А Лёха молчит. Рождественский рассказ

          Всегда удивлялся тем людям, которые, несмотря на неприятности, умеют оставаться веселыми и беззаботными. И живут себе бодро и жизнерадостно, как ни в чем не бывало! Зависть не терплю. Но я оправдал бы единственный вид зависти именно к таким людям – экзистенциально беспечным и легкомысленным.
          Сколько раз наставлял самого себя: живи не философствуя, без излишних переживаний и рефлексий, живи без нервов и, как бы это сказать, – живи не всерьёз. Что бы ни случилось, смотри на это с легким сердцем. Не заставляй его в волнении биться с удвоенной силой. И в любой ситуации сохраняй ровное приподнятое настроение.
          Не всегда получается, но я стараюсь. Чаще всего выходит с некой жалкой горьковатой иронией. Но ведь и это, согласитесь, немало!

          Ровно год назад я опубликовал рождественский рассказик «У меня зазвонил телефон». Во вступительной части к нему я рассказал, что мне вообще-то по душе поэзия, а не проза, к которой я обращаюсь редко. Но под Рождество непременно случается что-нибудь неожиданное, и даже не важно, хорошее или плохое, крупное или мелкое. Но и сущая мелочь порой может вывести из равновесия. Особенно, если эта мелочь неприятная, и если она накладывается на огромный ком проблем, уже накативших на тебя.
          О целом коме проблем рассказывать не буду. Это долго, не очень весело, и вам станет скучно. Лучше о мелочи.
          Так вот, эта мелочь вынуждает меня обратиться к иронической прозе, чтобы один раз в году написать рождественский рассказ. Ну, и чтобы вас, дорогие мои читатели, немного развлечь и повеселить.
 
          И этот год, как вы уже поняли, не стал исключением. А дело вот в чем. Сейчас расскажу подробно.
          Ночью меня разбудил мяуканьем кот – просил поесть. Пришлось вставать, тащиться на кухню и кормить кота. Потом вспомнил, что у меня давно никакого кота в доме нет. Кого же я покормил? Кажется, самого себя.
          Но тогда что за жалобное и настойчивое мяуканье меня разбудило? Что это еще такое завелось в моем доме? Может, что-то опасное? Надо срочно сходить в сарай за топором. Но и тут я вспомнил, что никакого сарая у меня нет и никогда не было. А топора тем более.
          Стал внимательно выискивать в квартире и быстро нашел. У меня потекла батарея отопления. Точнее, стала капать. И эти звонкие ритмичные шлепки капель на пол нарушили мой хрупкий сон.

          Так, спокойно! С кем не случалось? Вернее, с кем так случалось, чтобы это не случалось постоянно или всякий раз?
          Вещь эта, конечно, бытовая, ничем особым не примечательная и весьма прозаическая, хотя, должен признаться, крайне неприятная. Да и взыскательный читатель может огорчиться, подумав, что такая тема совершенно простая и малопривлекательная. Чего это автору о ней писать рассказ вздумалось? Что в ней такого художественного и веселого, и до рассказа ли тут?
          Конечно, до рассказа! Особенно под Рождество.

          Сами посудите, какая живописная картина открылась взору!
          На молочно-белой трубе батареи образовалась едва заметная кривая трещинка, из которой стали выступать крупные ржавые капли. Преисполненные эпической скорби, они медленно и трагично ползли вниз по трубе, оставляя за собой рыжие драматические следы от нескончаемых слез. Словно это продолжали стекать слезы по белому театральному гриму недавно прошедшей осени, уже пролепетавшей слова своей роли, но еще одетой в шелковый костюм Пьеро. Дождливая осень уже прошла, а ее меланхолические рыдания памятно остались на моей батарее.
          Тут и сам невольно заплачешь!

          Когда в доме всё тихо и спокойно, мы не обращаем внимания на то, что нас окружает. Но стоит чему-то выйти из строя, к примеру, отопительной батарее, как мы вынужденно вникаем в те области, о которых раньше имели довольно смутное представление.
          И я, можете себе представить, невольно поднабрался знаний в этой увлекательнейшей коммунальной области. Теперь я знаю, например, что нужно говорить не батарея, а радиатор. И что бывают они чугунные, стальные, алюминиевые и биметаллические. Каково?

