я скажу своей маме? – ответил Иван вопросом на вопрос.
В другое время Ольгу такая постановка вопроса вывела бы из себя.
- Скажи, что припарковался за домом, - равнодушно предложила она и, слыша молчание в ответ, добавила, - на чём я доберусь до Тепличного? Три часа ночи.
- Я отвезу, с натугой предложил Иван.
- А потом в район к отцу тоже отвезёшь? …В морг надо съездить, оплатить. Докупить продукты и напитки, отвезти в столовую. …Я привезу машину после обеда.
- Ладно, - нехотя согласился бывший муж.
- Отоспись, как следует, по возможности, - пожелала Ольга от чистого сердца, прощаясь с Иваном. - Спасибо тебе.

Она страшилась предстоящего утра и дня. Это были первые похороны в её сознательной жизни. Когда-то, когда она училась в школе, в пятом классе умерли её бабушка и дедушка с разницей не больше года. Но всё это было, как в тумане. Ольга почти ничего не помнила…
Сейчас ей безумно хотелось, чтобы в этот день с ней был кто-то рядом, на кого она смогла бы опереться, положиться, кто взял бы часть её боли на себя. Но её бывший муж сделал и так много, неожиданно много. А другого близкого не было никого.

Мама открыла дверь в ночной сорочке:
- Ты на чём?.. Может, чаю попьёшь?
- Нет, не могу. Спасибо. …У меня нет чёрного платка.
Мама вытащила платок:
- Как войдём, ты сразу смотри на ноги. На лицо потом…
- Давай заедем к тёте Вале, - попросила Ольга, - она подскажет, какие молитвы нужно читать – я не знаю.
- Хорошо, - согласилась мама и оделась.
Ольга повязала чёрный платок. Они вышли на улицу, сели в машину. Брезжил рассвет. Мамина подруга дала книгу с псалмами и молитвами, пояснила, как и что читать.

Ольга вошла в квартиру, где не была уже много лет, может быть десять. В их однокомнатную квартиру, где когда-то текла их жизнь. Теперь в комнате стоял гроб. В нём лежало тело отца. У гроба сидели родственники: родные сестра и брат с женой, ещё сидела у гроба женщина, с которой папа жил последние годы. Ольга видела её впервые.
- Ну, что Олюша, проходи, присаживайся, - предложил папин брат, указав на кресло у изголовья.
Ольга села в ногах и не решалась поднять глаз. Она видела ботинки, видела цветы, лежавшие по бокам… О чём-то говорили… Ольга, наконец, посмотрела на отца, на его лицо. Ей не было страшно. Отец снова был похож на себя. Коротко подстрижен, побрит, с небольшими усами. Лицо было снова красивым и умиротворённым. «Лицо не искажено судорогой, - отметила про себя Ольга, - возможно он и не чувствовал боли, как говорил врач». У Ольги немного отлегло на сердце.
Она поднялась, взяла Псалтырь и стала читать молитвы уверенно и громко. Родственники притихли. Шли часы. Она читала. Душевные силы прибавлялись, но тело предательски слабло, голова кружилась. Папина сестра подменила Ольгу. Мама вывела её на кухню:
- Может, поешь?
- Может и поем, - ответила Ольга.
- Пойдём, купим чего-нибудь, - предложила мама.
Они вышли в магазин. Было уже совсем светло, часов около восьми или девяти. Купив несколько булочек, дошли до машины.
- Пойдём, чаю попьёшь, предложила мама.
- У меня в машине кофе.
- Ты попьёшь и отдохни, не спеши приходить, а я булочки остальные отнесу и там останусь.
Ольга открыла термос. Затолкнула в себя булочку, запив некрепким кофе. И уснула. Проспав минут двадцать, поднялась. Всё внутри отупело: казалось, ей не было больно, не было страшно, казалось, были силы.
Она снова вошла в комнату, взяла из рук родной тёти книгу и продолжила…

- Ольга, - позвала мама, когда во второй раз на посту Ольгу сменила папина сестра. – Может, поедем? Надо купить… оплатить… отвезти…
- Сейчас поедем. Скажи все места, куда нужно заехать, я составлю маршрут…

- Мы сделали всё? – спросила Ольга.
- Да, всё, - удивлённо отвечала мама, которая считала список дел большим, даже неподъёмным, а вышло, что справились они всего за два часа.
Для Ольги, привыкшей к иному ритму жизни, переживания мамы казались пустыми:
 - Мам, мы сейчас заедем на Горького, оставим машину и дальше поедем на троллейбусе – мы так договорились с Иваном.

