На целине

Однажды Виктора Завьялова в середине восьмидесятых послали в командировку в целинный совхоз на уборку урожая. Была такая мода в советские времена, слать горожан на помощь сельчанам.
Завьялов работал оператором на газовом промысле и когда на утренней планерке начальник цеха Сергеев назвал его фамилию с списке командированных, не огорчился, а напротив, обрадовался.
Обрадовался, что покинет привычный круг обязанностей и забот.
А то, что два месяца придется жить в глухой степи без привычных домашних удобств, это обстоятельство Завьялова особо не беспокоило.
Виктор родился и вырос в глухой сибирской деревне, в которой керосиновая лампа была украшением зимних вечеров.
Главным Завьялов считал не быт, а людей, которые тебя окружают.
В этот раз Завьялову повезло. Его соседом  по общежитию оказался выпускник Оренбургского пединститута, закончившего факультет иностранных языков Алексей Ермилов, работавший переводчиком в управлении "Газдобычи".
- Как тебе , Алексей, удалось стремительно переквалифицироваться из педагога в переводчики? - спросил Завьялов своего нового знакомого, когда они после рабочего дня сидели на скамейке у одинокого тополя.
- Я поехал по направлению в Грачевку трудоустраиваться. Прихожу в роно в отдел кадров, называю школу, в которой я год назад проходил практику. Женщина - кадровик позвонила  директору школы и переговорив с ним по поводу меня, сказала, что преподаватель немецкого языка, которая была в декретном отпуске, вчера вышла на работу.
Вернулся домой, в Оренбург, а через неделю уже  встречал в Шереметьево специалистов по наладке технологического оборудования из ФРГ.
- Ну и как немцы оценили твой уровень знания немецкого языка?
- В аэропорту они мне ничего не сказали, а вот вечером в ресторане,  приняв горячительные напитки, когда лед официальности был окончательно растоплен, один из собеседников мне сказал, что мой немецкий - это язык их бабушек и дедушек.
- Жизнь не стоит на месте! - сказал Завьялов.
Из дальнейшего разговора Виктор узнал, что Алексей много читает, интересуется исторической литературой.
И стал рассказывать о знаменитом лейтенанте Шмидте.
Петр Шмидт , - продолжал Алексей, - личность довольно противоречивая. Он действовал как настоящий террорист: грозился перестрелять  всех офицеров, взятых в заложники  на борту "Очакова". Еще он хотел уничтожить миноносец, стоявший рядом с мятежным кораблем.
У Шмидта был 16 - летний сын, которого он впутал в свою авантюру.
Командующий Черноморским флотом действовал решительно: он отдал приказ открыть огонь по мятежному кораблю.
Петр Шмидт с сыном первыми сиганули за борт, спасаясь от пожара, возникшего на палубе.
Петра Шмидта расстреляли, а его сын после Февральской революции обратился к Временному Правительству с просьбой добавить к его фамилии слово "Очаковский".
Очутившись в эмиграции, он сильно страдал от его выполненной просьбы.
Белые эмигранты сына Петра Шмидта ненавидели.
Мятеж на "Очакове" был подавлен.
Власть продемонстрировала свою силу. И это подействовало на бунтовщиков: революция пошла на убыль.
- Я тоже люблю читать, - сказал Завьялов Ермилову. Недавно посчастливилось одолеть мемуары графа Алексея Алексеевич Игнатьева " Пятьдесят лет в строю".
Интересная книга. Автор - из родовитой семьи.
Закончил Петербургский пажеский корпус, получил прекрасное домашнее образование.
Игнатьев считает, что Николай Второй был не очень далеким человеком.
Ходынка и Кровавое воскресение никак не отразились на его умонастроении.
Быть пажом - очень дорогое удовольствие. Хорошо, что у Алексея Игнатьева был богатый дядя, который подарил ему настоящего строевого коня.
В русской армии было много муштры и показушности.
В гвардейских частях постоянно ощущалась нехватка офицеров. Они, особенно в летнее время, как правило, разъезжались по заграницам и своим родовым имениям.
Еще офицеры очень много пили. Это был своеобразный священный ритуал.
Граф Алексей Игнатьев знал не по наслышке нравы царского кружения. Знал, что нравы в нем были не самые лучшие.