          Я и сам теперь могу дать вам дельный и очень ценный хозяйственный совет, если у вас появилась трещина в трубе отопления, и оттуда капает или сочится вода.
          Нет, я совершенно неграмотно выразился. Надо эту фразу высказать как-нибудь эпически, более обстоятельно и пафосно, с использованием специальной терминологии, которой я за это время тоже успел поднабраться.
          Вот как мне нужно давать ценный совет!
          Итак, если на участке подводящей трубы в районе крестовидной разводки от стояка, или же радиаторной футорки с резьбовым фитингом, или же контргайки образовался капёжный или сочащийся коррозийный свищ, снижающий эффективность функционирования устройства и мешающий правильной конвекции и радиации тепла, то для устранения неполадки вам следует незамедлительно, аккуратно и внимательно сделать всего две важные вещи:
          1. Не пытаться это исправить самостоятельно. И вообще ни к чему не прикасаться.
          2. Вызвать слесаря. Он знает, что делать.

          Как просто, да? Надеюсь, мой совет вам пригодится, и в трудный час вы им квалифицированно и благополучно воспользуетесь. И даже, может быть, благодарно меня вспомните.
          Я и сам так сделал. Вызвал слесаря, который не сразу, но все-таки пришел, глянул искоса, быстро понял проблему, оценил и тут же на моих глазах рассчитал и составил смету расходов.
          Это был бывалый слесарь, с неопределенным выражением лица и, как видно, с непростым прошлым. В общем, какой-то типаж из Достоевского. То ли Фердыщенко, то ли капитан Лебядкин. Но считать он умел хорошо. Что являлось его «профессион де фуа», так сказать.

          Расходы предполагались следующие.
          Нужно подать официальную заявку в ЖЭК на имя начальника, который, когда подойдет моя очередь, даст команду главному мастеру, чтобы мастер организовал работу слесарей и приказал им спустить из отопительной системы воду. За это надо заплатить. Ключи от подвала, где спускается из системы вода, находятся у другого слесаря, и чтобы он дал ключи, ему надо заплатить. Воду будет спускать напарник, и за это ему надо заплатить. А вызванный слесарь найдет нужного диаметра трубу и сделает всю работу. За это ему надо заплатить. Он также свяжется со сварщиком, который подгонит на тележке сварочный баллон и затащит на этаж провода. За это ему надо заплатить. Ну и за первичный вызов слесаря и составление сметы тоже надо заплатить.
          Всё это дело займет какую-то неделю. Может, две. В крайнем случае, три. Или месяц. Или чуть больше. Поскольку слесарь с ключами от подвала еще не вышел из отпуска, а сварщик на днях собирается уйти в отпуск.

          А что ж вы хотели? Надменная, но не внушающая твердые гарантии вопросительная фраза «А что ж вы хотели?», равно как и перечень пунктов сметы расходов, принадлежит не мне, а вызванному слесарю.
          – Вы не подумайте чего, – успокаивал он меня, – на все эти виды деятельности у нас имеется официально утвержденный прейскурант.

          А я и не думал ничего такого. Меня давно отнюдь не пугают нереально завышенные, с множеством нулей, суммы к оплате. Это не более чем простой индикатор степени безумной алчности современного социума. В его новой жизненной концепции утверждается абсолютный примат веры в денежные знаки над некогда бытовавшим в обществе гуманным разумом и простой человечностью. Всего лишь.
          То, что в былые времена слесарь мог быстро сделать один за три рубля или за бутылку, нынче превращается в некий возвышенный и многозначительный ритуал, в который вовлечено много важных действующих лиц. К тому же я, признаться, даже люблю расплачиваться со слесарями. И всегда плачу слесарю больше, чем он запросит. А запрашивает он, как правило, больше, чем стоит его работа.

