Геннадий Лачин. Берново - поэма, стихи

Геннадий Семёнович ЛАЧИН

БЕРНОВО - поэма,
а так же СТИХОТВОРЕНИЯ разных лет

*   *   *
ОБ  АВТОРЕ

Геннадий Семёнович ЛАЧИН – родился в Читинской области 28 января 1937 года в семье шахтёра. С 1958 года работал в Свердловске, три года служил в армии, где участвовал в коллективной подготовке к изданию книг «Танкисты в боях за Родину» и «Разведчики в боях за Родину» (ДОСААФ, 1965 г.).
Закончил Московский государственный институт культуры (МГИК) и по распределению попал в Бологое. Десять лет работал режиссером народного театра при городском ДК. Впоследствии до выхода на пенсию трудился в Бологое начальником отделов кадров на предприятиях Октябрьской ж.д.
Автор книг стихотворений
«Пусть сердцем правит доброта» (1999 г.),
«Радуга жизни» (2008 г.),
«Вехи» (2013 г.).
Стихотворения Геннадия Семёновича опубликованы в нескольких сборниках бологовских поэтов и регулярно публикуются в местной периодической печати.


*   *   *   *   *   *   *   *   *

БЕРНОВО
Пушкиниана. Вольное изложение

© Геннадий Лачин – тексты поэмы и стихотворений.
© Юлиан Железный – набор и макетирование.
© Анатолий Лащенко – иллюстрации.


ПРОЛОГ

И вот  оно, село Берново!
И холм, и пруд, и старый дом.
Поэта дух во плоти слова
незримо царствует кругом.

Здесь было всё к Нему причастно.
У Вульфа он наездом жил...
Давно на холмике – на счастье! –
сосёнку кто-то посадил.

Назвали дерево Парнасом
в честь, видно, Пушкина, когда
он непременно, тихим часом
гуляя в парке, шёл сюда.

Цилиндр сняв, смотрел на древо,
как там качаются верхи,
и, вставши в позу Диогена,
читал сосне свои стихи...

...Давно, давно в Бернове не был.
Сосна жива та или нет?
Быть может, так же смотрит в небо
и шлёт поэту свой привет.

Была когда-то в два обхвата
сосна Парнас. Ну, а сейчас?..
Но парк, надеюсь, жив – отрада,
кто посетил его хоть раз.

Хожу ль по тропам проторённым,
стою ль в раздумьи у пруда –
убитым, но не покорённым
Поэт мне видится всегда.

Хвала, хвала воображенью,
что, может, времени сильней.
Передо мной мелькают тенью
«дела давно минувших дней».

I

(1820-1828 годы)

Россия! Бедная Россия,
царей одевшая в меха.
Твоя единственная сила –
древнекрестьянская соха.

Россия! Хмурая Россия
от горя рабского пьяна.
Свободы плод она носила,
надеждой светлою полна.

Россия! Грозная Россия
богатырей и бунтарей,
чья кровь всю площадь оросила
под колокольный звон церквей.

Россия! Милая Россия!
Простор полей, краса лесов,
домов крестьянских разностилье,
и вечно грустных образов.

II

Был трон, казалось, без изъяна.
Всё так же двор подачек ждал.
Петра, Степана, Емельяна
народ, крестясь, всё вспоминал.

Но в те года благополучий,
балов и пиршеств во дворце
уже росла, как вестник тучи,
тень на романовском венце.

Уже Рылеев правил пушки
и Пестель спорил до утра,
оттачивал в лицее Пушкин
и мысль, и остриё пера.

Поэта пламенные строки
зажгли сердца: «Примкнуть штыки!».
И декабристы чётким строем
на площадь вывели полки...


III

Не выходя из кабинета,
царь вёл допрос: грозил, ласкал
и о причастности поэты
всё доказательства искал.

К судьбе поэта почему же
пристрастно так его влекло?
Что, крови больше было нужно,
чтоб в гневе в сердце отлегло?!

Он сам себе не признавался,
при колебании свечей,
что слова Пушкина боялся
сильней, чем армии своей.

Но декабристы, в царском зале
своё участье подтвердив,
певца Свободы не назвали,
его как знамя сохранив.

IV

Расправой быстрой и жестокой
царь трон спасал. И после слёз
своё «недремлющее око»
он на поэта перенёс.

О, как хотел монарх, листая
поэта рукописи, чтоб
тот воспевал, не уставая,
его и царственных особ! 

Но во дворце или в изгнаньи
был в мыслях Пушкин там, в строю
на площади тем утром ранним
и в дальнем каторжном краю.

И полетели в стынь Сибири
его стихи сильней огня!
А шеф вручал царю, как гири,
доносы, шпорами звеня.


V

Меж Петербургом и Москвою
ночуя с книжным багажом,
поэт на всё взирал с тоскою,
а на балы ходил с трудом.

Вокруг – богатству преклоненье
и вялый, скучный разговор.
Его друзья – на поселенье,
и сам в опале до сих пор.

Он не скрывал свою досаду,
перед царём ответ вдвойне.
Шеф приложил «Гаврилиаду»
к стихотворенью «А. Шенье».

Но обошлось. И слава богу,
что убедил царя. Теперь...
И с облегчением в дорогу
стал собираться Пушкин. В Тверь!

Но Пушкин там не задержался,
лишь брата Льва он посетил,
по лавкам праздно прогулялся
да пару нужных книг купил.

Приспела осень дней ленивых:
с полей весь убран урожай.
Купцы на ярмарках хвалили
товар свой – «Наше покупай!».

А для поэта осень – сказка,
в ней сон цветной, а явь как сон.
И Пушкин: «Кучер, где коляска?
В деревню едем на поклон».


VI

Летит кибитка. Вдоль дороги
лес как почётный караул
застыл, и бубенцов звон долго
в его бескрайности тонул.

То тут, то там поля немые
бесстрастно, холодно глядят.
Деревни. Их дома пустые,
вразброд стоящие и в ряд.

За Тверью – Медное, Грузины...
Под сказки тишины лесной
парят холмы, плывут низины,
пейзаж меняет облик свой.

И вот Берново, цель дороги!
Усадьба. Пушкин соскочил
с кибитки, разминая ноги.
Навстречу Вульф* к нему спешил.

* И.И. Вульф – помещик, владелец усадьбы Берново.


VII

Иван Иванович, помещик,
был флегматичен, толстоват,
знал из полученной депеши,
что едет Пушкин. И был рад.

Ах, эти встречи! Шум приветствий,
детей, дворовых беготня,
вопросы, комплименты, вести,
тепло домашнего огня.

Так после долгого томленья
в кибитке – тот же каземат! –
приятно это оживленье,
что ты действительно им рад.

Уж стол накрыт. Чай в самоваре,
варенье, сдоба... Всех зовут.
Для гостя – «Вот, попробуй, барин!» –
настойки яблочной несут.

Глядят восторженно девицы
под «Ах!» и «Ох!» – кто что найдёт.
О близких, о царе, столице
неспешный разговор пойдёт.

Кто где балы проводит? Мода
сейчас какая? Что читать?
Что пишет сам он, друг народа,
и долго ль холостым гулять?

Столицы жизнь и жизнь деревни
сравнив (ох, скука, сударь мой!),
расскажут о своём именье,
душ сколько, и доход какой.

Но... поздний час. Пора ложиться.
Стихает возбуждённый дом.
Одно желание – забыться,
уснуть с дороги крепким сном...


VIII

Зовут на завтрак. Чай отменный,
в соседстве с масляным блином.
Чай в нашей жизни – спутник верный
с вареньем, мёдом, молоком

Взяв трость, одевшись потеплее,
один, чтоб в мыслях не скакать
(один – себе всегда умнее),
пошёл по парку он гулять.

Внизу за горкою – лощина,
дорога в лес, а там – поля...
Светло и грустно беспричинно.
«Отчизна! Родина моя!

Кто я тебе? Не отрок, нет же!
Я сын тебе, я твой певец.
И буду мыслью той утешен,
что нёс поэзии венец,

что первым был средь многих равных,
народ любя. Судил мне рок
тиранства цепи, рабства раны
всё обличать, как злой порок.

Он, царь, свободу давит, душит,
не Нерчинск каторга – вся Русь.
Кто верноподданно лишь служит,
тот в орденах, чинах – и пусть...

Мне не пристало гнуть колени
и в лицемерах не ходить.
Отчизне послужу без лени,
чтоб узы братские крепить!».


IX

Иван Иванович в поместье
с утра порядок наводил:
шпынял всех слуг и в тихом месте
чуть дворового не прибил.

Меж тем, пока поэт по парку,
дыша свободою, гулял,
настойки дома выпив чарку,
Вульф про себя всё размышлял.

И в полдень он (души веленье)
гонца в Малинники послал,
что хочет видеть всех в именье,
и скорой встречи пожелал.

...И споро Анна с Евпраксией
надели платья в кружевах.
Их декольте поэт России
увидев, скажет мило: «Ах!».

Готова барская карета.
Дорога – боже сохрани!
Но делать нечего: не лето.
Прасковья кучеру: «Гони!

Дороги осенью поганы,
успеть бы надобно до тьмы».
«Ах, матушка! – глас томный Анны. –
Ведь мы и так живём у Тьмы».

Трясло карету и бросало,
того гляди – померкнет свет,
но это дам не волновало:
любимый ими ждал поэт.

Ну, наконец, Берново! Гостьи
сошли с кареты. На крыльце
Иван Иванович при трости
встречал с улыбкой на лице.

Прасковья – Вульфу: «Сердце тает!
А где наш милый фармазон?»
- «В лесу иль парке всё гуляет,
ушёл один с обеда он».

- «Так в дом веди! Чего стоять-то?
Вели тогда нам чай подать
с листом смородины иль с мятой,
пока он будет там гулять».


X

Прильнуло солнце к кромке леса.
«Прохладно. Скоро Покрова.
Пора домой». От ветра-беса,
летит последняя листва.

Вот и пригорок. Речка рядом.
Внизу у мельницы народ.
Кобыла серая с напрягом
телегу с грузом вверх везёт.

Остановил поэт лошадку,
спросил: «Куда и что везёшь?».
Мужик снял тотчас свою шапку
и поклонился – барин всё ж.

- «Да вот муку везу владельцу,
оброк мой, сразу пять мешков,
не то задаст помещик перцу
и дочь... посадит на засов.
А там... – мужик, глаза прищурив, –
А вы откель, коль не секрет?
Одеждой – барин. А в натуре?».
Смеётся Пушкин: «Я – поэт».

- «Однако, Вы шутник. В Берново
такого слова не знавал».
- «Народом так я коронован.
Да слух селян, знать, не достал».

- «Ну, коли так, – другое дело.
Прошу прощенья, барин мой...
А как зовут?» – спросил несмело.
- «Да Пушкин я, с Москвы... больной».

И усмехнулся: «Вот болтаем,
а как тебя в селе зовут?».
- «Зовут меня здесь Ермолаем».
- «Что ж, Ермолай, пошли, нас ждут...».

XI

Вернувшись в дом, заметил Пушкин,
что дамы ждут его давно.
«У Анны* ушки на макушке,
Прасковья смотрит всё в окно.

А Евпраксия*, недотрога,
прикрыла плечи – хороши!
Мне не даёт она намёка,
но их поглажу, не взыщи!».

Увы, напрасные старанья!
В дни дружбы их и в дни их ссор
адресовал одни посланья
«полувоздушной деве гор».

* Анна Николаевна и Евпраксия Николаевна Вульф
.......................

Скажу, когда поэт был в ссылке
и жил в Михайловском своём,
то по проложенной тропинке
ходил в Тригорское пешком.

И там с хозяйкою усадьбы,
с её, как феи, дочерьми
поэт искал общенья, дабы
не коротать в забвеньи дни.

Их разговор, их отношенья
напоминали милый дом.
И он в минуты вдохновенья
стихи записывал в альбом.

Он с Анной вёл себя так просто
и так открыто, что она
ещё с лет юных там, в Тригорском,
была в поэта влюблена.

Теперь для Анны все их  встречи
для сердца были как бальзам.
хотя в неё пером «картечи»
он слал с любовью пополам.

А время шло. Надежда, тая,
лишь муки причиняла ей.
Прошла, прошла «весна златая»!
И от того – ещё больней.

Прасковья Осипова рано
вдовой осталась. Двух мужей
похоронила... Как награда,
остались дети – свет очей.

Читала много. Слала списки,
какие книги ну;жны ей.
Французский знала и английский,
тому ж учила дочерей.

Умна и деятельна в жизни,
живя в Тригоском родовом,
встречала с нежностью излишней
его в Малинниках потом.


XII

Спросил поэта Вульф: «Где были?
Устали? Грязь везде у нас?».
- «Доехал славно на кобыле,
на них лишь ездить есть «указ»!

Бродил в лесу, смотрел бег речки,
гудит рой мыслей в голове».
Вульф перебил. Слуге: «Где свечи?
Уже темнеет». И вдове:

- «Прасковья, матушка, в гостиной
сейчас накроют. Пригляди.
А я же – в погреб с Ангелиной».
Служанке: «Ты со мной иди!».

И после – всем! – головомойки
прислугой вскоре стол накрыт,
вино из ягод и настойки,
чтоб придавали аппетит.

На блюдах – просто прорва! – яства:
телячье мясо, рыба сом,
грибы солёные и, ясно,
чай, кофе, сдоба с молоком.

Сказала Нетти*, дочь Ивана:
- «Кто сядет с кем – запрета нет».
Она мила, умна, гуманна
была с поэтом тех же лет
и на него имела виды.
А из девиц, кто не имел?!
Но он, чтоб не было обиды,
со всеми милым быть умел.

* Анна Ивановна Вульф

Хозяин как-то бестолково
поэту здравья пожелал.
Взял слово Пушкин: «За Берново,
где до сих пор я не бывал!
Иван, Иванович, друг милый,
рад видеть вас и всех невест,
рад за себя, за миг счастливый
дышать природой здешних мест!».

Прасковья: «Ах, краса природы
у нас не хуже, я скажу,
а даже лучше. Для охоты
приехать завтра Вас прошу».

- «Да я и ехал к вам, известно,
но здесь решил передохнуть.
Дороги в вашем крае – тесто!
Всё едешь-едешь – тот же путь».

С улыбкой Анна: «Будем рады!
Ведь Вы задержитесь у нас?
Не надо лучшей нам награды, –
вблизи Вас видеть лишний час».

«Она в открытости чудесна! –
подумал Пушкин. – Так дитя,
предмет не зная, судит лестно,
но... правда в опыте».

– «Друзья!
А, может, нам размяться? Дамы,
для аппетиту – вальс-казак!».
Вульф поддержал: «Хоть сброшу граммы,
нейдёт диета мне никак».

Все улыбнулись. Пушкин с Анной
один, второй проходит круг.
Рука на тальи сердце ранит,
в глазах то радость, то испуг.

«Творится что-то с нашей Анной, –
вздохнула мать. – Ей бог судья!
Заметно, – хочет быть желанной,
плывёт куда-то без руля».

С надеждой Зине прошептала:
- «Ну, как тебе он, ангел-свет?».
- «Достоинств вижу в нём немало».
- «По мне же – ветренен поэт.

Хотя и сердится порою,
что холодна я с ним. Тайком,
с надеждой явной, где с тоскою
он пишет мне стихи в альбом».

Поэт поднял бокал: «Все беды
от нашей скрытности, друзья!».
- «Ах, сударь наш, Вы так известны,
что не заметить Вас нельзя», –
сказала Анна, вяло встала,
допив своё вино до дна.

Сестра за ней пошла, догнала:
- «Ты что-то, милая, бледна».
- «Пора, пора угомониться.
Ночь во дворе, а завтра – в путь», –
Прасковья. Вульфу: – Вам лечиться!
Диете – время. Не забудь!».