По мнению автора, царь был не очень далеким, а главное - это был совершенно безвольный человек, который в переломное для России время не предпринял никаких шагов для укрепления власти, для увеличения обороноспособности государства.
Русско - японская война, в которой участвовал Игнатьев, стала своеобразным прологом крушения династии Романовых.
Японцы великолепно вели наступательные операции. У них было много пулеметов и современных орудий.
Виноват ли генерал Куропаткин в поражениях на полях сражений в Манчжурии?
Почти половина русских войск на Дальнем Востоке была набрана из резерва. Это были степенные мужики, уже обремененные семьями и хозяйством.
Между офицерами и солдатами лежала непроходимая пропасть
Сам Куропаткин был толковым командиром, много работал с документами, издавал приказы, но все его усилия уходили в песок.
С Дальнего Востока Алексей Игнатьев добирался очень своеобразно: заключил негласный союз с машинистом паровоза.
Кормил, поил... и тот вез состав через взбаламученную первой революцией Сибирь.
После окончания войны Алексей Игнатьев едет отдыхать в Европу, в Париж.
Европа поразила графа своей упорядочностью.
Он получает назначение в скандинавские страны. Назначение совпадает с женитьбой на хорошенькой петербуржской барышне.
Годы, проведенные в Дании, Швеции и Норвегии, Игнатьев считал очень полезными для формирования его, как профессионального посла. Он считает, что заниматься шпионажем в стране, которая тебе доверяет, большой грех.
И заботился всегда о своей безупречной репутации.
Мать русского императора Николая Второго принцесса Динара раз в год на яхте посещала свою историческую родину - Данию.
Когда яхта возвращалась в Петербург, то она, как правило, была перегружена всевозможными деликатесами, которые ввозились в Россию без всяких таможенных  пошлин.
Одна из родственниц царя, выйдя замуж за шведского принца, устроила однажды Игнатьеву сцену.
Она решила, что он в форме русского офицера должен с ней продефелировать по улицам шведской столицы.
Граф Алексей Игнатьев категорически отказался выполнять капризы избалованной дамочки.
Эта дамочка потом бежала в Париж, оставив мужа с маленьким сыном.
После революции она пыталась вернуться в прежнюю семью, но 20 - летний сын не захотел признавать своей матерью великосветскую блудницу.
Игнатьев считал Скандинавию задворками Европы. Ему хотелось окунуться в настоящую большую политику. И мечта его исполняется.
Он получает назначение в Париж, в горячо им любимую Францию.
- Для меня Франция - это актер Жан Габен! - воскликнул Алексей Ермилов.
И поведал Завьялову интересные факты из жизни известного актера.
Жан Габен во время Второй мировой войны сопровождал конвои в Мурманск.
Однажды корабль, на котором Габен был матросом, стал жертвой немецких торпедоносцев. Корабль затонул.
Жан Габен  и его сослуживцы оказались в ледяной воде.
К счастью, через полчаса, попавших в беду моряков, подняли на борт другого корабля, который следовал по тому же самому курсу.
Войну Жан Габен закончил танкистом.
Свою награду "За боевые заслуги" он считал самой главной.
Еще за время войны сильно изменился его облик: Жан Габен поседел.
Первой женой Габена была актриса Дитрих.
Она имела немецкие корни и французская публика ее не любила.
Видя такое отношение к себе со стороны французов, Дитрих засобиралась за океан, в Голливуд.
А Габен никуда ехать не хотел. И они расстались.
Жан Габен участвовал в создании фильма на всех стадиях.
Особенно от него доставалось сценаристам.
Он не терпел малейшей фальши.
Актер Жан Габен был предельно искренним, поэтому создал на экране запоминающиеся образы.
Вечернее солнце катилось  за горизонт. Прохлада стала ощущаться в воздухе.
- Давненько я не общался с таким интересным собеседником, - сказал Виктор Завьялов Алексею Ермилову.
- Я тоже рад был с тобой познакомиться, - ответил Ермилов.
- Только высокий градус интересов к истории, к фильмам, к жизни  делает разговор продуктивным, - немного помолчав, сказал Алексей.
Командировка началась. Завтра ждал трудовой день.