          Удовольствие от процесса оплаты испытываешь, когда при этом смотришь слесарю в глаза. О, для художника слова этот момент дорогого стоит! В одно мгновение в этих глазах со всей очевидностью проявится его нехитрая перспектива реализации полученных средств.
          В них видишь то, сколько он из полученного честно отдаст своей жене, сколько от нее припрячет, и сколько немедленно пропьет. Видно в них и то, с кем он собирается пить, и на какой именно вкусный бодрящий напиток позволит себе широко раскошелиться, и в каком количестве, и с какой закуской. Даже видишь его на следующий день, страдающего, негодующего и проклинающего всё и всех на свете до того сладкого момента, пока не опохмелится.

          Но до этого момента, как и до полного расчета за труды слесаря, еще было далеко. Была только пройдена мучительная, выматывающая нервы цепочка жэковских инстанций, со звонками, договорами, встречами и расходом денег на это сложное многоходовое мероприятие.
          В любых обстоятельствах мы научились жить, не роняя врожденного благородства и приобретенного достоинства. Ненадолго уронить их можно лишь в одном случае – когда потекла батарея и приходится бегать, унизительно кого-то просить и уговаривать, хотя еще всюду при этом лезть в карман за кошельком.
          В такой неожиданно свалившейся на нашу голову щепетильной проблеме мы ставим на карту здравый разум и волю, но в то же время рискуем потерять самоуважение и веру в добродетель. Если, конечно, они еще у нас остались.
          Хотя, по сути, это вовсе не большая проблема, а, как я сказал в самом начале, – просто мелочь, обычная житейская мелочь.
          И вот дело, наконец-то, дошло непосредственно до ремонта батареи.

          Всегда принципиально стараюсь построить любой разговор, как беседу двух интеллигентных людей. Но в этот раз что-то неотвязно мешало мне следовать принципам.
          – Так, – хозяйственно сказал слесарь, приступая к работе и присаживаясь к батарее, – сейчас раскурочим эту штукенцию.
          – Звучит зловеще, – осторожно отреагировал я на такое заявление.
          – Несите ненужную ёмкость! И побыстрее!– тут же приказал он строго.
          – В смысле? – озадачился я словами требования.
          – В смысле какой-нибудь ненужный тазик. И еще ненужные тряпки. И побольше. Чтобы потом всё это можно было выбросить. Хорошо бы еще большой лист асбестового картона, типа щита, чтобы обои прикрыть. А то сварка и вообще... Так стенку замараю, что потом вовек не ототрете!
          – А у меня всего этого нет, – растерянно признался я.
          – Как нет?
          – Послушайте, – скромно отреагировал я, оставаясь на месте, – зачем мне хранить в квартире ненужные тазики и ненужные тряпки? И еще щиты какие-то ненужные!
          – Не скажите, эти ненужные вещи в хозяйстве очень нужные вещи, – неким замысловатым философским парадоксом пояснил он и, постучав грязным указательным пальцем по трубе батареи, снова спросил:
          – А разводной ключ вот такого диаметра у вас в доме есть?
          – Разводной? Боже упаси! – откровенно ответил я. – Разводить кого-либо не входит в круг моих увлечений.
          – А какой ключ есть?
          – Да никакого нет, кроме ключа от квартиры. О, есть еще консервный! Принести?
          Слесарь огорченно шмыгнул носом:
          – Ну, а болгарка в доме имеется?
          – Выбирайте выражения, сударь, – сказал я спокойным, но слегка заносчивым голосом. – Какие неприличные вопросы вы задаете, даже неловко становится!
          – Болгарка – это пила, – попытался растолковать слесарь, словно перед ним был ребенок.
          – Пила она запоем, эта ваша болгарка или венгерка, или же вела трезвый образ жизни, в моем доме таким не место.
          – Я сейчас трезвый! – Почему-то приняв мои слова на свой счет, стал оправдываться слесарь и в доказательство даже попытался дыхнуть в мою сторону. – Инструменты у Лёхи, у напарника моего. А он сейчас на другом объекте. Это черт знает где. Ну, не бежать же мне...?