Давно уж комнаты готовы.
Все разошлись. Настала тишь,
лишь слышно было, как в столовой
во тьме шуршала праздно мышь.

XIII

Встал Пушкин рано. Выпив кофей,
спустился вниз. Топилась печь.
Служанки, завтрак приготовив,
пирог чинили, чтоб испечь.

Поэт изюму взял из чашки,
во рту чтоб сухость одолеть:
- «Ну, что, берновские милашки,
хозяйская легка ли плеть?».

Он провоцировал служанок,
но их обидеть не хотел.
Вошёл дворовый: «Дров вязанок
штук пять Фомич принесть велел».

Поэт (серьёзно): «Вот, подружки,
любовь мужчин к вам какова:
хотя бы крендели или сушки,
а то, пожалуйте, – дрова!».

Заулыбались девки... Клава
сказала грустно: «Сам он гол.
Пойди налево иль направо –
в домах к обеду постный стол».

Тут, видя, – барин что-то пишет,
дворовый Фёдор осмелел:
- «Считай, в селе второй всяк нищий.
Я всё отдал, за что радел.
Весной: «На вывоз леса к сплаву!».
На сей указ народ восстал,
Так, эдак, он призвал уланов,
двух мужиков в Сибирь сослал!
А сколько было плетью бито!
Я сам едва остался жив.
Спина вся кровушкой залита,
теперь в делах не так ретив...».

Служанки смолкли. Стало тихо.
Дворовый мялся: «Вот балда!
Опять себе накликал лихо,
а коль расскажет... Что тогда?!»

Испуг застыл в глазах раскрытых...
Поэт вдруг жалость ощутил:
«За битого дам двух небитых!» –
неловко Пушкин пошутил.

Вошёл слуга поэта: «Барин,
зовут за стол откушать. Там
приезжа барыня в угаре,
торопит всех, мол, ехать нам...».

Поели, чай попили вдоволь.
Поэт – Прасковье: «Не сердись!
Поедем завтра, мне тут вольно,
я по селу хочу пройтись».

- «Ну, воля Ваша. Перемена,
я знаю, в пользу Вам идёт.
Так, значит, завтра непременно
поедем к нам на мёд из сот?».


XIV

Воскресный день. Погода славна.
Ах, как приятно погулять!
И по аллее в парке главной
поэт пошёл, чтоб не плутать.

Простой костюм с рубашкой красной.
Ни трость, ни шляпу он не взял,
чтоб на селе, средь общей массы,
кто он такой, никто б не знал.

Вдруг от кургана песня хора
до уха Пушкина дошла,
стихая, вновь сквозь чащу бора
к себе заливисто звала.

«Пойду, послушаю немного:
как хорошо поют, легко!».
Поэт пошёл прямой дорогой.
Но мысли были далеко.

«Порой, входя в салоны моды,
смотрю с холодностью ума
на светских модниц – нет заботы,
что скажет муж или кума.

Их кошелёк всегда, без спроса
наполнен деньгами дворов,
дворов крестянских – от оброка,
ярма сурового веков.

Но то ли дело – хороводы,
где песнь сама тебя зовёт
сквозь ле;са тёмного и во;ды,
и в ней мой голос оживёт.

Зовёт! И ты уже во власти
высоких чувств, прошедших дней.
Душа открыта рекам счастья,
как неба высь для голубей».

Кургана ниже на поляне
пел хор, составом небольшой,
где в основном девицы: няньки,
прислуга, разночинный слой.

Пушкин встал напротив хора:
- «Эй девицы-красавицы!
Как песни ваши нравятся!
Мне хором спойте здравицу,
от вас ведь не убавится!».

И чуть подпрыгнув, добавил:
- «Я ростом, девки, мал,
видать, подолгу спал.
Что в кудрях черноват,
в том прадед виноват».

Девки в смехе аж присели:
- «Ой, человек какой чудной!».
- «А ходит как – то еле-еле,
то вскачь, как будто он шальной!».

Одна приятная девица
подруге тихо: «На меня
давно он смотрит, взгляд лучится,
своей лукавостью дразня».

И снова девушки запели –
задорно, слаженно, с душой.
На человека всё смотрели,
как он размахивал рукой.

- «Закончим вечер хороводом!» –
и Пушкин за руку взял ту,
что он приметил мимоходом,
пожав легонько на ходу.

Деви;цы плавно шли и ровно,
раздольно песня понеслась
над парком, избами Берново,
где болью в душах разошлась.

Была та песнь о доле бабьей,
о милом в дальней стороне...
А Пушкин думал об опале
друзей в запуганной стране.

XV

Все попрощались.
Вульф заплакал:
- «Езжайте, милые, скорей!
Ну, вот и дождичек закапал.
Храни вас бог в дороге сей!».

Шла по селу карета резво,
кибитка с Пушкиным за ней.
А дальше... грязь в колёса лезла
и утомляла лошадей.

Они тащились еле-еле,
лишь кое-где пройдут рысцой.
Он, пледом утеплив колени,
дремал с услужливой мечтой.

Его «Полтава» занимала,
кружила мысль вокруг Петра,
когда Европа Русь признала,
услышав гордое «Ура!».

Да и роман его «Онегин»
зовёт во сне и наяву,
и надо Смирдину «до снеги»
отправить новую главу.

Поэт легко отнёсся к драме
девицы Анны. Что сказать?
Листки с набросками в кармане,
пора в Малинниках писать!..


XVI
(1836-1837 годы)

Идут года своей чредою,
идут... У каждого след свой:
тот год счастливый, тот с бедою,
а этот – будто сон дурной.

...В Россию Геккерен* приехал
послом Голландии. И здесь
поддержкой старости, утехой
приёмным сыном стал Дантес**.

* Геккерен, Луи, барон – чрезвычайный посол Голландии в России в 1822-1837 годах.
** Дантес, Жорж Шарль – приёмный сын барона Геккерна. Служил в российской армии с 1834 года.

Дантес – француз, красив, удачлив.
на всех смотревший свысока,
царем корнетом был назначен
кавалергардского полка.

Служил корнет, но без охоты,
журналы, книги не читал,
в казарме сыпал анекдоты,
свои взысканья не считал.

А их имел он сорок с лишним!
Зато имел успех у дам.
Балы в столице – норма жизни,
где бал, – Дантес, конечно, там.

Наталью Пушкину приметив,
старался чаще рядом быть.
Других же дам не видел. В «свете»
пронёсся слух... «Не может быть!».

Её сестра, подруги знали, –
Наталье нравился Дантес.
вниманьем к ней при полном зале,
искусной лестью до небес.

Она ж ему в глаза смотрела
с усмешкой: «Что, влюбились Вы?»
Горда собой, как вихрь летела
на тройке вдоль реки Невы.

Она рассказывала мужу,
как бал прошёл очередной,
как провожал Дантес и в стужу
стоял с открытой головой.

А Пушкин, весь в работе срочной,
бывал нечасто на балах.
Четвёртый, с «Капитанской дочкой»
том «Современника» в руках.

Но всё равно с деньгами худо.
Писал поэт Канкрину*: «... мне
прошу заём дать. Будет трудно,
верну я Болдино казне».

* Канкрин Е.Ф. – министр финансов

Конечно, зная увлеченье
жены, он только наблюдал
и не спешил принять решенье,
как будто что-то ожидал.

Настал ноябрь. Да с морозцем.
Пришло (и пасквиль в нём) письмо,
что стал он мужем-рогоносцем,
и пасквиль тот – друзьям его...

По стилю, качеству бумаги
уверен Пушкин был стократ, –
писал «друг» светский, хитрый, наглый,
а, может, даже дипломат.

Взбешён был Пушкин: «Эта мерзость
семьи затрагивает честь!».
Лицо его покрыла бледность,
ходили скулы: «Будет месть!».

И вызов он направил, зная,
ведёт к Дантесу этот след.
...Барон приехал, умоляя,
дуэли время дать. Поэт

хотел скорей поставить точку,
но, видя слёзы старика,
он согласился дать отсрочку
на две недели. А пока
дни шли, тут новость пуще грома:
Дантес решил жениться на
Екатерине Гончаровой,
сестре Натальи... Вот те на!

Сыграли свадьбу. Бал – за балом.
Француз, жену оставив, вновь
искал Наталью и с бокалом
шептал про верную любовь.

Дантес считал, – теперь-то можно
бывать у Пушкиных: сестра
сестре подскажет осторожно,
что про дуэль забыть пора.

Спросил он Пушкина при встрече:
«Когда Вы ждёте наш визит?».
Поэт отрезал: «Ставьте свечи,
мой дом, месье, для Вас закрыт!».

Где бы поэт ни появлялся, –
везде шушуканье, намёк.
Дантес... Тот тенью растворялся
меж недописанных им строк.

Наталья шла в театр как-то,
за ней чуть сзади брёл барон.
Догнав, снял шляпу и с оглядкой
отвесил сбоку ей поклон.

«Любви мы все с отвагой служим... –
и, через паузу, спросил:
– Когда расстанетесь вы с мужем,
мой сын страдает – нету сил».

Придя домой, она всё мужу
пересказала и ушла.
«Союз их наглый я разрушу!» –
и книги сбросил со стола.

Какое может быть писанье,
и мыслей трепетных полёт:
барон при царском созерцаньи
поэту пасквиль третий шлёт.

«Всё, решено! На вызов света
ответ немедленно даю,
чтоб выстрел верный пистолета
спас честь Натальи и мою».

XVII

Дуэль. Ранение. На сани
поэта уложили. Он
в дороге тряской был в сознанье
и подавить старался стон.

Но вот и дом. На плащ-палатке
внесли поэта в кабинет.
Данзасу* – Пушкин, фразы кратки:
«Жене скажи... беды, мол, нет».

Данзас кивнул и быстро вышел
искать известных докторов,
но никого найти не вышло,
помочь лишь Задлер** был готов.

* К.К. Данзас – товарищ по лицею и друг Пушкина, его секундант на дуэли, впоследствии – генерал-майор.

** К.К. Задлер – главный врач придворного Конюшенного госпиталя. 

Тот, осмотрев, развёл руками.
Приехал Арендт*. Осмотрел.
Сказал Данзасу: «Между нами...
умрёт, – опасный огнестрел».

Собрался ехать... Пушкин: «Знайте,
Данзас был другом, ныне – брат.
Царю прошение подайте,
чтоб не сажали в каземат».

Друзья его съезжаться стали –
Жуковский, Вяземский, Плетнёв,
другие лица – те, что знали
поэта близко, не со слов.

Вернулся Арендт с порученьем, –
записку царскую отдать:
«Семью беру на попеченье.
На небесах нам всем бывать».

...Ночь вся в тревоге. На рассвете
вошла Наталья: «Вроде спит...
Нет, шевельнулся... вскрикнул... бредит,
кого-то, кажется, бранит...»

Над ним склонилась, слышит: «Тише,
Никита, тише... Не скачи...»
«Как тяжко, редко Саша дышит,
и Даль**, старинный друг, молчит...»

* Н.Ф. Арендт  – знаменитый хирург, лейб-медик Николая I.
** В.И. Даль (Казак Луганский) – русский писатель, лексикограф, военный врач. 

Очнувшись, он окинул взглядом
свой кабинет: собранье книг,
 Данзас, врач Спасский** с Далем рядом,
в углу – застывший божий лик...

Махнув рукой, жену отправил,
сказав: «Коль надо – позову».
В стакан с водой он льда добавил
и сам поднёс его ко рту.

... Почти весь день он был покоен,
но трудно было говорить.
«Слабею я... теперь – не воин,
Тоска какая... мне не жить».

Потом позвал к себе Данзаса,
продиктовал долги свои
и подарил кольцо с наказом:
- Не надо мстить, себя храни».

Поэту ночью стало дурно,
кричал и бился весь в поту.
Взор диким был, дышалось трудно...
Боль ослабела лишь к утру.

Открыв глаза, сказал: «Леченье,
теперь я знаю, ни к чему.
Жену просите». Та в смятеньи
немедля бросилась к нему.

**  И.Т. Спасский – профессор медицины, домашний доктор семьи А.С. Пушкина.

 «Я, – он сказал, – смертельно ранен,
но не виновна ты ни в чём».
Она легла пред образами,
молясь с нервическим лицом.

Внизу залился колокольчик,
потом ещё... потом ещё...
В гостиной шёпот: «Был с ним ночью...»
«Ну, как он там?» – «Нехорошо...»

А люди в дом всё приходили.
Старик какой-то прошептал:
«Фельдмаршал помер, хоронили,
но столь людей там не видал».

Январский ветер плотный, хлёсткий
влезал за шею, в рукава.
«На Мойку правь!». Быстрей пролётки
летела скорбная молва.

С ним по любви, а не по долгу
прощались в день тот роковой
Он: «Смерть пришла...», – и щупал долго
ослабевающий пульс свой.

«Хочу мочёной я морошки... –
гонца послали, принесли, –
И пусть жена накормит с ложки
из рук своих... Её проси...».

Она вошла. Одну-две ложки
он проглотил. Она: «Ещё?».
Жену погладил по головке:
«Всё, слава богу, хорошо».

Его спокойность, голос сильный
надежду дали ей, она
сказала с радостью в гостиной:
«Он не умрёт: душа сильна»

Поэта взор остановился
на детях, – их перекрестил...
А во дворе народ толпился,
всё новостей ждал и молил:

«Дай силы Пушкину, о боже,
ему поправиться скорей...».
Он, жизнь свою сквозь боль итожа,
уже не мог открыть очей.

В часы борьбы в нём всё живое
рвалось навстречу жизни, но
пространство тёмное, немое
сжимало всё плотней кольцо...

...Вбежав, жена пред ним упала,
неловко букли распустив,
его толкала и кричала:
«Ты, Пушкин, жив! Ты, Пушкин, жив!».

XVIII

«Убит поэт!» – среди народа
волненье, шум... Испуган трон.
Указ царя: «На вынос гроба
жандармов слать со всех сторон».

Настало время отпеванья.
Чреда чинов... Жандарм: «Билет?».
В глазах их нету состраданья,
он – камер-юнкер лишь, поэт.

А после гроб в подвал холодный,
в подвал церковный отнесли
и тайно, будто он безродный,
морозной ночью повезли.

Из Петербурга гроб на дрогах
везли в Михайловское, там
могила матери. С порога
сопровождал в пути жандарм.   

Из всех друзей, что рядом были
в минуты жизни до конца,
чтоб проводить кортеж к могиле,
допущен лишь Тургенев А.

Ямщик в дороге заблудился.
в Тригорское привёз «гостей»
Поэт как будто здесь простился
с бедовой юностью своей...

...Жандарм крестьянам местным грозно
велел скорей могилу рыть.
Февраль был лютым на морозы,
лишь сверху лёд смогли пробить.

И в ледяную эту ямку
пришлось им ящик уложить,
чтоб у собора на полянке
весною вновь захоронить.

...Поэт в берновскую ту пору
не знал, что восемь лет спустя,
его у стен Святые горы
приимет мёрзлая земля,

что дочки младшие Прасковьи
к могиле розы принесут
и от  России всей с любовью
поэта памятью почтут.

Эпилог

И вот оно, село Берново,
и холм, и пруд, и старый дом.
Поэта дух во плоти слова
незримо царствует кругом.

Ах, наше русское раздолье!
Вот взять хотя бы край Тверской:
поправить здесь своё здоровье
и летом можно и зимой.

Озёра, лес кругом, болота,
где живность разная живёт,
где ягод сбор, на дичь охота –
на всё, что бегает, плывёт...

...Живя наездом здесь, в Берново,
поэт зря время не терял.
Лесною сказкой очарован,
бродил и всё там примечал.

