Esther, A Sonnet XXIV, Wilfrid Scawen Blunt

XXIV.
Так, отделен от прочих, сквозь свои печали,
Я принял, так сказать, двуличный этот дом;
Та жизнь показалась мне в начале
Не столь кудесником, а изворотливым дельцом.
Мои познанья были не от человеческого рода.
Стихийным недругом я видел племя всех людей,
С кем для сражения берегла меня природа,
А женщина, ох, раньше б знать - ловушка для детей.
И право, это можно уже счесть надеждой,
Она стучала в мое сердце, чтобы рассказать,
Но не могла владеть им, ох уж эти вежды -
Не женщине, мужчине приходилось врать;
     Он деспотом моим, с чьих бледных искривленных губ,
     Кровь льется в этот мир, где все друг другу лгут.



XXIV
Thus through these griefs I had been set apart,
As for a double priesthood. Life to me,
In those first moments when I probed my heart,
Less an enchantress seemed than enemy.
My knowledge of the world had nothing human.
I saw Mankind a tribe, my natural foe,
Whom I must one day battle with; and Woman,
Ah! Woman was a snare I did not know.
Indeed, it may be that already hope
Knocked at my soul with tales it dared not own
Of woman's kindness in my horoscope.
Man, only Man I feared with eyes bent down,
Man the oppressor, who with pale lips curled
Sheds blood in the high places of the world.