Ночной сверчок

Давненько было, жил у нас сверчок,
он притаился в кухне на балконе,
там в банке прорастал у нас лучок,
и он там жил – на луковом газоне.

Он издавал там трели по ночам,
сверчал – да так, что слышно было в спальне,
он подражал заезжим скрипачам,
его пассажи были гениальны.

Он мог исполнить на одной струне
все «Вариации» Никколо Паганини,
и мы с женой – с ним на одной волне –
слова произносили на латыни.

Я говорил ей: «Magna res est amor1».
Она в ответ мне: «Cognosce te ipsum2» –
и становилась холодна, как мрамор,
как будто залита аптечным гипсом.

Сверчок же продолжал концерт полночный,
переходя к «Магнификат» Вивальди,
и звук его, священно непорочный,
вдруг прорастал стихами на асфальте,

он пробивал асфальт дорог ущербных,
промёрзшие стремнины тротуаров,
мир очищал от запахов консервных
и неизбывной вони перегаров.

Сверчок сверчал в ночи не уставая,
но мы, увы, сморились и уснули –
 до утреннего скрежета трамвая,
до неизбежной утренней пилюли,

до утреннего солнышка в окошке,
до суматохи в утренней квартире,
до завтрака – жене, себе и кошке
и до зарядки в радиоэфире…

А вечером, когда уже все дома,
а на столе картошка, и лучок,
огурчики – подарок агропрома,
селёдочка, и свежий чесночок,

и радио талдычит без умолку,
и дух борща витает над столом,
и кошка клянчит рыбки, но без толку,
случился непредвиденный облом:

сверчок не засверчал, как накануне,
он не взмахнул над скрипкою смычком,
мы ждали музыки, но тщетно, втуне
и поглощали ужин свой молчком.

Сверчок исчез, и с ним ушла эпоха
вечерних посиделок за столом,
когда не ждали от друзей подвоха, –
ушла эпоха, отдана на слом.

1) Великое дело – любовь (лат.).
2) Познай самого себя (лат.).

29.12.19