Ходил по сельским закоулкам
смотрел дома и их дворы,
беседы вёл, когда прислуга
шла мимо к речке иль в боры.

Его свобода, вдохновенье
текли по жилам молоком.
И он потом с особым рвеньем
сидел подолгу над листком.

Здесь, в тихом, маленьком местечке,
лишь волю дай уму, душе –
стих поспевал, как тесто в печке,
а стыл в издательстве уже.

Рождались строки, мысль блистала,
в котором пушкинское – «Я»,
ввысь поднималась, громка звала
к свободе русские края.

Всё в этом мире бренном тленно,
всё – прах под слоем прошлых лет.
Наследье Пушкина бесценно,
неповторим Поэта след.

...Хожу ль по тропкам проторённым,
стою ль в раздумьи у пруда –
убитым, но не покорённым
Поэт мне видится всегда.

PS:

А как сегодня, я не знаю,
живёт Берново: мир иной.
Тетрадь неспешно закрываю.
А Пушкин был и есть живой!

г. Бологое,  2017 г.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Смирнов А.Е.: «Тверской венок Пушкину», М, «Московский рабочий», 1989
2. Пьянов А.С.: «И берег милый для меня», М, «Московский рабочий», 1974
3. Абрамович С.Л.: «Пушкин. Последний год. Хроника», М, «Советский писатель», 1991
4. «Последний год жизни Пушкина. Переписка, воспоминания, дневники», (сост. В.В. Кукин), М, «Правда», 1990
5. Пьянов А.С.: «Под голубыми небесами», М, «Детская литература», 1986
6. Кашкова В.Ф: «Я к вам пишу...», М, «Московский рабочий», 1987 
7. Черейский Л.А.: «Пушкин и Тверской край», М, «Московский рабочий», 1985


*   *   *   *   *   *   *   *   *   *

СТИХОТВОРЕНИЯ


СЛЕД

Соскучившись по ручке и листу,
За стол сажусь спокойно и беспечно.
Пуская сигаретный дым колечком,
Слежу я, как он тает на лету.

Так тает день.
Так тает жизнь моя,
Следа не оставляя в мире этом:
Не стал ни Мастером и ни Поэтом,
Чтоб к вечности свое прибавить Я.

И мысли стали тяжелей свинца,
И сердце застучало гулко-гулко.
Неужто буду выброшен окурком
И втоптан в пыль бесследно у крыльца.

Нет! Должен я оставить людям след,
Пока судьбой не смят и не подкошен.
И если я не вышел, как поэт, –
Хотя б оставить память о хорошем.

1985 г.

*   *   *

Моё уходит поколенье...
Уходит, в детстве испытав
войны Великой лихолетье
и перестроечный Устав.

Моё уходит поколенье...
Пора и мне сказать: «Отбой!».
Я попрошу у всех прощенья
и унесу свой Мир с собой.

Каков он был – не мне ответить,
а тем, кто рядом был со мной.
Я счастлив – да! – что жил на свете,
хоть не всегда он рай земной.

Как быстро годы пролетели!
Увы, мне восемьдесят лет...
Конечно, бодрости нет в теле,
зато душой еще – корнет.

Скажу себе я день рожденья:
«Гуляй с поклоном январю.
Что возраст? – времени движенье
по моему календарю...»

И, каждый день листки срывая,
судьбы не ведая числа,
я буду, грусть свою скрывая,
смотреть спокойно в небеса.


ВЕТЕРАНАМ

Ветераны, ветераны!
Ветер, раны... в снег и в дождь
то полями, то горами
вел бойцов к победе Вождь.

Пусть историк изучает
силу, слабости вождя.
Только каждый воин знает:
с этим именем не зря

отражали натиск долгий
вражьих полчищ под Москвой,
с битвы Сталинградской ноги
не унес фашист домой.

И под Прохоровкой тоже –
танк на танк, к лицу лицо –
чистил воин немцам рожи,
ну а позже брал в кольцо,

под Орлом и под Белградом,
разбивая в пух и прах,
именитые армады,
чем так хвастался наш враг.

Сталин! – с именем, со славой
воин пёхом шел, летал,
по морям и рекам плавал,
над Рейхстагом флаг поднял!

...Имя очень много значит,
если воин с ним идет
в бой, на смерть... Считай иначе:
погибал он за народ.

Погибал, испив всю чашу
горя, слез в родном краю,
за свободу, землю нашу,
то есть – Родину свою...

Ветераны! Ветер, раны...
Сквозь огонь войны пройдя,
вы спасли другие страны,
весь народ свой... и Вождя.

май, 2015 г.


*  *   *

Претит мне сытость: лень, сонливость
Меня без боя в плен берет,
И эта сытая счастливость
На всё свою печать кладет.

И размагниченно, по-свойски,
Смотрю на мир и на себя.
А где-то ввысь шагают стройки,
Огнями празднично слепя.

А где-то в Арктике средь ночи, –
Торосы тут, там полынья, –
К той, недоступной крайней точке
Идут ребята... без меня.

А где-то движется колонна
В горах под трассами огня,
Бежит по полю стадиона
Моя команда... без меня.

И беспокойство в душу лезет,
Толкаясь в разные углы.
Нет, не хочу я, чтобы плесень
Вновь забивала мне голы.

Не по нутру мне сытость тела –
я за стремления души,
Чтоб все в ней пело и звенело,
И выливалось бы в стихи!


Я НЕ ПРИДУ...

Опять дожди пришли из дальних стран,
плывут куда-то северные тучи.
Я не приду. И это не обман.
И пусть тебя мой неприход не мучит.

Бурлит и стонет где-то океан.
В стране другой опять землетрясенье.
Я не приду, и это не обман,
и не терзает пусть тебя сомненье.

Бывало, я и в дождь и в холода
бежал на долгожданное свиданье –
глядеть в твои глаза как изо льда,
найти любовь в них или пониманье.

Но понял я, с глаз сбросил пелену,
когда тебя с другим вдали заметил.
Дверь дёгтем помечали в старину –
я крест поставил на своём завете.

Твои глаза, как изо льда...
Дожди
и волны не растопят океана...
Я не приду!
Я не могу!
Прости...
Любовь моя угасла от обмана.

1966 г.

КАПЛИ

Не знаю, так или не так ли,
Схожусь на выводе таком:
Жизнь детям отдаем по капле,
Чтоб продолжаться в них потом.

Придет пора – уедут дети,
Мы будем ждать от них вестей,
И капли отданные эти
Разлуку сделают острей.

Острее сделают разлуку...
Но как сомненья превозмочь,
Что сын в беде поможет другу,
Счастливой мамой станет дочь.

Не знаю, так или не так ли –
Пусть люди судят и рядят.
Жизнь детям отдаем по капле,
Но что в тех каплях? Сок иль яд?

О том не ведаем, не знаем,
Когда своих детей растим,
А лишь лелеем, обожаем,
Любовью нежной к ним горим.

Но помнить, помнить, помнить надо,
Ведя их за руку к мечте:
Однажды к нам придет награда
(А, может быть, придет расплата?)
За капли отданные те.

1979 г.

СУДЬБА

Он долго мучился и ждал,
Когда, когда же бог сердечный
Пришлет гонца, и тот бы взял
на небеса его навечно.

Он понимал, что обречен,
И что бессилен против рока.
Но не спешил гонец с мечом,
А ждал другого у порога.

Другой не старый, не больной,
Хотя легко жизнь не давалась,
Обговорил дела с женой
И лег, сославшись на усталость.

И не проснулся больше он.
Ушел и все. Без круговерти,
Без мук душевных (сон есть сон),
Без мысли колющей о смерти.

Счастливый! Мне бы тоже так:
Себя не мучить и родных не «славить»,
Уснуть с улыбкой на устах,
На холмик шар земной прибавить.

*   *   *

Отболело. Отлегло. Но все же
Вспомню об отце и загрущу.
На лицо, быть может, непохожий,
На него в другом я похожу.

Я не сразу схожесть обнаружил,
Лишь с годами вызрело родство.
То, что раньше виделось снаружи,
Стало сутью сердца моего.

Стали сутью Доброта и Вера,
Праздничность Труда и Соль рубля.
Для меня день каждый, как премьера,
И милее с каждым днем земля.

Открываю заново планету,
Тишину распаханных полей,
Пенье птиц, полет ракет и эту,
Эту удивительность людей.

И во всем, что корнем прорастало,
Что цвело и трудно так росло,
Виделось отцовское начало.
Может быть, поэтому везло.

Отболело. Отлегло. Но все же
Вспомню об отце и загрущу.
На лицо не очень-то похожий,
Но зато я сердцем похожу.

1981 г.

*   *   *

Вы для меня – очарованье!
Ах, что за милый сердцу взгляд!
В нем – радость встречи и прощанье,
В нем – неприступность и признанье,
И обещание наград!

Сидел – случайность! – с вами рядом.
Фильм был и грустный, и смешной.
Встречались часто наши взгляды,
Я говорил себе: «Не надо!»,
Но вы уже владели мной.

В душе – волненье и качанье.
Кричать хотелось: «Не губи!
Дай на свиданье обещанье!
Вы для меня – очарованье,
И новь разбуженной любви...»

У нас – свиданье и прощанье.
Простимся, может быть, навек!
Но век продлится и свиданье.
Вы для меня – очарованье
И в юность светлую побег!

1981 г.

О СМЕХЕ

Смешными кажутся нам люди.
Себя не балуя в еде,
Один и в праздники и в будни
«Сидит» на фруктах и воде.

Другой всё ест в сыром лишь виде,
И, если верить нам молве,
Живет не где-нибудь там в ските,
А в белокаменной Москве.

А третий, боль зажав зубами,
Утрами бегает трусцой...
Так день за днем, и так – годами
Борьба с болезнью и с собой.

Нам люди кажутся смешными,
Но их сомнения не жгут.
Они дорогами своими
Нас в долголетие ведут.

И что им смех, угасший эхом,
И пересудный скрип в толпе,
Когда и фруктами, и бегом
Жизнь возрождают вновь в себе.

Смешными кажутся нам люди?
Мы сами в их глазах смешны,
Что жизнь едой чрезмерной губим
И неподвижностью больны.

1982 г.

О НЕИЗБЕЖНОСТИ

Родных терял и хоронил я.
Что ж, неизбежность есть конца.
Жизнь до сих пор меня любила,
От всех случайностей хранила,
Не потерял чтоб я ЛИЦА.

Но мне о том заботы мало.
Живу – и ладно.
Нет, грешу!
И, сознаюсь,– нет криминала:
За жизнью я плетусь устало
И без любви о ней пишу.

Чтоб оправдаться, утешаюсь:
Года не те, талант не тот.
Между собой и жизнью маюсь,
Боясь, что вдруг совсем сломаюсь,
И без меня она уйдет.

А с жизнью надо состязаться
До неизбежности конца!
Есть неизбежность затеряться,
В конце концов – не состояться
И своего не знать ЛИЦА.

1982 г.

ПОКА ЛЮБИМАЯ СМЕЕТСЯ

Жизнь не увянет, не прервется
И не исчезнет без следа,
Пока есть солнце и вода,
Пока любимая смеется.

От стужи лес весной очнется,
Вдоль поля ляжет борозда...
Была и будет красота,
Пока любимая смеется!

На звуки дня ночь обернется
И в тишину вплывет звезда...
Была и будет высота,
Пока любимая смеется!

Что отдается, то вернется!
Душа не камень, не руда...
Была и будет доброта,
Пока любимая смеется!

Чертеж, бывает, не дается,
Пусты бывают невода...
Беда и вовсе не беда,
Пока любимая смеется!

Нить двух сердец не сразу рвется.
Чтоб уберечь – не помни зла.
Да, жизнь отрадна и светла,
Пока любимая смеется!

1982 г.

ПРОЩАЛЬНОЕ

Над головою синь бездонна,
В ушах шумит морской прибой.
А я у пятого вагона
Багаж осматриваю свой.

Здесь – груши, кисти винограда
И яблок красные бока.
Все то, что мне для сердца надо,
Искрилась солнцем чтоб строка.

Окно вагона. Как с экрана
На горы крымские смотрю.
Бахчисарай! Столица ханов!
Тебе прощальный взгляд дарю.

Я буду вновь к тебе стремиться
Сквозь стужу северных широт,
Чтоб соком яблочным напиться,
Увидеть белый пароход.

Никак с тобой, Крым, не проститься!
В душе морская песнь звенит,
И солнце красною девицей
Вослед за поездом бежит!

1982 г.

*   *   *

Он выпивал не так чтоб часто,
но своего не упускал.
Теперь – в годах, но нету счастья,
как будто кто-то обокрал:

нет ни семьи, и ни квартиры...
Я посмотрел, как он живёт:
клетушка, холодно и сыро,
вот-вот и крыша упадёт.

Вместится в сумку барахлишко:
из прошлого – гармонь одна.
Когда хозяин выпьет лишку,
поёт про молодость она.

А в ней и огненные смерчи,
друзей погибших имена,
Победы свет, и радость встречи,
и жизнь, надеждами полна.

С врагом сражался он отважно,
всё увидал, всё испытал,
контужен был он даже дважды,
медали трижды получал.

Один день боя страшно вспомнить,
а у него не счесть тех дней...
Гармонь вдруг грянет и застонет,
хмельной приятель скажет: “Пей!”

Ах, эта сила слабодушья!
Как отказать, не выпить как?!
Так постепенно водка душит,
и жизнь – как вытертый пятак.

Как ни верти, а всё нескладно:
жена ушла, женился сын...
В клетушке сыро и прохладно.
Он день и ночь – один, один...

А мне солдата жаль до боли,
солдата в прошлом… Жму ладонь,
а вслед, о павшем друге Толе,
поёт, поёт его гармонь… 

1986 г.

*   *   *

Дела, дела... Душа остыла.
Забыл про женщин, про любовь.
Куда моя девалась сила?
Куда исчезла славословь?

Но раз на встрече величальной,
Среди толпы и суеты
Меня коснулись вы случайно,
Своей изящностью горды.

И в женском том прикосновенье,
В дразнящем запахе духов
Явились вы, как исцеленье
Угасших чувств, тревожных снов.

О, боги! В чем начало страсти?
Где возрастная грань двоих?
В чем человеческое счастье
Под небом праведных и злых?

Они молчат... И я ответить
На все вопросы не смогу.
Все сложно так на этом свете,
Что не войдет в одну строку.

Но из замеса лет прошедших
Одну я истину извлек,
Что счастье соткано из женщин,
Которых встретил
средь дорог
И на краю водораздела,
Где рядом – жизнь и смерть.
Молю:
«Вдохни в мое немое тело
Живую молодость свою!..»

Мне мнится, – так себе рисую,
Всё – благоденствие любви! –
Как в губы празднично целую.
Душа горит и жизнь – в нови!

1989 г.

*   *   *

Пишу в газету, для людей.
А для тебя и нашей дочки
Средь суеты прошедших дней
Не написал я даже строчки.

С тобой спокойно и легко
И в дни беды, и дни застолья.
Ты часть чего-то моего,
Что оторвать нельзя без боли.

С тобой легко, хотя порой
Меж нами холод колобродит,
Но все уходит, как весной
С водой и хлам, и грязь уходят.

Что написать? Привык к тебе.
Уклад всей жизни в той привычке.
Как нет тебя – я не в себе,
Во всех делах одни «кавычки».

И потому, зло не тая,
К тебе душою расположен,
Подруга верная моя,
Пятно родимое на коже.

1988 г.

*    *    *

Вчера я жил спокойно, ясно,
растил детей,
учил добру,
и пусть вкушал нечасто яства,
но на столе был хлеб к утру.

Вчера я жил душевной верой,
сон скоротечен, легкокрыл.
День наступавший самый серый
не мог мне солнца луч закрыть.