          Теряя терпение, я позволил себе прервать его и властно повысить тон:
          – Рад, что вы задали этот вопрос. И отвечу так: да, бежать! Бежать немедленно! Стремглав! Со всех ног! Сломя голову! Во весь дух и во всю прыть! Бежать за вашим Лёхой, за инструментами, за болгаринами и болгарками, за подручными тазиками и тряпками, за асбестовыми рыцарскими щитами и доспехами, за чем угодно, только чтобы безотлагательно начать работу. И чем скорее, тем лучше!
          Сидя на корточках возле скорбно плачущей ржавыми слезами батареи, притихший от таких слов слесарь удрученно опустил тяжелые руки на пол, вздохнул и мрачно произнес:
          – Да, дела...
          Выдержав небольшую паузу для раздумья, он, как бы подводя итог нашей непродолжительной, но продуктивной беседе, громко стукнул увесистым кулаком об пол. Думаю, не в рамках проведения ремонтных работ, а просто в порыве благородного отчаяния.

          Вынужден признаться, одна из присущих мне неприятных черт – заносчивость. Это слово здесь желательно было бы написать с большой буквы, поскольку таковой она является. Она возникает не сама по себе, а как реакция. Хотя чаще всего моя заносчивость проявляется по отношению к самому себе. Мне нравится себе дерзить, иронично подсмеиваться и чванливо над собой подтрунивать. За это могу даже обижаться на себя и подолгу с собой не разговаривать. Смейтесь и, как хотите, понимайте человека с такими претензиями.
          Только в этом конкретном случае вектор моей заносчивости был направлен строго на слесаря. В самом деле, за оплачиваемый чужой труд еще подносить какие-то тазики и прислуживать подмастерьем слесарю в ходе его работы?

          Предстояло принять трудное решение: поскорее решить проблему с батареей или наслаждаться зрелищем того, как в разговоре со мной постепенно меняется выражение лица и поведение слесаря.
          Вы скажете, что это глупо? Конечно, глупо. Но поэту такое живописное зрелище профессионально необходимо. И у него есть на это веские основания. Хочется, чтобы в мире всё было красиво и все вокруг были красивы, обходительны и порядочны. А еще очень хочется иметь возможность требовательно настаивать на этом.
          Наша жизнь состоит в основном из утраченных возможностей и невысказанных слов. Хотя это не мешает нам чувствовать себя счастливыми, особенно если об этих обстоятельствах не думать или забыть. Но, знаете, иногда всё достанет так, что не получается, чтобы от души не высказаться.

          Поверьте, дорогой читатель, что еще больше мне хотелось бы с сытой и довольной улыбкой моего несуществующего кота заявить вам, что все жизненные вопросы мною давным-давно благополучно и окончательно решены. И что если и остались какие-то волнующие мое сознание принципиальные вопросы, то, скажем, чисто кинематографические. Их всего три:
          1. Кто убил Лору Палмер?
          2. Кто подставил кролика Роджера?
          3. И кто такой, черт возьми, этот Джо Блэк?

          Нет, жизненные бытовые вопросы в принципе нерешаемы. Они вечны. Сегодня с грехом пополам справишься с одними – завтра нагрянут другие. И когда они постоянно случаются, то становится легче, если возложить на кого-то вину.
          Ну, ведь надо же во всем кого-нибудь винить, разве не так? Но если таковой не находится, обычно во всем винят провидение. Хотя самому провидению, на мой взгляд, глубоко наплевать – считают его виновным или нет.

          Но стоит, однако, заметить, что возникающие на нашем пути неожиданные трудности, помимо хлопот и нервотрепки, открывают нам такие интригующие обстоятельства, что, не пройдя через них, неизведанная и весьма забавная часть жизни могла бы пройти мимо нас.
          Впрочем, довольно философских рассуждений и самовнушений! Если вы думаете, дорогой читатель, что батарею мне так и не починили, то глубоко ошибаетесь. А если вы думаете, что мой рождественский рассказ про эту самую злосчастную батарею, то ошибаетесь дважды.
          Слесарь, который ее чинил, оказался весьма словоохотлив. Мы с ним неожиданно поладили. И пока он с ней возился, развлекал меня рассказами из своей суровой, а порой комичной жизни.