…Священник приехал, когда собрались почти все родственники. Молитвы келейно к тому времени были прочитаны все. За дымом от кадила Ольга видела тело отца. Но души его в этот день она не видела. Священник прочитал положенные молитвы, дал наставление о погребении и уехал.
Ольга сидела в автобусе рядом с тётей у самого гроба. Тётя Зина старалась не смотреть на брата, а Ольга, напротив, не могла оторвать глаз от отца, она понимала, что не увидит его больше никогда. Ей казалось, что он улыбается. Она видела его спокойное лицо. Она видела испуганные лица взрослых людей: мужчин и женщин… Тётя рассказывала о том, как Серёжа – отец Ольги – читал её письмо по несколько раз в день. Рассказывала о том, что Мария – мама Ольги – это письмо забрала. Говорила, что Серёжа читал книжку, которую купила Ольга, о Сергие Радонежском. О том, что и книжка пропала, что он её искал… Рассказывала, как он смотрел на фотографии Ильюши… И ещё много чего рассказывала, в надежде вышибить слезу из Ольги. Но её слова загадочным образом производили на Ольгу противоположное, обратное, действие – в душе её воцарялся мир. Она чувствовала, что отец, несмотря ни на что, любил их до конца жизни. Она знала, что в этом гробу души его нет. Она безконечно  надеялась, что вымолит прощение для него у Бога, хотя в глубине души знала, что Господь уже простил. «Может и простил, - сказала тётя Валя – подруга мамы, когда Ольга поделилась мыслями, - один Бог знает степень раскаяния человека. А ведь он исповедался и причастился накануне».

День был солнечным. Гроб поставили рядом с вырытой могилой, нужно было прощаться… Так, как любил отец Ольгу в детстве, её больше не любил никто и никогда. Когда мы жалеем о чьей-то смерти, мы скорее жалеем себя. Ольге было жаль, что больше никогда он не прижмёт её к себе, ничего не расскажет, не посмотрит в глаза понимающим взглядом… Ей было жаль, что столько лет они почти не общались… Она стала перед гробом на колени и положила голову отцу на руки. Ей так хотелось, чтобы его мягкие руки погладили её волосы хотя бы ещё раз, последний…

За поминальным столом Ольге предстояло сказать несколько слов. К тому времени страсти на тему их отношений с отцом среди родных поулеглись… Уже без злопыхания и раздражения, а, скорее, со вниманием все приготовились слушать. Ольга встала:
- Все, кто собрались сегодня здесь, - обратилась Ольга к собравшимся, - знали моего отца. Знали его разным, в разные годы. Он совершал разные поступки. Возможно, кто-то запомнил обиду, кто-то долг. Простите ему. Ведь он делал и хорошие дела, и совершал хорошие поступки. Тётя Зина, вспомните, как он помогал Вам с уроками и любил Вас все годы… Саша, вспомни, как он помог устроиться тебе на работу в городе и получить жильё… - Ольга переводила взгляд от одного к другому, она продолжала говорить с каждым из пришедших, и взгляд её молил вместе с устами, -  Я прошу Вас всех лишь об одном: когда Вы будете вспоминать папу, вспоминайте только хорошее.  Я молюсь: прости, Господи, рабу Твоему Сергию все согрешения его вольные и невольные и даруй ему Царствие Небесное. И Вы помолитесь со мной. У всех нас есть поступки, которыми мы не можем гордиться. Но мы же не считаем себя плохими людьми. Мы с Вами тоже не безукоризненны, прошу, вспоминайте хорошее.

Минут через десять приехал бывший муж, нужно было возвращаться домой, в Москву. Мама собрала в дорогу немного еды. Ольгу обнимали братья, поддерживали сёстры, тёти, дяди… Ольга тогда не знала, что самое тяжёлое впереди – вернуться, переступить порог квартиры и закрыть за собой дверь, оставшись наедине с утратой и горем и пережить это в полном одиночестве.

- Мам, ты встань хотя бы, - попросил Илья. (Ольга молча посмотрела на сына. Она лежала на диване в комнате вниз лицом, рука свесилась на пол, был вечер третьего дня.) – Мне страшно, может тебе в храм? Тебе помочь?
- Я сама, - отозвалась Ольга и тут же встала.
Илья выдохнул с облегчением. Ольга оделась и поехала в храм, на вечернее богослужение. По стечению обстоятельств была Троицкая Родительская суббота.

Ещё никогда в жизни не было так трудно и нудно стоять ей в храме. Ольге казалось, прошёл час. Она смотрела на часы и видела, что прошло всего десять минут… И так – каждые десять минут. В течение двух часов. Будто внутри её завели будильник. «Всё не могу больше. Поеду домой. Приложусь к той иконе и поеду, - подумала Ольга и направилась к иконе. Народа было не протолкнуться, а тут ещё из алтаря один за другим стали выходить священники. Ольге пришлось остановиться. Первый священник шёл и задел её облачением, и за ним остальные, задевая каждый. Ольга пыталась сначала отойти подальше, но из-за теснения народа не могла, поэтому, смирившись, стояла на месте. Оставшаяся часть службы прошла, как одна минута.
Ольга стояла перед Спасом Нерукотворным и благодарила Бога: «Господи, спасибо тебе за всё! Спасибо, что воскрылиями одежд они уносили моё горе, боль и слёзы». И выйдя из храма, поняла, что на душе ей стало легче, много легче.
На следующий день Ольга вышла на работу. Женщины постарше посоветовали заказать несколько сорокоустов в разных храмах. Не откладывая, Ольга так и сделала.
После девяти дней ей стало ещё немного легче. Друзья посоветовали исповедаться и причаститься, сказав, что благодать от Причастия распространяется на всю семью — не только на живущих, но и на умерших. Она поехала в Троице-Сергиеву лавру, сделала и это. После сорока дней ей стало ещё легче. Тётя по телефону поддерживала:
- Олюшка, а после года будет ещё легче. Сперва три дня, девять, сорок. А потом уже год, два, пять, десять…
Продолжение следует