Сегодня всё пришло в движенье
налево, вправо, вниз и вверх...
И я от этого смещенья
вдруг потерял из виду всех.

Один наращивает «бабки»,
второй, запив, живёт в бреду,
а третий в мусорках украдкой
объедки ищет на еду.

И страх берёт, читая сводки:
везде убийства, грабежи...
На окнах прочные решётки,
но нет защиты для души.

В глазах безверье, безнадёжность,
и жизнь застойная в тени.
А наверху – борьба за должность
и обещания одни.

Что завтра ждёт? – раздел остатка
и цен галоп очередной?
Увы, жизнь входит в дом загадкой,
как гость, незваный и чужой.

Что завтра ждёт? Вопрос не праздный.
Но что-то надо делать нам,
чтоб баррикад не строить разных,
и не делить Русь по частям.

1992 г.

*   *   *

Средь дел домашних, на работе
Или с лопатой на меже
Мы часто думаем о плоти
И очень редко о душе.

Но в дни болезни и кручины,
Когда уйдёт в тень суета,
Две составные величины
Меняют вечные места.

Перед лицом немой могилы
(А для иных – небесных врат)
Начну раскладывать я силы,
В чём грешен был, а в чём был свят.

Способен был ли на ученье
Иль ветрен – карты да вино,
В чём жизни было назначенье
И как исполнилось оно…

И понесется мысль по свету,
Прошедших лет слой вороша.
К какому мне припасть бы следу,
Чтоб успокоилась душа?

Но, затерявшись в тайных тропах,
В больную плоть вернусь я вновь,
Сменяя безрассудный ропот
На безграничную любовь.

И исцеленья жажду с болью!..
Как жизнь мила на вираже,
Когда душа довольна плотью,
И благодарна плоть душе!

1994 г.

МОЛИТВЕННОЕ

Как время быстротечно! Ночь да день, –
Глядишь и год остался за спиною,
А там уж юбилейные – звень, звень! –
Бегут навстречу радостной толпою.

О, господи! Храни ее, меня
И скромную семейную обитель,
Где, горе вместе с радостью деля,
Живем мы друг на друга не в обиде.

Детей и внуков наших охрани
От всех болезней, порчи и печали,
Чтоб жизнь прожили счастливо они,
И нас всегда с любовью вспоминали.

О, господи! Храни меня, ее!
Дай силы на оставшиеся годы,
Чтоб сохранить душевное тепло
И чувствовать дыхание природы.

О, господи! Дай счастье мне и ей!
Прости, что мы тебя об этом просим.
Но осень жизни чувствуем острей,
А осень, пусть и теплая, но – осень...

Как время быстротечно, не сказать!
Дай, бог, родным, друзьям и мне с Надеждой
Угасший день спокойно провожать,
Встречать рассвет другого безмятежно!

1994 г.

СОЛДАТАМ  ОТЕЧЕСТВЕННОЙ  ВОЙНЫ

О вас я очень мало знаю.
Вы редко ходите куда.
Все больше дома. Понимаю, –
Виной преклонные года.

По списку старому сверяю,
По алфавиту расставляю:
Год, адрес, званье, ордена...
Строка одна – судьба одна.

О вас я знаю очень много.
«Солдат, вернувшийся с войны!»
Война же – смертная дорога
Непредсказуемой длины.

О вас я знаю очень много.
«С войны вернувшийся солдат!»
Война же – жизнь на дне окопа,
Когда и дождь, и снегопад.

Ну ладно, если б только это!
А то огонь, и кровь, и смерть,
Без солнца день, и ночь без света,
А отступать приказ: «Не сметь!»

За наступленьем – оборона.
Потом – вперед, атак накат.
Так то с раскачкой, то с разгона
Дошел до Одера солдат.

По списку старому сверяю
Солдат, вернувшихся с войны.
О вас я очень много знаю:
В одной строке – судьба страны!

1995 г.

*   *   *

Не верится, что время тает,
Как в дымке моря теплоход,
Что все грехи жена прощает
И тридцать лет со мной живет.

Нет ни обиды, ни упреков,
Что, в тайне от мирских забот,
Во мне из юности далекой
Другая женщина живет.

Не верится, что юность где-то
Все эти тридцать лет спустя,
Зовет, зовет любовным светом,
За мною пристально следя.

И я хотел бы, сбросив гири,
Все ж побывать на склоне лет
В той стороне родной Сибири,
Где мне оставила свой след.

Пройтись в своих воспоминаньях,
На миг былое воскресить,
Увидеть глаз ее молчанье
И все, и все навек простить...

Не верится, что время тает,
Как в дымке моря теплоход,
Что все грехи жена прощает,
И тридцать лет со мной живет.

Не знаю, вправе иль не вправе
Сказать, но сердцу ведь не лгут:
Как два стекла в одной оправе,
Во мне две женщины живут.

1996 г.


О  СУДЬБЕ

Судьба ко мне то безразлична
(живешь, и ладно, – бог с тобой!),
то вдруг (с чего бы?) рявкнет зычно
и бьёт о стенку головой. – За что?!
 
К тому ж, – совсем нежданно,
к тому ж, причины вроде нет:
живу по чести, без обмана,
не заслоняя братьям свет.

Но на судьбу я не в обиде,
и вывод сделан мной таков:
когда она бредёт в подпитьи,
у стенки в этот час не стой

*   *   *

Когда я в юности беспечной
земной любовью занемог,
она, казалось, будет вечной,
как вечен этот мир и Бог.

Но шли года, менялись лица,
мелькали станции в пути.
Пришлось с любимою проститься,
чтоб самого себя найти.

Когда я в зрелости венчальной
(вот повезло!)  влюбился вновь,
сказала женщина печально:
«Не для меня твоя любовь».

Ушла и канула безвестно,
то ль ненавидя, то ль любя...
И не найти мне было места,
где б успокоить смог себя.

Я закружился в мире этом,
как лист осенний на ветру.
Мне без любви не стать поэтом,
и будет жизнь не по нутру.

Когда я в мудрости усталой
увлёкся женщиной (бог мой!),
то каждый раз весною шалой
терял я разум и покой.

Ах, эти глазки, эти губки!
Ах, эта царственная стать!
И вновь, сквозь ревность, боль и муки,
в душе – огонь и благодать.

март 2000 г.


*   *   *
Для меня неведомо, незнамо,
почему в полночный, тихий час
на площадке лестничной, как знамя,
поднимает крылышки Пегас.

Закурю, пуская дым колечком,
всматриваясь в окна, где огни:
кто-то философствует о вечном,
кто-то молча доживает дни.

Может, старость тело дожимает,
подняла болезнь, быть может, меч –
в догонялки с Жизнью Смерть играет
и готовит, торжествуя, речь…

Час придёт (когда – не знаю), тоже
смерть у изголовья моего
встанет и, дела мои ероша,
может быть, не скажет ничего.

Да и что сказать, когда при жизни
все мои слова, как и дела,
были невесомы или лишни,
как костра остывшего зола.

Утешаюсь тем, что никому я
не чинил ни горя, ни вреда.
О любви и доброте токуя,
для хулы не раскрывал уста.

Утешаюсь тем, что в жизни этой
не исчезнет родословной след.
Пусть не стал я стоящим поэтом,
может, внука назовут – поэт!…

Закурю, пуская дым колечком,
всматриваясь в окна, где огни...
В наше время Жизнь так скоротечна,
что у Смерти стёрты сапоги.

И когда она ко мне пристанет:
«Догоню!», скажу ей – «Извини!
Прежде чем играть, каналья,  станем,
сапоги сначала почини!»

Октябрь, 2004 г.

*   *   *

У всех в душе своя заноза:
то денег нет, то счастья нет…
На жизнь смотреть не надо косо,
коль ты блондин, а не брюнет.

Да, жизнь крута! Но каждый может
хоть раз познать победы вкус.
Не вынимай лишь меч из ножен,
живи под флагом добрых чувств.

Талант умножив на упорство,
в глазах других возвысь себя.
На жизнь смотреть не стоит косо,
живи открыто и любя!

2010 г.

*   *   *

Чувствительны к цветам кто, кто – к крови,
кто – к матерному слову иль остроте.
А я, склонённый временем, увы,
чувствителен стал к нашей непогоде.

Подует ветер с Питера – дожди.
С Москвы подует – холодом потянет.
От частых смен хорошего не жди,
больное сердце долго не протянет.

Вот и живу с таблетками во рту.
Уехать, но куда? И есть ли польза?
На Север, и кормить там мошкару?
На Юг? Но там нет снега и мороза.

Нет, я останусь в городе своём,
где жизнь моя прошла и всё – родное.
Вот озеро и улица при нём,
которая одна на Бологое.

Я не в упрёк, душой я даже рад:
есть кольцевая в городе дорога!
Везде лесной витает аромат,
и шёпот волн, как песенка от Бога.

Что хаять непогоду мне с женой!
край светел наш, как чудотворный образ.
А то, что сердце барахлит порой,
наверно, в этом виноват мой возраст.

1 августа 2009 года


*   *   *

Железному Ю.И.

Осень в окно сентябрем заглянула:
«Смотрите, как я хороша!
Друг мой, вставай-ка с уставшего стула,
со мной погуляй не спеша».

Правда, пройтись бы по скверу, отбросив
заботы подальше в кусты.
Красками душу наполнит пусть Осень,
чтоб не было там пустоты.

Даже добавив к тем краскам незримо
печаль о грядущей весне,
видится Осень божественной «примой»,
идущей светло по земле.

Но подчиниться придется закону –
один у природы закон:
время носить золотую корону
и время сдаваться в полон.

Катится день от восхода к закату,
наполненный ветром, дождем.
Осень поёт под окном нам балладу,
с которой встаем и живем.

28.09.2012 г.

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ УКРАИНЫ

Не люблю, когда с западным ветром
К нам, в Россию, приходят дожди.
Но не дождь – показательный вектор,
А тот миф, что возносят вожди.

Миф, что Запад живёт, процветая,
Что товары по качеству – класс,
А Россия, такая-сякая,
Продаёт только нефть всем и газ.

Ах, как хочет нам Запад нагадить
И, с оглядкой на долларский дрын,
Вторит Киевской хунтовской Раде,
Что Россия присвоила Крым.

Вознося демократию, что же
Запад волю крымчан позабыл?!
Там народ, дни Майдана итожа,
Навсегда быть с Москвою решил.

А Америка, что же ей надо?
Демократию здесь защитить?
Нет! Войска пресловутого НАТО
У российских границ разместить.

Вот и давит на Запад Обама,
Обозлившись за крымский провал...
Экономика – скрытная дама,
С нею умный шутить бы не стал.

Так что санкции – просто эмблема,
И не та, чтобы долго носить.
Украина!.. Вот главная тема,
Без России её не решить.

Никогда я не верил, не думал,
Что Майдан будет кровью залит,
Что свободу под снайперским дулом
Только Юго-Восток сохранит.

А свободу отстаивать надо:
Каждый день артобстрелы, бои,
Гибнут жители, дети... Блокада!
И... молчание западных СМИ.

Провокации, ложь... Бедный «Боинг»,
Сколько душ погубили зазря!
Тот, кто сбил, быть не может спокоен:
Сохранить долго тайну нельзя.

Если б лайнер упал близ Ростова,
Ой, какой бы поднял Киев вой
И доказывал бы бестолково,
Будто связана гибель с Москвой.

Получается, Киеву можно
Соглашения все нарушать
Без последствий от Запада. Тошно
За стандартом двойным наблюдать.

Украина! Что стало с тобою?
И куда же фашисты ведут,
Если школьники бредят войною,
«Москаля на гиляку!» – орут.

Да, фашисты! Другого нет слова.
Всюду пытки, насилие, смерть.
Коль у них ничего нет святого,
То их тоже не надо жалеть.

А бойцы-ополченцы жалеют
Нацгвардейцев, попавших к ним в плен.
Лечат всех, хоть лекарств не имеют,
Вносят в списки потом на обмен.

Новороссия! Знамя и сила
Да, сегодня судьба не легка.
Часть когда-то державной России
Нам по духу и сердцу близка.

Мариуполь. Бомбёжка... Старушка
У развалин, горюя, стоит.
Разлетелась с капустой кадушка,
Поросёночек где-то визжит.

То ли дым ей глаза застилает,
То ль слеза бесконечной беды.
Как жить дальше, старушка не знает:
Дома нет, нет еды и воды,

Внук и внучка с невесткой в Ростове...
«Ополченец-сынок, где ты есть?
Я с надеждой, в молитвенном слове
Жду, когда же появится весть.

Но – ни вести, ни малого слуха.
Может быть, он погиб иль в плену?
Будь вы прокляты,– шепчет старуха,–
Те, кто эту затеял войну!»

Ополчение! Слово надежды
Для разбитых войной городков.
Проживали здесь русские прежде,
здесь сейчас их работа и кров.

Я смотрю каждый день репортажи,
Сердце ноет за русских, своих.
Нет фашизму! Россия на страже!
И со всеми – мой маленький стих.

А стандарту двойному – нет хода!
Наша сила, я знаю, в другом –
В том духовном единстве народа,
Мы в котором веками живём.

Сентябрь-ноябрь, 2014 г.,

*  *  *

Увы! Весь мир сошёл с ума.
Где деньги – там и кровь, и слёзы.
Но вместо денег – то тюрьма,
то ночи в страхе от угрозы.

Быть первым в обществе стремясь –
а зависть многих, многих гложет! –
родных, друзей затопчут в грязь,
лишь бы отнять кусок побольше,
не то!..
                У каждого свой маг,
шантаж, убийство... – «слава» магу!
Не помогает коль кулак,
чиновник выправит бумагу.

Ему неважно (был бы куш!),
владеть кто будет рестораном,
заводом, стройкой; сколько душ
погибнет в драке из охраны.

Под небом солнечным бегут
года, наполненные болью,
а казнокрады всё живут
с насмешкой над людской юдолью.

Идёт всё время передел
земли, имущества, наследства –
Предела нет. То не предел,
когда на кладбище есть место.

А что народ? Мёд на устах? –
живёт, едва перебиваясь.
Зато чиновник, олигарх
скупает замки, не стесняясь.

Где только замков этих нет! –
в Мадриде, Лондоне, Париже.
У богачей один завет:
держать свой зад к деньгам поближе.

Посмотришь телик,– каждый день
кого-нибудь изобличают,
дела заводят, но... трень-брень –
они на годы зависают.

А чаще, чувствуя беду,
бегут, награбив, за границу.
Найти их всех! Привлечь к суду!
Закрыть позорную страницу.

Ждёт казнокрадов наша месть.
Стреляйтесь там, миллиардеры!
Вы совесть продали и честь –
лишились Родины и веры!

январь-апрель, 2015 г.

ОДНОГОДКАМ

Пожилые! Эй?! Обернитесь
и скажите, что видите там,
в своём будущем? Согласитесь,–
жизнь активная не по зубам.

Оглянулся старик: «Говорите
это мне, человек молодой?
Может быть, я не в центре событий,
но еще вижу даль за чертой.

И пока что шагаю не вяло.
Лес, рыбалка, держу голубей.
А в ненастье, взяв в руки лекало,
новый дом я черчу для детей».

А потом оглянулась старушка:
«Я могу лишь одно Вам сказать,
на печи, как засохшая плюшка,
не хочу бесполезно лежать.

У меня ведь крестьянские руки,
есть участок земли при избе.
Нянчу внуков зимой в Петербурге,
а на лето везу их к себе».

Оглянулась старушка другая
и сказала чуть слышно: «О да!
Мне за восемьдесят, я не святая,
ТАМ моя скоро вспыхнет звезда...»

Доживают мои одногодки...
За плечами – груз прожитых лет:
вновь мятежные метеосводки,
и глотают таблетки чуть свет.