          Обычно я избегаю подобного рода общения, поскольку они крайне отрицательно влияют на психику даже самого выносливого и терпеливого человека. И всё же в рассказе слесаря я неожиданно для себя увидел нечто комически привлекательное. Вот его-то повествование и составляет публикуемый мною рождественский рассказ этого года.
          Не могу сказать, что я очень высокого мнения о слесарях, чинящих канализации и отопительные трубы. Не могу утверждать, что считаю их труд самым почетным и особо героическим, заслуживающим высоких наград, орденов и государственных премий. Но при всем при этом разве не достойны они стать героями моего рождественского рассказа? Разве их незатейливая жизнь не может стать ироническим литературным сюжетом?
          Рассказ слесаря я существенно почистил, избавил от нецензурных слов, которыми он для пущей художественности разукрашивал каждую произнесенную им фразу, и придал сюжету некоторую литературную последовательность и логичность, поскольку в речи слесаря это мало просматривалось.
          И назвал я рассказ так:

          А ЛЁХА МОЛЧИТ
          (Рождественский рассказ слесаря)

          Не повезло Лёхе. Ну, Лёхе, напарнику моему. И главное, под Рождество, когда все вокруг веселятся, а тут, понимаешь ли... Вот как вам с батареей, так и ему. Только ему куда хуже не повезло! А кроме того обидно, что парень-то еще совсем молодой. Недавно развелся и опять жениться собрался. А тут такое трагическое дело...
          И невеста тоже молодая – только-только на пенсию вышла. Мы-то с Лёхой уже пять лет, как на пенсии, а всё слесарим помаленьку – на одну пенсию-то не проживешь.
          Не, вы не подумайте чего, я не жалуюсь. Жить у нас еще можно, вполне можно! Хотя посмотрев вокруг и почитав новости, уже как-то не особо хочется. А невеста, как Лёху встретила, так сразу работу бросила и на пенсию вышла. А всё почему? Потому что вспыхнула долгожданная любовь! Прямо огнем запылала! Какая уж тут работа?

          Я вот что заметил. Мужчина, лишившись любви, начинает много пить и есть. Пьет, естественно, запоем, но иногда и есть может запоем. А женщина в такой ситуации с головой уходит в работу – чаще всего тяжелую, бессмысленную и бесполезную. В итоге оба быстро теряют форму. Поэтому любовь нужна в любом возрасте. Хотя бы для поддержания формы. А Лёхе не повезло. Нет, с невестой и любовью очень даже повезло. Не повезло ему в другом.
          Упал Лёха на гололеде. Главное дело, ни одной бутылки, что нес, не разбил. А то было бы еще обидней. Люди на гололеде в основном руки-ноги ломают. Ну, ежели акробатически изловчиться, так можно еще и позвоночник сломать. А Лёха – только передние зубы. И как так получилось?

          Сразу подумали, что их можно еще как-нибудь приклеить. И я на остатки зубов стал ему клей «Момент» в рот выдавливать.
          Да нет, куда там – вдребезги! По этому гололеду, скажу я вам, разве что трезвому по силам пройти. Хотя ни мне, ни Лёхе еще ни разу в жизни трезвыми ходить по гололеду не доводилось. Да и без гололеда тоже.
          И куда только местные власти смотрят? Порядочные люди же травмируются, последних зубов лишаются! 

          Повел я Лёху в травмпункт. Конечно, только после того, как мы всё, что он принес, с чувством, с толком и с расстановкой выпили, и Лёха самостоятельно уже передвигаться не мог. Он же пил, не закусывая. Без зубов особо не пожуешь. Да и цепкий клей «Момент» свое дело исправно сделал.
          Представить только, даже к ливерной колбасе не притронулся! Понятно, что его немного развезло. Ну, предстоящую свадьбу обмывали. За невесту тосты поднимали. За ее неземную красоту, за огонь ее страсти и за пенсию с надбавкой. За Лёху с его светлым счастьем тоже поднимали неоднократно. И, как водится, за вспыхнувшую меж ними пламенную и неугасимую любовь.
          Только тосты я говорил. А Лёха чего-то все время молчал.

