Ставший капелью

Чистота была, как смерть, недоступна,
Горяча, как свечки чистое пламя.
Кровь, удушье... материнские губы...
Да, кричал живущим: "Братья, я с вами!"

Да, питался не одним святым духом,
но продукты не носил на анализ.
Да, ругался, но не в мыслях, а вслух он -
так, что солнечные зайцы смеялись.

Да, ходил босым к фирновым вершинам,
не тревожа павших звёзд, не увязнув.
Да, парил снежинкой в снах... На : "Держи нас!" -
камнем падал вниз. Утёсом над грязью.

Да, марал бумагу, но не за грошик, 
Не от скуки, не для лёгких дорожек,
не желая показаться хорошим 
хоть на миг тому, кто жизни дороже.

Да, касался индевеющей кожи
подзаборных псов: "Тепло встретим вместе..."
В подворотнях одиноким прохожим
ритм шагов менял от трусости к чести.

Барабанил, как сосулька, в листочек
жестяной карниза, эхом шёл выше,
напоследок испятнав многоточьем
мятый медный щит на сердце всевышнем

несмываемою росписью: ЖАЛОСТЬ.
...Подобрев, стекала вечность из века,
и размякшая судьба улыбалась -
от страницы пахло тающим снегом.