А вокруг в снежно-чистом уборе
мир прекрасный с утра ждет тебя.
И с болезнью в недюжинном споре
продолжается наша борьба.

СТАРОСТЬ

О старости мне трудно говорить,
Поскольку с ней соприкоснулся лично.
Она всегда по сути драматична,
И это каждому дано испить...

В руке с бидоном, с палочкой в другой,
Едва-едва передвигая ноги,
Идёт старушка, и в людском потоке
Её задел парнишка озорной.

А улица – не улица,– каток!
Старушка, охнув, на спину упала.
От страха и от боли застонала:
А вдруг сломала что, помилуй Бог!

Какой-то парень ей помог. Легко
Подняв, поставил на ноги: «Всё цело?».
Она же долго на бидон смотрела,
Как вытекало струйкой молоко.

До пенсии осталась пара дней,
А в кошельке – какие-то копейки.
Она до ближней добрела скамейки
Присела, затянув платок плотней.

...Дни юности проплыли перед ней.
Война. Барак. Она, ещё девчонка,
Держа топор ослабленной ручонкой,
Деревья очищала от ветвей.

Работала с рассвета до темна.
Особенно зимой ей доставалось:
Фуфайка вся от веток изорвалась,
А новую кто даст? – идёт война...

...Домой идти не хочется: одна,
Поговорить с подругой бы немного.
Она ведь тоже в жизни одинока,
Да что-то не выходит – знать, больна.

Прошёлся вдоль скамейки ветерок.
Старушка поднялась: не простудиться б.
Тоска и одиночество – больница,
Где над тобой всё тот же потолок.

Этаж четвёртый. Надпись на стене.
Вот и квартира. В тишину старушка
Вошла с бидоном. Господи, как душно!
И молока ни капельки на дне...

январь-сентябрь, 2015 г.

ОСЕННИЕ ДУМЫ

Мне выходить не хочется из дома:
гуляет ветер, дождик моросит...
И от того осенняя истома
в хандру немую перейти грозит.
К стеклу окна лист клёна прилепился...
Но спорить с ветром, видно, не резон.
Он парашютом на асфальт спустился
и замер под осенний перезвон.

Гуляет Осень по горам и долам,
деревья метит перстнем золотым.
Листва летит, летит к земле с поклоном –
дать жизнь весною листьям молодым.
Гуляет Осень... На душе истома.
Дожди и грязь, и ветер озорной.
Мне выходить не хочется из дома.
Знать, власть имеет осень надо мной.

Я подожду, когда мороз нагрянет,
и снегопад весь мусор заметёт.
От чистоты любовь в глаза заглянет
к родному краю – на года вперёд.
Ну, а пока – срывает ветер листья,
дождь моросящий навевает сон.
Смотрю в окно, перебирая мысли,
и слушаю осенний перезвон,
и слушаю осенний перезвон,
и слушаю осенний перезвон...

октябрь 2016 года, в ЦРБ

*   *   *

5 июня – Всемирный день
 охраны окружающей среды

О, мать-Земля, храм и обитель!
Прости своих бесчувственных детей,
что ты в таком несчастном виде
от их лукавых и лихих затей.

О, мать-Земля! Какие муки
испытываешь, когда леса
от рук повесы и пьянчуги
горят, золою плача в небеса.

...В тринадцать лет я с братом малым–
в тайге. Покосы от жилья вдали.
Всю ночь под сеном-покрывалом
терпели холод, но костёр не жгли.

Нам дан наказ, наказ от старших:
не дай-то бог! Случится пал!..
Теперь тайга – в огне и саже,
горят дома, их счёт уже не мал...

И стонешь ты, когда «крутые»
тобой торгуют, спиливая лес.
Что им закон?! – слова пустые.
Прав кошелёк! Порою – и обрез.

О, мать-Земля! Я, твой пришелец,
конечно же, со временем уйду.
Прости за свалки, в реках мЕли,
что оставляю внукам на беду.

...Я оглянусь. Там – берег детства
и речка, где заигрывал с волной.
Сравнима со слезой младенца,
вода казалась мне тогда живой.

Её я пил, пил из ладоши,
водой той отравиться не боясь.
Сейчас на берег выйду – Боже!
Везде пакеты и бутылки, грязь.

О, мать-Земля! Храм и обитель!
Твоя краса померкла, но жива.
Когда-нибудь, лишь потерпи ты,
настанет время нашего родства.

05.06.2017 года

ГОРОДУ БОЛОГОЕ

Ну, здравствуй, город Бологое!
Сегодня День рожденья твой.
Тебя приветствуя рукою,
пройдусь по улице большой.

Смотрю, – народ, хотя и утро,
спешит на праздник городской.
Мне показалось почему-то,
что ты, как прежде, не такой.

Щитов рекламных больше стало,
и магазинов шире сеть,
домов «крутых» уже немало,
а всех машин – не перечесть.

Зато гуляний меньше в роще,
и магазина «Книги» нет.
Где нет контейнера, там проще
в канаву выбросить пакет.

Что до дорог, – их в переулках
и меж домами нет давно.
Но, если верить разным слухам,
асфальт проложат всё равно...

Иду. Вокруг – краса природы:
озёра, лес и травы сплошь.
Как жаль, – беспомощны заводы,
в столицы едет молодёжь...

Так и живём. Но есть надежда, –
когда-нибудь, лишь подождать,
весь профицит в строке бюджета
на обустройство смогут дать.

... Здесь были смуты и потехи.
Село росло за веком век.
Они мелькнули, словно вехи,
судьбы твоей ускорив бег.

И вот селу за труд – награда:
решили городом назвать!
С тех пор на праздник твой парадом
идёт-идёт людская рать.

Шары и флаги, смех и песни,
оркестра воинского марш,
с друзьями встречи – город тесен! –
и полицейский всюду страж...

Ну, здравствуй, город! Ты – в наряде,
сегодня День рожденья твой!
Чины поздравят всех с эстрады,
и я махну тебе рукой.

28.07.2017 года

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ...

Затягиваем туже пояса:
бюджет страны, как жвачку, не растянешь.
И оставлять друзей в беде нельзя,
иначе в драке мировой завянешь.

Пять лет Восток в огне: ИГИЛ, террор!
Следы к российской тянутся границе,
К Европе тоже. Но Брюссельский хор
всё толерантностью гордится.

Да, в Сирии война! Партнёра след
теряется в далёком океане.
Там думают, какой нам дать ответ,
и прячут кукиш в потайном кармане.

К чему, Америка, любви слова
о демократии? Да это ширма!
За ней – неразделённые права
на исключительность в устройстве мира.

Нет! Не согласны с вами мы никак.
Многополярность в мире всех устроит.
В любой стране пусть гордо реет флаг
при утверждённом всем народом строе.

А не Америке судить, решать,
кто был главою избран государства,
какой дорогой Сирии шагать,
и как Иран использует богатства.

Война! Теперь все взгляды на Восток.
На Запад что смотреть? И так всё ясно.
К себе впустили беженцев – итог:
жить стало обывателям опасно.

А беженцев полно. В краю родном
их ждут и смерть, и пытки, и забвенье.
Так кто виновен, что оставлен дом,
разрушенный снарядами в сраженьи.

И кто ИГИЛ когда-то породил?
Что, нефтяных вам не хватает скважин?
Ах, Асад непокорен. Так он был
своим народом избран, а не вашим.

...С цветами к девушке своей идёшь,
Сидишь в кафе ль – всё честь по чести.
И вдруг, о боже, сразу не поймёшь,
откуда беспощадный росчерк смерти.

Свист пуль и взрывы... Паника!.. – За что?
Кому мешаешь жить, творить и верить?
Но небо сузилось уже в пятно,
цветы любимые поникли в сквере.

Увы, террор все страны охватил.
Как вирус, он – незримый и смертельный.
В единстве стран – успех в борьбе с ИГИЛ
Но в странах Запада режим постельный.

Все радикалы вместе или врозь
к России злобу, ненависть имеют.
Им наша правда – будто в горле кость,
и от бессилия они звереют.

Взрывают храмы. Всюду грабежи,
убийства и насилие без края,
без совести и без людской души.
Какая цель террора? Ну, какая?!

Вам это надо? Скажете, что нет?
Так что же делать? – Действовать совместно,
стереть с планеты террористов след
и жить по-человечески всем, честно.

Нам надо торговать, не воевать,
чтоб люди жили радостно, с достатком,
а не рыдала на могиле мать
с портретом сына или мужа – в штатском...

20.09.2017 г.

*   *   *

Гуляет бритва по лицу,
Жужжа назойливою мухой.
Готовлюсь я, но не к венцу,
А к встрече с милою «старухой».

Меня оставив, пару дней
Она была в гостях у сына.
На эти дни сварила щей,
Чтоб дома кушал я досыта,

А не ходил куда-нибудь –
В кафе на горке иль к соседке.
И я, забыв к свободе путь,
Писал стихи и пил таблетки.

Увы, мой возраст не таков,
чтоб возле женщин суетиться:
Давно в когорте стариков,
А этим что теперь гордиться...

Так что встречаю я жену,
Как говорится, при параде.
Вокзал. Вагон. В глаза гляжу
И понимаю – оба рады.

*   *   *

Ну, вот и снег... Верней, – снежок
Пошёл и тает на асфальте.
В печали я и мой дружок:
у нас погода не по масти.

Уже декабрь наступил,
морозов нет, вот ёлки-палки!
Ледок гладь водную накрыл,
но льда-то нет, и нет рыбалки.

Душа измаялась, черна:
когда, когда лёд крепким станет,
под лункой верная блесна,
играя, окуня обманет?

Воображаю я себе:
кивок подпрыгнет и согнётся,
и он с блесной со мной в борьбе
на льду у ног моих забьётся...

На убыль день. Зовёт мой друг:
«Пора домой!». Весь путь – на тему,
как свежий воздух, тишь вокруг
дают заряд душе и телу.

Ах, край родной! Озёрный край!
Вот озеро – моё пристрастье,
где всё ж найду я рыбный рай
под солнцем или в день ненастный.

01.12.2017 г.


СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

*   *   *
сыну Андрею

Без поученья, назиданья
Мы говорим тебе, любя:
Пусть будет это мирозданье
Земным приютом для тебя.

А на земле прекрасной, помни,
Есть сердцу милый уголок,
И он, конечно, – в этом доме,
Где рос и вызрел твой росток.

Теперь все дело – за тобою.
Не мальчик, надо понимать,
И свой вопрос  «Чего я стою?»
Себе ты должен задавать.

А за вопросом – только дело!
Без дела жить, сынок, нельзя.
Так развивай свой ум и тело,
Пока пряма твоя стезя.

Когда ж случится неудача,
(Ведь жизнь – борьба, не стол с вином),
Ты знай, своей беды не пряча, –
Приютом будет отчий дом.

20.12.1998 г.

*   *   *
жене Надежде

Прости, что не был я с тобою
В твой день рождения: В Крыму
Дружу с трехбалльною волною,
В обнимку с солнышком дремлю.

Ем фрукты, пиво пью, читаю...
Когда же томный взгляд ловлю,
То так же томно отвечаю:
«Мадам, я ваш! Почти люблю!»

Прости, что стих мой с опозданьем
Ворвется в прозу сентября,
Отягощенный ожиданьем
И полный груза бытия.

Да, Ялта празднична, не скрою.
И здесь я в праздничном плену,
Но скоро, видимо, завою
На эту здешнюю луну.

Я все острее понимаю,
И в том признаться не боюсь,
Когда с тобой я – убегаю,
Когда один – к тебе стремлюсь.

1986 г.

*   *   *
дочери Ирине:
«Остановись, мгновенье,–  ты прекрасно!»

Оглянешься и вспомнишь, Ира, ты
свои пятнадцать:  небо голубое,
аккордеон и девичьи мечты
сыграть Шопена опытной рукою.

Мы тоже помним! Помним день и час,
как вы пришли, и как сияли лица:
«Благословите, мама, папа, нас:
решили мы с Андреем пожениться!»

В семейной жизни тиши, глади нет:
то светит солнышко, то гром раздастся...
Летят года, не оставляя след!
Глядишь, уж сыну твоему пятнадцать.

А ты собой, как прежде, хороша!
Да и грешно в твои года устало
смотреть на мир: мол, мается душа,
мол, что-то не допела, не догнала.

Тебя, возможно, и тревожит плоть.
Но всё зависит от твоей же воли:
не дать, чтоб сердце заполняла злость,
но дать любви и доброте раздолье.

И в день рожденья, – все же тридцать пять! –
желаем, дочь, здоровья, счастья, лета,
чтоб было хорошо во всём опять:
Шопен в душе, а в доме много света.

14.12.2001 г.

*   *   *
внуку Родину Вите

Тебе протягиваю руку,
мой внук, от сердца, от души.
Будь вхож с терпением в науку,
а развлечений не ищи.

Да, нужен спорт и отдых, если
вред не несут учебе всей.
Веди себя умно, без спеси
в кругу студенческих  друзей

В чужих руках не будь указкой,
и не бросай на ветер слов,
своей позицией гражданской
служить России будь готов.

Тебе протягиваю руку –
её пожми, тепло храня.
Жизнь без конца идёт по кругу:
в твоей крови есть и моя.

Желаю я в твой день рожденья
во всём удачи и побед.
Ты, в круге жизни, – продолженье,
на мой похожий, новый след.

11.03.2005г.

*   *   *
жене Надежде

Мы дожили с тобой до седин,
чашу жизни испили до дна.
Я боюсь вдруг остаться один,
ты боишься остаться одна.

Скажем честно: года есть года,
и чем дальше, тем жизнь тяжелей.
Собираются складки у рта –
груз от бед и бессонных ночей –

у тебя от домашних забот,
от детей и, прости, от меня,
что не первым бросался я вброд,
а вдоль берега шёл, семеня.

Что поделаешь, – не пробивной,
но своё преимущество знал:
за чужой не скрываясь спиной,
в облаках я с Пегасом летал.

Я постарше, и больше морщин,
да и поступь мужская не та.
Но грустить? Нет на это причин!
Просто взята своя высота…

Не шуми, если в доме не там
снял ботинки, повесил пиджак.
Не хватает, чтоб в старости нам
нервы тратить пришлось на пустяк.

Потому потерпи, помолчи.
Помолчу тоже я в тишине.
Только крепче прижмись ты в ночи,
и теплее нам станет вдвойне.

Поздней осени краска бледна,
но зато – из одних золотин.
Ты, подруга моя, не одна.
Хорошо, что и я не один.

2002 г.

*   *   *
жене Надежде к 70-летию

Юбилей – щекотливая слава!
Обращаться на «Вы» надо с ним.
Годы топчутся слева и справа,
Мол, о прошлом забыть не дадим.

Да и как позабыть эти годы!
В них – счастливые, белые дни,
В них – тревоги, печали, заботы
Под эгидой семейной любви.

И с работой серьёзной справлялась,
Ты чиновником слыла с душой.
Даже те, с кем в полдела касалась,
О тебе говорят с добротой.

Собирая детей в путь-дорожку,
Ты старалась во всём им помочь.
Всё бы ладно, нам жить понемногу,
Да угасла безвременно дочь...

Ты прости, что о боли напомнил,
Про себя я ведь тоже кричу.
В каждом вздохе её, в каждом стоне
Прорывалось: «Как жить я хочу!»

Боль осталась. Остались заботы:
Как там, в Питере внуки живут?
Ведь у сына большие расходы,
Ну, а цены растут и растут.

В Бологое у нас всё в порядке.
Ходит старший наш внук в мастерах.
Длинен путь на ж.д., отдых краткий,
Но зато держит деньги в руках.

В отношениях наших семейных
Было всякое, что говорить.
Но притерлись в баталиях нервных,
Доверяя хозяйством рулить.