          Лёха же закадычный напарник мой, и дружим мы уже лет тридцать. Ничего, говорю, Лёха. Если невеста по-настоящему любит, она тебя и беззубого любить не перестанет. Есть вещи и пострашней. Это же, в конце концов, не ущемление седалищного нерва или чесотка! За такие болезни, невесте, конечно, не грех и разлюбить. А тут какие-то зубы!
          Дело-то пустяковое, не стоит и выеденного яйца. Или невыеденного. Не вижу большой разницы. Ты, говорю, на свадьбе просто не улыбайся и рот не открывай. Все невестины дети-внуки только обрадуются. Скажут, хороший человек в семью пришел – серьезный, степенный, неболтливый, такой глупостей не наделает и по миру нас не пустит.
          Лёха слушает меня и молчит, только кивает грустно.

          А в травмпункте длинная очередь в коридоре. Но я, надо сказать, не большой любитель очередей. Негигиенично это часами сидеть истуканом среди больного, но трезвого народа.
          А тут кто с ногой, кто с рукой, кто с расквашенным носом. Сидят тихонько под стеночкой и свои несчастья скорбно переживают. Правда, только они нас с Лёхой увидали, сразу же молча согласились в кабинет без очереди пропустить. Отнеслись с пониманием к Лёхиным страданиям. А может, из одного уважения к нашему виду, когда я Лёху на себе волок, а он, как пловец, руками размахивал и ногами дрыгал.
          Хотя тот, что с расквашенным носом, что-то такое возмущенно крякнуть пытался. Но я указал взглядом на его распухший, как баклажан, нос, с торчащими из ноздрей кровавыми тряпками, и спросил внушительно: «Тебе этого мало?». И он тут же затих на своем стульчике.

          А в кабинете врач молодой. Ну, примерно, по возрасту такой, как мы с Лёхой. Может, чуток постарше. Даже швы не накладывал. Только помазал у Лёхи во рту какой-то вонючей дрянью и всё. Хотя Лёха и рот свой почти не открывал – стеснялся или из-за клея просто не мог. А эскулап этот и рад. Так, сунул ему под губу что-то мерзкое и несъедобное и посчитал, что этого достаточно.
          А с зубами, говорит, я могу помочь. Я же, говорит, вообще-то по профилю стоматолог, а здесь временно на подмену вышел – на одну пенсию-то не проживешь.
          И что интересно, у этого стоматолога во рту ни одного зуба. Нет, может, где-то в темной глубине один и притаился. Но так, для приятного воспоминания о давней молодости.
 
          Лёха молчит. А я говорю за него:
          – Я извиняюсь, молодой человек. А как это у вас, зубного врача, у самого совсем не наблюдается, так сказать, объекта вашей профессиональной деятельности? То есть вы совершенно беззубый, как я погляжу. Это как сапожник без сапог?
          – Нет, сапожник с сапогами, только он их на минуточку снял, – отвечает. – У меня съемная челюсть имеется, очень удобная штука. К примеру, застрянет у вас в зубах гадость какая-то, типа колбасы. И вы вслепую зубочисткой ковыряете, ковыряете. Или перед зеркалом под лампой рот приходится со скрипом раздирать, чтобы посмотреть. А у меня всё просто – вынул челюсть и всё, как ладони, видно.
          Или вот, скажем, возвращаетесь домой вечером. А в подворотне гопники кучкуются. Мало того, что кошелек отнимут, так еще и по зубам съездят. Одни проблемы. А так, увидел гопников – сразу челюсть в карман и иди к ним смело с идиотской беззубой улыбкой. Такого, может, и вовсе не тронут. Жалко станет убогих обижать. Удобство!

          Лёха молчит. И уже руками больше не размахивает. По всему видно, что страдает человек. Даже от ливерной колбасы сегодня напрочь отказался! А это явный признак большого недомогания организма.
          Короче говоря, молчит Лёха. А я говорю за него:
          – Ну а сейчас, – говорю, – вы почему без челюсти, дедушка? На работе же.
          – Да я, – отвечает, – как вы дверь открыли, так сразу подумал, что гопники пьяные заявились. Только бывалые, в возрасте. Один на другом верхом сидит, пальцы крючьями и глаза безумные таращит. Смотреть было страшно – словно в фильм ужасов попал! Вот я от греха подальше челюсть незаметно вынул и в карман положил.

