Чарльзу Буковски посвящается

Я поплыву кораблём на восток,
Я понесу эти ноги туда.
Страшно подумать, что мне не до сна,
Страшно подумать, что мне не туда.

Швартовка исчезла,
Исчезла земля.
Коса глядит на меня капитан,
Коса гляжу я на ноги твои.

Боже, где же ты Чарли?
Где же Буковский?
Этот поэт мною любим,
Я ведь как мой господин.

Чарли влюбился в ноги её,
Я тоже о боже пошёл по стопам.
Я ненавижу плыть по морям,
Я голодаю, что бы позором не быть.

И вот начинается вечер, весна.
Вот ветерок и всем не до сна.
Предложенье собраться я принял
И не пришёл, ведь тебя я нашёл !

Целую я губы, целую я рот,
Вот опускаюсь всё ниже, живот.
Джинсы, о ****ский корпоративный народ,
Я их опускаю, она вся кипит.

Резко мы дёрнулись, нет не корабль,
Резко оделись, от шагов мы ушли.
Надо побыть на собранье хоть час,
Капитан всех поздравил, выпили малость, ушли.

Выпили и быстро в каюту её.
Почему не мою? Ведь негласный закон.
Закон сей гласит: «Женщине шляться нельзя».
Мужчинам всё можно, ведь мужчины козлы.

Хотел написать что мужчины – самцы,
Это ведь верно, это ведь правда,
Только кривая, ведь пьяный матрос,
Это зверюга и для водки насос.

Ну что же, сейчас я отвлёкся на пьяный насос.
Пусть себе водку в каюте сосёт,
Я же сосу твои пальцы, причмокнув, опять,
Вдыхая твой запах, он возбуждает меня.

Прильнула ко мне ты, и груди пихаешь мне в рот,
Соски языком я ласкаю, ягодицы руками сжимаю
И думаю только о пальцах твоих, медленно я приседаю,
Вот уж пупок, лизнул я его и дальше спускаюсь туда где она,

И вот я на месте , она влажным покрывалом губ накрывает меня,
Глаза я закрыл и лечу от блаженства, а сверху мурлычет она,
Страсть, ведь это не просто соитие двух одиноких сердец,
Это чувство, сильное чувство, что как солнце ласкает меня.

Лоно мурлычет, лоно поёт, лоно магнитом язык мой завёт,
Язык уж на месте, он крутит и вертит и песни даже поёт,
Лизну сотню раз, налево направо, как пёрышком им пузырёк щекочу,
Потом отольну и ласково счастье тебе пропою.

Опять и опять, минут тридцать пять, тебе я лизал.
Я счастье доставил, пусть не завёт меня рогатым козлом,
Как принято делать, слышал на кухне шушуки, про нас мужиков.
Ну что же, теперь доставь и ты мне довольство.

О ноги, я просто в экстазе, я их обнимаю, целую, ласкаю,
Я глажу, вожу я руками по ним, то вверх, а то вниз
И вот прильнул я губами, я чмокаю их, пытаясь зачмокать их все,
Пытаясь покрыть поцелуем каждый сантиметр квадратный.

И кошка в экстазе, ведь я тренирован в любовной игре,
Даже любовно играя с ногами, я так их ласкаю, что небо сверкает,
А нам всё равно, кто то напился, кто то всё жрёт, а кто то речи толкает,
А я отдыхаю, это лучше чем месяц по лесу гулять, это круче всего,

Да, это лучше всего, даже лучше чем десять часов на дельтаплане летать.
Спускаюсь я ниже, чем ниже тем больше сверкает в окне,
И вот они пальцы, я о них так мечтал, я мизинец поглаживать стал,
А руки не дремлют, чтоб киса не сникла, я бёдра энергично треплю.

Массаж, поцелуи, во рту я держал, зубами техонько сжимал
И эту награду я каждому пальчику дал, и пятка получила своё,
Лодыжка массажем была вся покрыта, и языком вся облизана,
И покусал я её и целовал и опять наверх я поднялся к челу.

Чело и чело соприкоснулись в плотную,
А губы дышали в рот изо рта,
Целовал я её, язык как танцор выплясывал танец,
А её язык тоже, мы танцевали как пара на танцах.

И мы побарахтались с ней на кровати,
Волшебные подарил ей танцы во рту,
Время пришло, прелюдия завершилась прекрасно.
Настало время для фрикций, чтоб лоно её не скучало,

Я медленно двигался в нём для начала,
Она этот посыл радостно воспринимала,
Стонала, в такт движеньям моим,
И губы её в плен захватили мой нос,

А я от блаженства забыл, что матрос.
Забыл что корабль, забыл, что общий фуршет,
А думал я, что дома в постели, обнимаю я Нели,
Но губы молчали, чтоб кису чужим именем не напугали.

От щекотки я быстро очнулся, киса языком в ухе моём,
Там щекотала, вокруг уха лизала, и глаза тоже мне поласкала.
Я же, чтоб быть креативней, настроился на ритмы грозы,
Как полыхнет, так я поднажму, а полыхает так часто, как стробоскоп.

Это не север, где редко бывает гроза, а если и будет, то слаба она.
Гром и вспышки чаще секунды, но могут мои бёдра так часто сверкать,
Кошка стонет, я вместе с ней, о боже, тысяча зелёных чертей,
Такова блаженства я никогда не имел.

И вот я вспотел, такое счастье я поимел.
Устала и кошка, прильнула губами ко мне.
Мысли летают, весь я в себе.
И медленно я засыпаю, а во сне я летаю, летаю, летаю.