Я не первый в таком положенье,
Не последний в когорте мужской,
Что за женщиной в доме решенье,
А супруг лишь кивнёт головой.

Но, бесспорно, семейное знамя
Если сникнет (года есть года),
То остаться одной – трудно, знамо,
Одному же остаться – беда!

Я желаю тебе жизни долгой
И приятных, безоблачных снов.
В час недуга – душой, не по долгу! –
Я помочь, дорогая, готов.

Сроки жизни людской – без устава:
Всё от Бога, верней, от судьбы.
Юбилей – щекотливая слава.
С продолженьем совместной борьбы!

06.09.2014 г.

О СЕБЕ В ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ

Встану в день рождения беспечно,
Приоденусь и скажу себе,
Что не мышью жил библиотечной:
честь и хлеб свой добывал в борьбе.

Я в душе – романтик из Сибири,
Где в краю морозов и снегов
Прикоснулся к незнакомой лире,
Как хотела этого любовь.

Школьная любовь неизлечима!
С нею – то во рву, то на коне.
Ждал ответа Лиды молчаливо,
Подошла она, но... не ко мне.

Время шло. Но есть, и это к счастью,
У любви другие имена.
Имя Надя овладело властью:
Химки – ЗАГС – и в паспорте жена.

С той поры и в радости, и в горе
Мы по жизни рядышком идём.
Внучка, трое внуков в нашем хоре,
сын. А дочь... – в чехле аккордеон.

День рожденья! Утро – глядь, и вечер.
Посмотрю задумчиво в окно:
Тают годы колдовскою свечкой,
Но живу, раз мне судьбой дано.

Да, живу – родным, себе на радость:
Преферанс, рыбалка и стихи.
Прочь болезни! Не сдаётся старость –
есть ещё пространство для души!

28.01.2015 года

*   *   *
Внучке Лизе и Станиславу
в день свадьбы

Июнь, июнь! Услада лета,
Бескрайней зелени ковёр.
Весь день – разлив тепла и света,
А ночью в небе – звёздный сбор.

Сбор и гостей на свадьбе Лизы,
Волненье праздное вокруг:
Улыбки, смех, конверты – визы,
Вход для родных и для подруг.

И вот – застолье, поздравленья,
Отца и матери наказ,
Подарки, тосты… К сожаленью,
Нет рядом с вами только нас.

Что делать? Годы и здоровье
Не позволяют вместе быть.
В тебе частица нашей крови –
Она даёт нам силы жить.

Тебя мы очень любим, внучка!
Самостоятельна, умна,
Красива и не белоручка,
Во всём сноровистость видна.

И Стас во всём тебя достоин:
Спортсмен, и складен, и хорош,
Доброжелателен, спокоен,
Но если что, его не трожь.

Как странно: жили и крутились
В одном районе – знать судьба,
Что в Петербурге, где учились,
Стас встретил, Лизочка, тебя.

Там подружились, присмотрелись,
Любовь со временем пришла,
И ею в Питере согрелись.
Теперь ты – нить, а он – игла.

Родным – спасибо, помогают.
Жить трудно в городе большом,
Идёшь, иль едешь – деньги тают,
Как снег весною под кустом.

Конечно, главное – работа!
Зарплату – в общий кошелёк.
Купить квартиру вам охота,
И случай, кажется, помог.

Так пожелаем новобрачным
Любви и счастья на года,
Здоровья, радости, удачи,
И были б рядышком всегда!

Детей родите! Скажем честно,
Скучна и пресна жизнь без них.
Да здравствует его невеста!
Да здравствует её жених!

5 июня 2015 г.

*   *   *
Лачиной Лене к 45-летию

Ну и февраль!  Погода марта:
То снег пойдет, то дождь опять.
Не знаем мы, что будет завтра,
Но знаем – Лене сорок пять.

Подруги, родственники знают,
Она отзывчива, добра,
И на виду. Глаза сияют,
Как угольки во тьме костра.

Сказать – дела идут отлично,
Не так, наверно, но живет.
Легка на ногу, энергична,
И всё, как женщина, цветет.

Ведь говорят не зря в народе,
И это правда, не отнять,
Коль сорок пять ей от природы,
То баба – ягодка опять.

Желаем мы тебе, Елена,
Здоровья, счастья, всё иметь,
И в этой жизни переменной
Жить-поживать, и дальше цвесть.

09.02.2016г.

*   *   *
внучке Лизе к 25-летию

Без слов нет прозы и стихов,
И не бывают поздравленья.
Я пару слов сказать готов
Для Лизы в день ее рожденья.

Да, 25 тебе. Ну что ж,
Число прекрасное по сути,
И мир таинственно хорош,
И никакой в душе нет мути.

Ведь рядом муж любимый твой,
Помощник в доме, и в работе.
Видать, что парень с головой,
С годами будет он в почете.

Ты, со смекалкой и умом,
Его достойная супруга,
А значит вам в пути большом
Держаться надо друг за друга.

Да, 25 тебе! Число,
В котором вера безгранична,
Что будет брачное кольцо
Блестеть на ручке символично.

Желаем, Лизочка, тебе
Здоровья, счастья в море жизни,
И будь везучею в судьбе,
Не растеряв своей харизмы.

11 февраля 2016 г.

*   *   *
внуку Лачину Егору

Пусть небо смотрит с высоты
и шлёт тебе благословенье,
чтоб жил на свете долго ты
во власти мирного творенья.

Пусть вековечная земля
тебе опорой твёрдой станет.
Кто к цели движется, трубя,
того она, земля, не ранит.

Пусть ширь морская не страшит,
хотя там бури и нередки:
закалка тела и души
в любой помогут переделке.

В твой день рождения, Егор,
желаем мы, чтоб (где б ты ни был)
твой любопытный к жизни взор
не угасал под звёздным небом.

Здоровья, счастья, голубок!
Учись! – не надо лишь лениться.
И впереди на сто дорог
открыты будут все границы!

27.02.2016 г.

*   *   *
внуку Илюше Лачину

Октябрь – месяц шаловливый:
то солнца круг, то снежный душ...
А для тебя он всё же милый:
вчера ты – мальчик, ныне – муж!

Быть может, сказано с натяжкой.
Но ведь семнадцать лет – пора,
когда ты с книгой или с шашкой
начнёшь поход, мечтой горя.

Идти, наверно, лучше с книгой!
Учись и лень одолевай,
чтоб стол был в будущем с ковригой
и дом такой, что – вай, вай, вай!

Вот это наше пожеланье.
Решишь ты сам, кем в жизни стать,
было бы самообладанье
и цель, которую смог взять.

Тебя с рожденьем поздравляем!
И ум, и силы – твой конёк.
И потому, Илюша, знаем, –
успех со славой недалёк!

01.10.2016 г.

*   *   *
сыну Андрею

Ну, вот настал твой день рожденья!
Гуляй с поклоном декабрю!
Что – возраст? Времени движенье
по твоему календарю.

Живи, сынок, но без оглядки
на нестыковку в мелочах,
они исчезнут, словно складки
во вновь поглаженных вещах.

Ты не из робкого десятка,
любое дело по плечу,
и в доме, знамо для порядка,
исполнил давнюю мечту.

Отремонтировал так ванну,
что мастерство твоё видать,
чем и порадовал Татьяну,
хотя пришлось ей долго ждать.

Твоё, наверно, в этом кредо –
всё для семьи, для сыновей.
Где б ни работал, ей ты предан
числом добытых трудодней.

Живи, смелее глядя в завтра.
Квартиру выкупишь вот-вот,
и целиком твоя зарплата
в бюджет семьи твоей войдёт.

Замедлить времени движенье
не в силах мы, сынок. Живи
ты долго! В день рожденья
желаем счастья и любви!

20.12.2016 г.

*   *   *
внуку Виктору к 30-летию

Февраль закончил путь короткий.
И вот по праву взял свой старт
ночами жёсткий, днём же кроткий
весенний первый месяц март.

Его не буду славить долго,
и так понятно, – всем мил он.
Тебе – вдвойне: идёшь с ним в ногу,
поскольку в марте ты рождён.

Высокий, видный, модно-праздный,
закончив всё же институт,
как мастер в деле безотказный
ты понял, что такое труд.

В любое время, днём и ночью
кипит работа на ЖД,
и Виктор едет и хлопочет, –
достать солярку... кран в беде...

Так и живёт внук: дом-дорога,
невесту выбрать недосуг!
С вокзала – к нам, но ненадолго,
поесть котлет домашних, суп...

Решил уйти с работы. Нервы.
Есть измерительный вагон.
Берут туда как инженера:
подходит он со всех сторон.

И снова дальние поездки.
Компьютер. Записи – что, где.
Тепло в вагоне. Занавески
раздвинул... Ох, мороз в Чите!..

За тридцать лет тебе, бледнея,
пришлось немало испытать:
развод родителей... болея,
ушла из жизни вскоре мать...

Ну, что поделать, знать такая
по жизни выдалась судьба.
В дела житейские вникая,
теперь ты сам себе судья.

Хотим, чтоб нас ты, как хозяин,
встречал радушно и с теплом.
Нужна хозяйка в доме, знаем,
а не девица за углом.

Пусть жизнь твоя счастливо длится,
другой отрады нам и нет.
Но всё же надо бы жениться,
а там – любовь вам да совет!

11.03.2017 г.

*   *   *
Памяти дочери Ирины Родиной,
в годовщину смерти...

Слежу за жизнью я с балкона:
машины, люди, воробьи...
Вот так идет она исконно –
где горе, где восторг любви.

Большое горе в нашем доме:
болеет дочь. Диагноз – рак.
Ей сорок два, а жизнь – на сломе,
и всем мечтам приходит крах.

О, как старалась злые клетки
убить, задвинуть их на дно!
Уколы, химия, таблетки –
одно в лечении звено.

На электричке в Тверь металась
в неделю раз, а то и два,
лекарства нужные старалась
достать, имея все права.

Но всё не просто: департамент
в Твери, по бедности своей,
больных на очередь поставит,
а после жди благих вестей.

Какое мужество, терпенье
иметь ей надо, чтобы ждать,
сдавать анализы и с рвеньем
опять все справки собирать...

Прошло пять лет. Всё хуже дочке.
Две операции подряд.
Но – метастазы рака в почке,
опять постель... и вялый взгляд...

Ни страха в нём, ни удивленья –
лишь боль. И шёпот: «Что жалеть?!
Теперь, мамуля, нет сомненья...
Хочу я дома умереть».

А мама дочке гладит руку
пытаясь слёзы удержать.
Какая мука, видеть муку
и эту боль себе не взять.

растить и верить в её счастье,
и вот от рака в цвете лет
дочь потерять! Но нет, знать, власти
над ним найти победы след.

Похоронили на пригорке.
Из камня памятник. Цветы.
В могилах рядом – одногодки...
И ангел смотрит с высоты.

26.12.2014 г.


ПОСВЯЩЕНИЯ ДРУЗЬЯМ

РАЗГОВОР С СОБОЙ
А. Митрофановой

«Уймись, браток! – себе я говорю, –
 Её ты знаешь очень, очень мало».
– «Допустим, знаю, – величают Аллой,
и имя я уже боготворю».

– «И всё?».  – «Глаза! Я как-то заглянул,
но не нашёл на свой вопрос ответа –
лишь глубина, в которой утонул,
не видя над собою больше света.

– «Так, так... Ещё пленило что, скажи,
твой взгляд на прелести другие?»
– «А знаешь, губки, право, хороши,
рельефно-чувственно такие.

И в целом привлекательна она,
причёска, стать и прочее на месте».
– «А как насчёт души её?» – «По чести,
душа ведь под одеждой не видна».

– «Ну вот, пришли... Тогда сначала ты
скажи ей комплимент-другой в беседе,
узнай, чем дышит, и её черты,
глядишь, предстанут в новом, точном свете».

Так, сам с собой я, споря, говорил,
испытывая нервное волненье:
«Спасибо Вам за то, что сочинил,
не зная Вас, о Вас стихотворенье».

30.03.2002 г.

*   *   *
В.И. Фадеичеву

Он старше всех в своей палате,
почти не ходит, всё лежит.
Лежит и долго руку гладит,
а в ней игла, как штык, торчит.

Дед одинок. К нему намедни
соседка-вдовушка пришла:
«Привет тебе от всей деревни!
Его я еле донесла».

Дед усмехнулся: «Знать, устала.
Присядь. Есть новости? Скажи!»
«Да что сказать. Одна шалава
вчера твои доела щи.

Я их, конечно, подогрела:
весь дом остыл за эти дни.
И кое-что прибрать успела,
а что не так – уж извини».

Дед помолчал, и на котомку,
что принесла она, глядит:
«Приветы что, в них мало толку,
когда играет аппетит».

«Ах, да!– и вынула поштучно
сметану, сало, огурцы.–
Вот передали, чтоб не скучно
тебе лежать». Дед: «Молодцы».

И, отвернувшись, почему-то
утер глаза он рукавом…
Помочь лекарством телу трудно,
душа же лечится добром.

Смотрю на них. Полно в округе
людей, чья жизнь на склоне лет.
Для них соседи и подруги –
одна надежда, ближе нет.

март 2010 г.

СЕМЕЙНАЯ БАЛЛАДА
Осипову Михаилу Яковлевичу,
фронтовику, в день 90-летия

Года двадцатые. В сраженьях
Большевики все ж взяли власть.
Везде разруха, положенье,
Когда ни встать и ни упасть.

Все жили впроголодь, но ясно,–
В семье ребёнок каждый мил.
В Петрушине, в семье крестьянской
Родился мальчик Михаил.

Шло время, и росло семейство.
Семейство – девять аж детей.
А детство не для ротозейства,
Когда доход от трудодней.

Пока была возможность, в школе
Учился Миша, но всегда
Ходил на заработки в поле,
Когда шла летняя страда.

В шестнадцать лет он стал работать
В своём колхозе «Авангард».
Ещё мальчишка, но охота
Семье помочь. Отец был рад.

...А тут война! И Миша вскоре,
Точней, в июле призван был.
Мать причитала: «Эко горе!»
Отец молчал, и всё курил.

Прощанье. Плач на всю деревню.
Ребят с полсотни встало в строй.
Отец: «Сынок, в тебя я верю.
Фашистов бей, наказ простой».

Попал в бригаду штурмовую.
Задача – строить, разрушать
Мосты, плоты, чтоб атакуя,
Не мог враг с ходу берег взять.

Увы, всё чаще отступленье...
Волоколамск – и первый бой,
И там же первое раненье.
Чуть подлечился,– снова в строй.

Ах, сколько далей прошагали,
И всё бои, бои, бои...
Всё больше на груди медалей,
Седели больше всё виски.

...Шли как-то раз они с обозом,
В телегах доски, инструмент.
Вдруг – «мессершмидты», крики «Воздух!»,
И кто куда в один момент.

А самолёты ближе, ближе.
Лошадку быстро распрягли,
Кнутом по крупу: «В поле тише.
Скачи, родимая, скачи!»

И Миша другу: «Под телегу!»
Прижались спинами, лежат.
Конечно, страшно человеку,
Когда вокруг свинцовый град.

Но вот налёты прекратились.
Толкает Осипов локтём
Сапёра-друга: «Ваша милость,
Бомбёжка кончилась, подъём!»

Молчит солдат. Не шевелится.
Осколок между спин прошёл.
И надо было так случиться –
Сапёра спину он нашёл.

Из-под телеги выполз Миша,
В коленях слабость... Знать, судьба,
Что он живым остался. Слышал,
Сказал как кто-то: «Смерть слепа...»

...Бригада путь свой продолжала.
Крушил фашистов русский клин:
София, Кёнигсберг, Варшава
И, наконец-то, пал Берлин!

Не знал мир столько счастья, света,
Как в этот майский день. Ура!
На всех устах одно: «Победа!!»,
Салют и песни до утра.

