Люциферова ночь

Тот август страдал падучей
И близкой приметой беды,
С удушливым кляпом тучи
Задохлись в оврагах клесты.
Люд схлынул с хромых переулков,
И пал в непроглядную тьму,
Лишь шорох листвы негулко,
Жутко жевал тишину...
И вис летучей мышью шёпот
Обласкивал, как обыскивал,
И воровски прислушивался,
Как небо сгущает краски.
Кренились дерева,
      и выворачивало плотью
Грудь рваной стонущей земли,
И страхи струйкою животной
По Белокаменной ползли.
Вдруг ветра дикое остервененье
Захлопало ладонями калиток,
И оглушительной грозы свеченье
Зажгло дома пожаром тысяч пыток.
Уж. обратился
     в дьявольский светильник
Столицы окровавленный пятак
И гром отверженный, как еретик,
Подал вселенной вещий знак.
Немая сила затевала сечу,
Крушила, дыбила окрест,
То принимала Русь на плечи
Голгофы непомерный крест.
Москву зализывало пламя
С усердьем раненого пса,
И урагана непрерывное стенанье
Усиливало голоса...
И сам собой звонил на Спасском,
От мала до велика колокол,
И звук назойливым многоголосьем
Рвался из языкастых гулких глоток.
На человечьем был замешан крике
Святой набат колоколов,
Этой ночью рождался великий
Палач славянских голов.
Одноглазой, седой повитухой
Луна корячилась в окнах,
И филин пророчески ухал
На пожарищ ржавую хну...
Лишь звёзды дымились безмолвно,
Качая тенью альков,
Глинская билась рОдами, бескровна,
На остром лезвии бреда и снов.
Ночь сгорала в юродивой пляске
На кострах корявых молний,
Это пуританские сбросив маски,
Люцефер затевал оргию.
Чтоб рок слепой,
         с улыбкою коварства,
Под покровом обезумевших гроз,
Вывел из небытия на царство
Младенца - Иоанна Грозного.