          Мне как-то стало обидно слышать такое в наш адрес. Причем так, что захотелось от всей души ему по челюсти съездить и все зубы выбить. Если бы, конечно, они у него были.
          И я сердечно говорю ему:
          – Вы, милый паренек, совсем умом с резьбы сошли. А если с резьбы еще не сходили, то с шариков точно съехали! Какие же мы вам гопники? Мы люди достойные и приличные. И к тому же образованные. То есть знаем, где чего урвать и своего не упустим. А еще, может быть, даже культурные. Нас, может, в жизни интересуют разные духовные материи. Мы, может, с Лёхой и в театре как-то раз побывали. Правда, в детском. А однажды даже чуть в филармонию не попали. Заскочили с мороза погреться, а там храм искусств! В общем, что и говорить, люди мы высококультурные. Только немного веселые.
          Ну-ка, говорю, Лёха, улыбнись широко и весело этому доброму дедушке. Ты не смотри, что этот доктор Айболит на обезображенного Санта Клауса похож – Рождество же как-никак! Пусть уж извиняет, что наш визит без конфетти, хлопушек и фейерверков проходит. Улыбнись ему приветливо и культурно!
          А Лёха почему-то не улыбается и словом меня не поддерживает. Молчит и всё.

          – Вы, господа, не обижайтесь. Я сейчас же челюсть себе на место поставлю, – сразу засуетился беззубый Айболит. – Только, бога ради, не надо никаких фейерверков! А вашему пострадавшему приятелю тоже советую такую удобную стоматологическую штуку. Только прежде от остальных зубов надобно избавиться. Чтобы протез цельный был, на всю челюсть. Я помогу, не сомневайтесь. Я же...
          И тут он какое-то важное, но чудное слово сказал. Что-то типа недоеден, недопит, недобит... О, вспомнил! Я же, говорит, теперь неофит вставных челюстей. Не знаю, что такое «неофит», но, думаю, нет в нем ничего особо страшного и противозаконного.

          Лёха молчит, только глаза таращит. А я назойливо говорю за него:
          – Погодите, талантливый юноша, у Лёхи только передние зубы выбиты. По краям же еще целые. Точно не знаю, но может быть. Зачем их-то выдирать?
          – Да они условно целые, – отвечает этот беззубый старичок. – А потыкать в них хорошенько железкой, так они все расшатаны. То ли от удара об лед, то ли уже от времени. Я же предлагаю вам и красоту, и удобство в одном флаконе. Причем с рождественской скидкой. Вот, поглядите, какая прелесть!
          И тут он действительно достает из кармана халата какую-то серо-розовую пластмассовую челюсть с желтоватыми лошадиными зубами и подносит ее прямо к Лёхиному носу.
          А Лёха смотрит напряженно на эту челюсть в упор и молчит. Только глубоко и шумно носом дышит. По виду штука эта жестокая и устрашающая. Даже не понять, нравится ему такое предложение или он от ужаса сейчас в обморок грохнется.

          Свадьбу организовали прямо в рождественские дни. И, доложу я вам, вышла она уютная и пристойная. Как обычно, впрочем. То есть все перепились. Даже невеста.
          Я вот только скучал немножко. Потому что из гостей почти все мужики, человек десять. А из женщин всего какие-то две сомнительные богомольные старухи в платочках, с молебниками, деревянными четками и такими же деревянными суровыми мордами. Как с эдакими монашками по традиции застолья пофлиртуешь? Еще неправильно поймут, начнут читать проповеди и призывать в грехах прилюдно покаяться.
          Но и они так налегали на выпивку, что потом и ходуном, и вприсядку, и канкан отплясывали. Юбки выше головы задирали. Ну, Рождество же, грех не выпить даже монашкам. Тем более что оно на день свадьбы пришлось. Двойной праздник!