...Ждал долго Осипов свой дембель,
Лишь в сентябре пришёл приказ.
Для Михаила лучший день был –
Отцовский выполнил наказ.

И вот деревня, там Льба речка.
Леса, поля... Но, боже мой:
Полдома здесь, там только печка
Стоят, разбитые войной.

Но жил колхоз. Работы – море!
Да очень мало рук мужских.
Кто строить будет? Бабы в горе,
Но всё ж надежда есть у них.

Вернулся Осипов, он дружен
Был там, на фронте, с топором.
Сказал отец: «Не будет хуже,
Коль приведёшь хозяйку в дом...»

- «Зайди-ка, Миша, к нам в правленье»,–
Сказал при встрече счетовод.
Пришёл. Солдату уваженье,
Мол, проходи давай вперёд.

Среди колхозников шумящих
Заметил девушку. «Ого!» –
Он не встречал в деревне раньше,
в проходе ущипнул её.

И в тот же миг – вот это мило! –
Она взяла стакан с водой,
Ему в лицо плеснула: «Милый,
Так не заигрывай со мной!»

В конторе хохот: «Вот те здрасте!»
Смутился Миша, а потом
Узнал, – доярка, кличут Настей,
Есть на окраине свой дом.

Доярку с той поры приметил,
Да недосуг всё. Как-то раз
Чинил в коровнике он клети,
Да задержался. Поздний час.

Давно не ел. Нужна ведь сила
Для топора и молотка.
Тут подошла Анастасия:
«Попей-ка, Миша, молока».

Ну, слово за слово, до дома
Солдат девчонку проводил.
Какая сладкая истома
На сердце! – значит, полюбил.

И вскоре свадьба состоялась.
Сказать, что пышная,– нельзя.
Деревня вся помочь старалась.
А дальше – труд, своя семья.

Любовь была, знать, сильной, крепкой,
За годом год – глянь, пять детей!
Благодаря стране Советской
Росли, учились без затей.

...Увы, деревня постепенно
Редела. Мало кто здесь жил.
Совхоз распался. В город Белый
С семьёй уехал Михаил.

И руки есть, и опыт тоже –
В совхоз другой он принят был.
Бригадой комплексной чуть позже
Бессменно там руководил.

Солдату отдых только снится.
Большие дети – больше спрос:
Кто в институт пошел учиться,
А кто трудиться в свой совхоз...

...Ах, годы-годы! Как летите!
Ведь вроде молод был вчера.
Сегодня восемь внуков в свите
И восемь правнуков – гора!

И тост звучит, конечно, просто.
Сказать по правде, редкий тост:
– «За жизнь твою! За девяносто!
За лёгкий путь твой к сотне звёзд!»

15 ноября 2013 г.

*   *   *
Бодрову В.В.

Ура! Апрель – посол весны!
Природы милой пробужденье,
и у людей в душе томленье
от предстоящей новизны.

Томится празднично и Он...
Когда апрель водой опился,
прервав под сердцем мамы сон,
Бодров на божий свет явился.

Как все мальчишки, жил и рос.
Однажды, шалость ведь тревожна,
на первый лёд ступил оплошно
и провалился в полный рост.

Была неравная борьба.
На крик беды отец примчался,
но раньше парень отозвался,
парнишку вытащил – судьба!

Окончил Вова школу. Спорт
стал для него приоритетом.
Училище. Зимой и летом
толкал он штангу – звон да пот!

И там, в училище Любовь
(её так звали) приглянулась.
Ему землячка улыбнулась,
и заиграла в жилах кровь.

Здесь, в Бологое, у родных
они устроились, как надо.
Была зарплата маловата:
учителя не из святых.

Летело время. Жизнь пошла,
меняя взгляды, настроенье.
Он, приложив своё ум, стремленье,
успешно стал вести дела.

Его Любовь, то бишь – жена,
в дела вникала, помогала.
Хотя упряжка тяжела,
тащить на пару легче стало.

С годами бизнес их окреп.
Теперь он – бос, она – «босиха».
Машины оба водят лихо,
но кто же круче, тут секрет.

Ему грустить, наверно, грех.
Что – сорок пять? – Пора расцвета!
Так что шагай, не зная «вето»,
и пусть сопутствует успех
в делах коммерческих, в любви.
А в семьях дочек – Кати, Тани –
да будет мир и процветанье
на радость всей большой родни.

Здоровья, счастья, светлых дней,
дороги лёгкой мы желаем.
Ура! С рожденьем поздравляем!
С очередной весной твоей!

апрель, 2014 г.

*   *   *
Мельникову А.Н. к 65-летию

Растёшь (я смысл переиначу)
Не по часам, а по годам.
Решаю трудную задачу:
Придать торжественность словам.

Скажу открыто: ты не мальчик,
Но шестьдесят пять – не гора,
В делах хозяйственных – горячий,
В душе – обоз любви, добра.

Природолюб, умом – философ,
И настоящий друг в беде.
Знать, ты из тех великороссов:
Быть со щитом иль на щите!

Знать, ты из тех людей немногих,
Кто от судьбы не убегал
И не томился на пороге,
Всё ожидая «пьедестал».

Пора бокалы сдвинуть наши,
и хватит, хватит лить елей!
Сегодня день рожденья Саше,
Не круглый пусть, но юбилей!

Желаю я тебе здоровья,
Удачи – и на этом стой!
Шагай по жизни с нею вровень,
Земной любуясь красотой!

25 октября 2014 г.

*   *   *
Семёнову В.А. к 70-летия

Светлейший князь по имени Апрель!
Тепла и света у тебя мы просим,
чтоб музыкой звучала и капель,
и ранним утром птиц разноголосье.

Прошу, Апрель, совсем не для себя:
у друга – юбилейный день рожденья.
Не надо ни пороши, ни дождя –
пошли ему свое благоволенье.

А мы благодаренье шлём тебе,
твои друзья по жизни и работе.
Не просто, по одной идя тропе,
полвека проработать на заводе.

Здесь, на заводе, твой остался след:
общественник, спортсмен – короче, личность.
Среди московских опытных коллег,
как инженер, ты выглядел прилично.

Успешный дачник, знатный лесовик.
Везде видна твоя мужская хватка:
чуть потеплеет, уж готов парник,
глядь, там редиса зеленеет грядка.

Всё лето, ранней осенью – в трудах,
а выдастся свободный где-то часик,
на лодке с милой удочкой в руках
пытается поймать леща на счастье.

Ах, годы! Вас никак не зауздать!
Бежим мы следом, но догнать не можем,
всё больше начинаем уставать,
и сами на себя уж не похожи.

Семёнов! Не жалей и не грусти,
что юбилей такой вот многослойный:
в нём юность, зрелость, мудрость,– впереди
всё тот же труд и градом пот солёный.

Вакансий, знаешь сам, у жизни нет.
Живи годами, что судьба подарит,
и наслаждайся, видя белый свет,
на даче иль за кружкой пива в баре.

15.04.2015 г.

*   *   *
Губановой О.В.

Голос тихий и спокойный,
а во взгляде серых глаз
у Губановой такое,
будто знает всё про нас.

У неё больных хватает –
всё старушки, старики.
Сердцем сердце понимает,
как кому продлить деньки.

Говорю... Врач что-то пишет,
наклонилась голова.
Из-под кофты, как из ниши,
показались кружева.

Красной ниточкой обвита,
смотрит каждая петля
свежей ягодкой налитой
в поле белого белья.

Ну, и что? Бельё – не ксива,
кружева – не нагота.
Если стильно и красиво,
не заметить – слепота!

А ещё как украшенье,
для врача как оберег,
серебро блестит на шее –
дар сердечный от коллег...

Я прошу у Вас прощенья
за свой взгляд со стороны,
за виток воображенья
под воздействием весны.

Врач леченье назначает.
А при чём здесь кружева?
Это просто означает,
что душа моя жива.

 апрель, 2015 г.

*   *   *
Лашкову С.А. к 65-летию

Ах, май! Торжественно-печальный!
В нем яркий свет и горечь слов.
Народ победный День встречает,
с ним – свой, рождения – Лашков.

Мальцом познал ты лихолетье,
что после выдалось войны,
как и другие, в общем, дети
совсем разрушенной войны.

Когда окончил славно школу,
сдал документы в институт
и поступил – «Ура Лашкову!
Я – в эЛТэИ», в душе – салют!

Диплом писать – не грабли делать.
Чертеж отправив в папку, ты
ходил размять на танцах тело,
а встретил девушку мечты.

И поженились вскоре с Галей.
Но пишешь ты (ведь есть семья)
там, в институтском светлом зале:
«Хочу служить Отчизне я».

В войсках зенитных ты, комвзвода,
служил два года – до конца.
Сказалась ваша здесь порода
и воспитание отца.

...Быт офицерский обустроен,
жена под боком – не один.
Друзья поздравили «героя»:
в семье родился первый сын.

А дальше – воля или служба?
Решил вернуться в город свой.
Найти работу срочно нужно.
В кармане – пропуск заводской

Отдел. Технолог «Строммашины».
Карьерный путь совсем непрост.
И до директорской вершины
ты постепенно рос и рос.

Растет ответственность, старанье,
и инженерный глубже плуг.
Ты, подытожив опыт, знанья,
стал кандидатом тех.наук...

Ах, эта наша перестройка –
напор чинуш, деляг, воров!
Но твой завод держался стойко,
хотя уже был не здоров.

Идет рабочих сокращенье,
упал продукции объем.
А тут еще в семье крушенье:
карьер... игра... сын под песком...

В начале века выживая,
ты на себе тащил завод.
Сейчас, пусть должность и другая,
всё тот же, тот же круг забот.

...Болело сердце. Долго, долго.
И вот – больница, нож врача.
«Какая ждет меня дорога?
Вдруг вместо солнышка – свеча?»

Но обошлось. Хирург доволен,
и ты доволен был вдвойне.
Теперь не знает сердце боли,
а, значит, снова на коне...

Часы тик-так, и день галопом
проскачет, новости даря.
Под мирным, звездным небосводом
жизнь продолжается твоя.

Желаем здравия, покоя,
любви домашних и тепла.
Тебя, из старого покроя,
не просто выбить из седла.

8 мая, 2015 г.

*   *   *
Цыбулько А. Г. к 75-летию

Привет твоим годам немалым,
которым честь я отдаю.
Не вспомнить мне тебя усталым,
и очень рад, что ты в строю.

Но жизнь опять задачи ставит!
Конечно, семьдесят пять лет
на плечи грузом давят, давят,
и волейбольной прыти нет.

Зато семья есть, и заботы,
а, значит, ими и живёшь
Нечто такое наши годы?!
Лет через десять ты поймешь.

Надеюсь, что семья в порядке,
в порядке дочери и сам.
А на обеих дачах грядки
лишь оптимизм прибавят вам.

Желаю, Саша, долголетия,
любви и счастья, чтобы дом
всегда был радужным при свете,
и мир царил семейный в нём.

Не забывай свою супругу,
наказы строго выполняй.
Чтоб из машины выйти, руку
ты ей торжественно подай.

Одолевая жизни тернии,
не унывай, когда прижмёт.
Ах, юбилей! Такой, поверь мне,
ещё шанс жить и жить даёт!

24.05.2015 г.

*   *   *
Герасевой Т.И. к 60-летию

Дом большой – почти хоромы,
и надел земли взят впрок.
Во дворе Дарьял огромный
сторожит родной порог.

За окном – теплицы, грядки,
кухня летняя. Вдали –
баня и цветы, как в сказке,
где живут лишь короли.

Знать, хозяйка поспевает,
коль с шести утра она
грядки целый день «бодает»,
хоть давно болит спина.

У неё мужской характер,
водит технику сама.
Вечерами, как бухгалтер,
всё доводит до ума.

Что написано – всё правда.
Но не вся. Добавлю я,–
добротой души богата
и Татьяна, и семья.

Пела с детских лет охотно,
ведь без песен жизнь – не жизнь.
Тула. Клуб. Кружок. Работа. –
пой, танцуй и веселись.

...Перестройка. В семьях ломка.
Где веселье, где беда.
И, чтоб приняли ребёнка,
в сад устроилась тогда.

А потом – Вьетнам дождливый,
рай для змей, москитов край.
Не продлен контракт «потливый» –
не суди, Вьетнам, прощай!

Переезды, переезды...
Где же станция «Уют»,
чтоб сбылись мечты, надежды?
Бологовский край,– салют!

А талант (талант – не ветер!)
у неё остался. Взять
наш театр: я свидетель,–
роль исполнила на «пять».

В день шестидесятилетья
я желаю моря сил
и счастливой быть на свете,
кто бы что ни говорил.

А ещё, чтоб сын на радость
подарил бы в добрый час
вам и внучку – может малость,
но похожую на вас.

31.08.2015 г.

*   *   *
Герасёву А.А.

Неумолимо времени движенье.
А на земле идёт жизнь чередом:
справляют люди свадьбы, дни рожденья,
и строят вместе планы «на потом».

У Герасёва с планами порядок.
хотя их было, скажем, громадьё:
успеть с женой всё сделать без накладок,
и юбилей свой встретить и её...

Давным-давно, с дипломом как с приданным,
он (гидроинженер, спец молодой)
отправился из Тулы утром ранним
в Челябинск, с чемоданом и женой.

А дальше – Щекино, не крупный город
(химкомбинат здесь строился большой).
Был этот город для семьи тем дорог,
что в нём сынок родился дорогой.

Потом  – Новокузнецк, участок сложный.
Опоры на песке, вода течёт –
не закрепить! Есть вариант надёжный:
залить фундамент, применив азот.

Ну, слава Богу, стройку завершили.
Куда поехать? – он ведь не один!
И тут контракт престижный предложили:
ГЭС во Вьетнаме строить, Хоабинь.

Четыре года жили в Хоабине,
конечно, заработали деньжат.
Сквозь гул мошки, тропические ливни
вам часто снился  яблоневый сад.

И вот – Россия, переезды, сборы...
Два переезда, что пожар один.
Покинут Обнинск. Поезд «пятый скорый» –
путь в Бологое! И в столице сын.

Откуда было знать тебе в то утро
с твоей профессией, что выбрал сам,
что будет жизнь меняться очень круто,
короче, колесить по городам.

Твоей жене за стойкость и за веру,
за преданность её – поклон земной:
тогда мужья их делают карьеру,
когда опору чуют за спиной.

Тебе же в день рожденья, Анатолий,
желаю счастья, крепости мужской
и, после всех скитаний, в милом доме
всё ж обрести в душе своей покой.

02.10.2015 г.

*   *   *
Румянцевой И.С.

Хотите верьте или нет,
я через время и пространство
увидел в Вас тот самый след –
давно забытое дворянство.

Неспешно Ваша речь течет,
взгляд и спокоен, и уверен.
И мне всё кажется: вот-вот
вспорхнёт в руках красивый веер.

Видна ещё былая стать,
осанка, твёрдая походка.
Вам лет сегодняшних не дать,
и для мужчин Вы как находка.

Да и фамилия у Вас
из той, в Руси известной знати.
Звучит она и в этот час
та в кабинете, то в палате.

*   *   *
Уваровой З.М.

Я без зависти, без лести
говорю: «Ты хороша!
Всё, как водится, на месте
но видней всего душа».

Кропотливо и с вниманьем
проследить болезни цепь,
применяя опыт, знанья,
верный выписать рецепт.

Годы, годы... Не гадаю,
а от сердца говорю:
«Счастья, здравия желаю,
быть по-прежнему в строю».

05.11.2015 г.


*   *   *
Уварову А.О.
(Отрывок из очерка в стихах «Вехи»)

...Уваров! Сила молодая!
Спортсмен, актёр и педагог.
С ним познакомился, когда я
в «заштатный» прибыл городок.

