Алтарь

I

Во все века сомненье пахло серою,
Вероотступничеством дьявол упивался.
И фанатично млели люди: «Верую!».
И убивали тех, кто сомневался.

А эта вера дышит лишь в сомнениях.
Догматы – прочь, и компас – только чувства.
В веках цепочкой шли по зову гении,
По внутреннему зову и – Искусства.

Но так, как пьяный поп в слепом старании,
Читая проповедь, лишь множил атеистов,
Так и к искусству липнет много дряни,
И в храме этом не совсем уж чисто.

Да, есть такие, кто, приняв как должное,
У гениев украденные почести
Достойнейшее звание художника
Считают непостыдным опорочить.

Такой не знает про экстазы творчества,
Он в черепной коробке, как в Бастилии.
Он знаменит по имени и отчеству,
Но вовсе не известен по фамилии.

II

Да, были те, кто прикрывался до поры
Святыми ликами.
В Германии в тридцать шестом костры
Пылали книгами.
Ненавидели то,
что их разумения
Шире рамок.
И летели в огонь творения
Шиллера.
Это тот, кто затыкал поэзию
Выстрелом.
Но алтарь, что Лермонтову грезился,
Выстоял.
Это тот, кто талант равнодушно забил
Гроба досками.
Это тот, кто его же рукою убил
Маяковского.
Это тот, кто плевался в Бетховена.
Кто с автоматом – на гитару.
Как жертва алтаря духовного –
Отрубленные руки Хары.
Меж лопаток, чтоб крылья не выросли –
нож всади!
А в картинах Дега в серой сырости
Лошади
мчатся с места в карьер,
пробивая барьер
пошлости.
Было много потерь,
ведь не знали манер
ложь плести.
Твердили поэту: мол, пой в тисках
академического хорея.
Но искусство живет только в поисках –
диалектики время.
Ренессансный классичный канон –
слишком тесен он.
Ренуар погрузился в туманный сон –
импрессио.
Безрассудства нет,
как слепящий свет,
что до донышка
высветит,
побеждая страх,
лютеранский Бах
прямо к солнышку
ввысь летит.

III

Увлекшись за иллюзией погонею
и не считаясь с болью и затратами,
поверить геометрией гармонию
Пытались экспериментаторы.

Ломать каноны – знамя было поднято.
Перемешав, что высоко, что низменно,
покинул мир, наивно им непонятый,
последний могикан кубизма.

Искали то, что не потеряно.
Творил Матисс в багровых всполохах.
Неопространствившаяся материя
глядит на нас с полотен Поллока.

То говоря загадками по-блоковски,
то затаенное вскрывая в творчестве,
Искусство зеркалом эзоповским
нам дарит чудные пророчества.

Не раз кончались споры драками
у тех, кто верит разным идолам.
Но у искусства быть оракулом
не купишь самым громким титулом.

…А вам случалось у Есенина
неземное почувствовать в голосе?
Будто там, где петрушка засеяна,
не стесняясь, цветут гладиолусы.

IV

Искусства страстные поклонники,
язычники мазка, штриха и нот,
шагают в Лувр и Эрмитаж паломники.
Ступени сгладились от тысяч ног.

Как Достоевского искания
к душевным тяготам вели,
так на последнем издыхании
художник ищет соль земли.

Прекрасных слов немало сказано,
но в повседневной суете
не видно братьев Карамазовых,
есть идиоты, но не те.

И все же творчеством взрывается
тот, кто мешает зло в добре.
Художник снова сомневается.
И снова кровь на алтаре…