Но дни то вскачь шли, то лениво…
Теперь он в штате пожилых.
Осталось хобби – это чтиво,
одно из самых дорогих.

Везёт ему! Его мадонна,
как врач, давно следит за ним:
глядишь, на поле стадиона
даст фору многим молодым...

*   *   *
Коноваловой Л.В. к 70-летию

Июль, июль! Загар, купанье
и благодать ночей и дней,
хотя в нём есть чередованье
жары и с грозами дождей.

На фоне этой благодати
со всей большой семьёй своей,
как мать и бабушка в наряде,
она встречает юбилей.

И мы, как верные соседи,
друг друга знаем много лет.
Желаем Вам на этом свете
жить-поживать, не зная бед,

чтоб дети чаще Вам звонили,
мол, мама, как живёшь ты там,
здоровье как, что ели-пили,
гуляли с кем по вечерам?

Но у неё забот хватает:
с утра на даче, днём – дела,
о тихом счастье лишь мечтает,
когда присядет у стола.

Вы счастье, право, заслужили,
Борясь с неправедной судьбой,
орлицей над детьми кружили,
оберегая их покой.

Себя во всём Вы ущемляли,
дни и года текли в трудах,
о личной жизни забывали,
качая внуков на руках...

Желаем Вам благополучья,
здоровья и любви детей!
Что может быть на свете лучше
единства созданных семей!

Судьба родных – на первом месте,
и Вы в ней – главное звено.
В день юбилея – все вы вместе,
и быть иначе не должно!

8 июля 2016 г.

*   *   *
Любе и Володе  Бодровым
к  25-летию супружества

Жил Володя, не грустил.
Кончил школу, тут – повестка
А пока в частях служил,
Изменилась жизнь, и резко.

Нет работы! И пошёл
Он в милицию работать
Перспективы нет, ушёл –
Надоело бодро топать.

В ДКЖ подвал пустой,
Занимался там он штангой.
Так качался, что домой
Шёл потом походкой шаткой.

Силой спорта занемог,
Надо всё ж определиться.
И поехал он  Торжок
В местный техникум учиться.

Плотный, сильный –
                всё ж спортсмен,
И характером спокойный,
Жил без внешних перемен
И собой всегда довольный.

Там он слыл любимцем дам,
Впрочем, это и понятно.
Вёл себя не по годам
И пристойно, и галантно...

...Молодая и свежа
Люба (мамой наречённа)
Раньше в техникум пришла
И училась увлечённо.

Люба, Любочка, Любовь!
Ах, какое имя! – скажут.
Стать, прическа – нету слов,
А в глазах чертята пляшут.

Люба, Любочка, Любовь!
Средь других девчонок краля.
И при встрече в жилах кровь
У Бодрова заиграла.

Оба встретились в Торжке,
В Бологое жили оба
Он припал к её ноге,
Обещал любить до гроба...

...С той поры немало лет
Утекло с водою вешней.
Их семья, секрета нет,
Занялась торговлей здешней.

Да, в то время был резон,
Торговала вся Рассея.
Головой был в деле он,
Ну, а Люба – его шея.

Повезло ему с женой.
И теперь в одной упряжке
Тянут, тянут бизнес свой –
Ох, не дать бы где промашки.

Конкуренты ведь не ждут,
Зависть хуже всех пороков,
Нити сговора плетут,
Мчась на джипах по дорогам...

...Говорим: «Не трусь, Бодров,
Пусть не много, но имеешь.
Будь (чтоб дело шло) здоров,
Ты удар держать умеешь».

Говорим твоей жене:
«Не тушуйся, Люба-леди.
М1ужа коль прижмут к стене,
Действуй жёстко, до победы».

В сборе вся почти родня
В старом Григинском «поместье»:
Как-никак, день изо дня
Двадцать пять лет всё вы вместе.

Ваш сегодня юбилей –
Серебром венец клеймённый,
Счастья, мира, долгих дней
 и любви необделённой.

06.08.2016 г.


*   *   *
Александровой Г.А.

Кружат тучи над землёй осенней,
отшумела летняя листва.
У тебя сегодня день рожденья, –
пробежала в городе молва.

Осень стала праздником заметным
для тебя, подруг и всех родных.
их с годами меньше всё, заметим,
и приезжих, да и городских.

Ты, конечно, приглашаешь в гости
тех, кто ближе, по душе тебе.
Между вами вырос некий мостик,
что разрушить не дано судьбе.

Посидите и поговорите
о себе, о тех, кого уж нет.
Жизнь проходит, как вы ни крутите,
ей цена – какой оставлен след.

Юбилей – особый статус в жизни.
Накопилось за года;, с горой.
Так отбрось, что показалось лишним,
и живи, взяв лучшее с собой.

Поздравляю, Галя, с днём рождения,
и желаю счастья на года.
Не кори меня за рассужденья:
просто я с собою не в ладах.

19.10.2016 г.

*   *   *
Ширманову Анатолию

Любуйся, как Октябрь твой
в нарядной курточке шагает.
И вот, придя к тебе домой,
к столу гостей он приглашает.

Ах, день рожденья! Лепота!
Нальём вина по полной чарке,
поздравим с праздником тебя,
вручим, как водится подарки.

Ах, день рожденья! Светлый день!
А ну, давай ещё по полной,
а то не лезет в рот пельмень
и разговор какой-то сонный.

Ведь о тебе есть что сказать.
Как друг, всем честно помогаешь,
давать – даёшь, но чтобы взять,
такого слова ты не знаешь.

Спокоен. Чувства на замке.
«Душа светла!» – сказали б боги.
Ходить не любишь по дуге,
а по прямой идёшь дороге.

Ты, одиночества боясь,
на даче летом пропадаешь.
Там ты работник, ты и князь,
и всё о женщинах мечтаешь.

Как ни мечтай, но ты – один,
а, может, это даже лучше.
Зачем, дожив уж до седин,
лишать себя благополучья?

Ах, день рожденья! Наливай
(не сбиться чтоб) по чарке третьей!
Пьём за тебя, за светлый край,
за нашу жизнь на белом свете!

20.10.2016 г.

*   *   *
Мефодиевой Л.Н. к 60-летию

Октябрь месяц – месяц переходный:
то дождь, то снег, осыпалась листва,
и ветер чаще – северный, холодный,
земля простужена и чуть жива...

Встречая юбилейный день рожденья
и слушая осенний перезвон,
ты шлёшь судьбе своей благодаренье
за каждый день, каким бы ни был он.

Тебя судьба пытала и ломала,
и жить порою было нелегко.
Прошли года, и в возрасте немалом
ты встретила мужчину своего.

Сложился ваш дуэт совсем не сразу,
приглядывались долго, что к чему.
Ты, следуя сердечному указу,
в мужскую переехала страну.

И вот с твоей, конечно же, подачи
(что значит в доме – женская рука!)
уютно стало от цветов на даче,
и ближе стали ваши берега.

С твоей подачи (дело непростое!)
житейские проблемы решены.
Душа уставшая – теперь в покое,
как лодка в бухте, скрывшись от волны.

Устроен сын, не жалуется дочка,
и у самой как надо жизнь идёт.
Работа ждёт! Поправила прическу,
рукой махнула – «Чао!» – и вперёд.

Бегут, бегут дни, годы безоглядно.
И, слушая осенний перезвон,
в нём ты услышишь, как с тобою рядом
другое сердце бьётся в унисон.

28.10.2016 г.

*   *   *
Лобановой Р.В. к 70-летию

Грустная осень уже на исходе,
всё чаще морозы и снеговей.
Дело сегодня совсем не в погоде,
здесь собрались мы на твой юбилей.

Годы бегут и бегут незаметно,
а за годами – и радость, и боль...
Вспомнишь счастливое в юности лето
и коммунальную вспомнишь юдоль.

Вспомнишь, конечно, как малые дети,
бегали в садик и школу тогда.
После работы, чтоб выслушать сплетни,
шла разбираться с платочком туда.

Что вспоминать про былое, Руслана?
Просто сегодня – не те времена.
Есть, наконец-то, квартира желанна,
в ней ты хозяйка. Хозяйка одна.

Дети давно уже взрослыми стали,
внучки и внуки – счастливость твоя.
Без остановки жизнь крутит педали,
всех за собой новизною маня.

Прошлое вечно останется с нами.
Но беспокоит нас будущий день.
Значит, тебе материнское знамя
надо нести, не сгибая колен.

Мы поздравляем тебя с юбилеем,
счастья желаем и радостных дней.
Если нам скажут, что все мы «болеем»,
то это за внуков и наших детей.

14.11.2016 г.

*   *   *
Бодровой Любе к 45-летию

Ура, апрель! На сердце радость!
С небес повеяло теплом,
и, скинув зимнюю усталость,
народ гуляет перед сном.

Весенний свет, воды движенье,
и с каждым днем земля милей.
К тому ж, у Любы день рожденья,
точнее – знатный юбилей.

Ведь говорят не зря в народе,
и эту правду не отнять,
коль 45 ей от природы,
то баба – ягодка опять.

Она всегда в прекрасной форме,
душа компании любой.
Хоть пьёт вино, весь вечер в норме,
гостей проводит всех домой.

Подруги, родственники знают:
Любовь отзывчива, добра.
Глаза её всегда сияют,
во тьме, как угольки костра.

Такое вышло совпаденье,
они – как пара голубей,
и у Володи день рожденья:
она при нём, и он при ней.

Давно семью Бодровых знаю,
и в юбилейную весну
я Любе стих свой посвящаю,
шлю поздравленья и ему.

Желаем Любе в день рожденья
здоровья, счастья, чтоб была
душа в плену у вдохновенья
и с ним по жизни долго шла.

15.04.2017 г.


ШУТОЧНОЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ
Сергею Савельеву

Автор:
- «Пишу... Не вяжется начало.
Вот жизнь! – то радость, то печаль...
В июне, бабка обещала,
что сбросим курточки с плеча.

Июнь. Погоду проклинаем!
Тебе ж неплохо: дом, уют...
Мы с днем рожденья поздравляем.
Меж нами – милый пересуд.

Пусть слово скажет добрый Саша:
его ведь дача, как и наша».

Мельников А.Н.:
- «Ещё он молод, образован –
хоть снизу вверх, хоть сверху вниз.
Пригож Сергей, и сил он полон –
жених отличный для девиц».

Автор:
- «Твоё же мненье, Анатолий,
ты всё в Глубоцком, как в неволе».

Ширманов А.А.:
- «Скажу, – его успехи ярки:
на фото, где все снимки – класс! –
в делах домашних, на рыбалке,
ну, и в любви – в свободный час».

Автор:
-«Скажу и я, почти затворник,
всё дома с вторника по вторник.

Живёт активно и разумно,
для долголетия – залог.
В душе, когда бывает трудно,
прощает всех, к себе же строг.

Итак, его мы обсудили,
как друга нашего, любя.
За то, друзья, чтоб долго жили!
И первый тост, Серж, – за тебя!».

23.06.2017 г.

*   *   *
Мельникову А.Н.

Милы у Осени забавы:
то ясный день, то дождь идёт,
то ветер выскочит, управу
на листья ищет, рвёт их, рвёт.

И, как осколки солнца, всюду
они безжизненно лежат...
Тебя поздравить не забуду
в осенний этот листопад.

Да, день рожденья – в жизни веха!
Как жил весь год? Что за душой?
Была нужна ли ипотека?
Её не брал? Так ты святой!

Зимой успешно ты рыбачил,
само собой, – работа, дом.
А летом вкалывал на даче
и отдыхал там под шатром.

И мы, друзья твои, бывало
чаи гоняли за столом,
в беседах время утекало...
Глянь, Осень машет нам крылом.

Ну что ж, прожил ты год удачно.
Желаю в день рожденья я
беречь здоровье, кушать смачно,
чтоб мог в годах догнать меня.

25.10.2017 г.

*   *   *
В.В. Гаврилову к 70-летию

Судьбы неизвестны пути:
кто знает, где знак поворота,
чтоб к цели заветной дойти
и новый курс взять для полёта...

Взял курс свой Гаврилов, придя
из школы в ШэЧе по совету.
Курс верный – во славу труда! –
идейное кредо Советов.

Повестка пришла. Отслужил.
Вернулся в ШэЧе, зная точно,
что связь – его дело. Решил:
он будет учиться заочно.

Решительность, твёрдость – черта
характера, путь для карьеры.
И вот поворот, знак – «Туда!»,
вошёл он начальником в двери.

Гаврилов – мужик! Ширь в плечах,
ладонь, что лопата, – не трогай!
В работе такой же размах:
сказал «Сделать надо», – не охай.

Ах, молодость! Летней порой
звала нас романтика дали:
лес чудный, бугор над рекой,
костёр и шашлык на мангале.

Готовил шашлык этот сам,
приправа – его анекдоты.
Под мясо, конечно, – сто грамм,
и прочь отступили заботы...

Начальник в ответе за всё,
дела без контроля не сдвинешь.
Число первых мест всё росло –
победный в конце года финиш.

...В стране перелом и раздор.
ЖэДэ не должна быть мишенью!
Он старший теперь ревизор
и группы Узла по движенью.

Полвека почти на ЖэДэ
не знал он ни сна, ни покоя.
Вновь знак поворота в судьбе:
Гаврилов – глава Бологое.

А городу жить нелегко,
бюджет не спасают налоги.
Губернская власть далеко,
сама ждёт московской подмоги...

Пусть в день юбилея знак тот,
что был у дороги в начале,
покажет туда поворот,
где счастье Вас ждёт у причала.

18 апреля 2018 г.

*   *   *   *   *   *   *   *

Автор выражает сердечную благодарность за личную помощь в издании этой книги:

Главам поселений:
Екимову А.Н. – председателю районного Собрания депутатов;
Гаврилову В.В. – главе города Бологое;
Яковлевой А.И. – главе администрации Кемецкого СП.

Депутатам Совета депутатов Бологовского городского поселения:
Васюкову В.П., Кулакову Н.Н., Логушину А.А.,   
Медведевой Е.А., Медведевой Н.В., Мищенко В.С.,
Молчанову В.В., Цапуровой Л.Ю.

Руководителям железнодорожных предприятий и профсоюзных организаций:
Агафонову С.В. – начальнику ст. Бологое-Московское;
Генералову А.А. – начальнику ВЧДЭ-3;
Григорьеву С.Н. – главному инженеру ПМС-82;
Майорову Н.А. – начальнику ШЧ-4;
Суцкову Н.А. – председателю Совета профсоюзов Бологовского ж/д узла;
Хвощевскому И.Б. – председателю профкома ТЧ-4.

Руководителям предприятий:
Давиденко И.И. – ген. директору ООО «БКС»,
Давыденко С.Е. – руководителю ИП,
Птюхину В.В. – ген. директору ЗАО «Викон».

Автор также выражает сердечную благодарность за личную помощь в издании этой книги:

Родным и родственникам:
сыну Лачину А.Г., Лобанову В.Н., Пешковой Н.С. – все из г. Санкт Петербург;
внуку Родину В.А. – г. Бологое.

Друзьям семьи и неравнодушным знакомым:
Павлову Ю.П., Федосеевой Г.Г. – все из г. Тверь;
Александровой Г.А., Бодрову В.В., Герасёву А.А.,
Жичко О.А., Ивановой С.Г., Лашкову С.А.,
Мельникову А.Н., Новиковой Н.А., Осипову В.М.,
Савельеву С.В., Семёнову В.А., Сизикову В.Г.,
Уварову А.О., Ширманову А.А.,  Шимаевой И.Ю.  – все из г. Бологое;
Артёму, рыбаку – ст. Едрово.

Особая благодарность:
Железному Ю.И. – журналисту, другу и помощнику;
Лащенко А.В. – художнику.