          А с этого года нам родное правительство сразу два Рождества официально подарило – двадцать пятого декабря и седьмого января. Чтобы мы в этот промежуток и после него всем на радость не просыхали. И правильно! Католики мы или православные – кто нас нынче разберет? А я бы еще и буддийское рождество, или что там у них, официально для всех узаконил. Можно даже принудительно. Тогда праздники еще дольше были бы и еще веселее.
          Наши дорогие власти из кожи вон лезут, только чтобы нам жилось весело. Вот раньше, к примеру, на продуктовой упаковке писали: «Содержащиеся витамины сделают более активным ваш труд». Это, значит, нас побольше трудиться заставляли. А теперь на пачке чипсов рекламщики всем подряд пишут: «Оторвись по полной, побалуй себя хрустом да под пивко – ты это заслуживаешь!» То есть хотят нас постоянно видеть такими веселыми, чтобы вокруг нас всё аж гудело и переворачивалось!

          И невеста, скажу я вам, веселая такая Лёхе досталась. Раскраснелась вся и разошлась. Сначала что-то страстное цыганское пела под караоке. Даже на стол пыталась влезть для большей наглядности. И это с её-то габаритами и излишним весом! Потом подробно рассказывала, как ездила в Эмираты отдыхать и как у нее там купальник украли. Или она чей-то купальник в душе нашла и привезла домой? Точно не помню.
          Затем всех обучала, как избавиться от лишних килограммов. На примере собственного тела стала излагать методику похудания. Говорила, что для придания стройности фигуре на свете существует только один верный способ – единственный и самый надежный! Но представляет он собой длинную цепочку.
          Чтобы похудеть, говорит, нужно меньше есть. Чтобы меньше есть, нужно стараться есть поменьше. Чтобы стараться есть поменьше, нужно приложить все усилия и есть меньше. Чтобы приложить все усилия и есть меньше, необходимо сделать всё возможное и невозможное, всю душу вложить, из кожи вылезть, в лепешку расшибиться, но заставить себя есть поменьше. А если ничего не получается и меньше есть не удается, то нужно напрячься до предела и постараться хотя бы всякий раз до одури не обжираться. Но если совсем ничего не помогает, значит, этот способ не работает или просто вам не подходит.
          В общем, как-то сложно объясняла, хотя все уже и по-простому мало чего могли понимать. При этом она жевать не переставала и всё подряд себе со стола в большую тарелку накладывала. Особенно в отношении ливерной колбасы усердствовала.
          Говорю же, веселая невеста Лёхе досталась, с такой не соскучишься! Как писал классик, избу на скаку остановит, в горящую лошадь войдет! Не скажу, что я его читал. Это было бы преувеличением. Но про Лёхину невесту у него точно сказано.

          А потом схватила она Лёху под мышку и стала тащить и подробно знакомить с мужиками, которых на свадьбу пригласила. Оказывается, это все ее бывшие мужья – и официальные и так себе, разные всякие. И все ее семеро детей, взрослых уже, от этих дядей.
          Мужики эти, кто седой, кто лысый, кто на костыле, кто на палке, Лёхе приветственно руку пожимают, словно благодарят за что-то и трогательно так, сочувственно по плечу слегка похлопывают бедолагу.
          – Примите, – печально говорят, – наши самые искренние...
          А что искренние-то? То ли поздравления, то ли соболезнования – не понять.
          А Лёха молчит. Рот совсем не открывает. Молчит и всё! Даже моргать перестал. Должно быть, скромничает. А жениху и полагается скромным быть и неразговорчивым. Культурная традиция! Ну, и выпил, конечно. И, видать, уже не очень понимает, где находится, с кем и по какому поводу.
          Хотя, как я заметил, пил он из рюмки через трубочку. Не открывая рта. Одним вдохом втянет в себя всё содержимое и тут же снова наливает. А, может, договорились они как-то с тем травматологом-стоматологом на вставную челюсть с выгодной праздничной скидкой, и Лёха пока что молча и скромно без зубов ходит. Оттого и молчит, как немой. Но это временно, потерпеть можно. Мы же еще молодые и всё у нас впереди...

          На этом позвольте, дорогие читатели, завершить рассказ слесаря. Вернее, прервать его. Поскольку нельзя завершить то, что является вечным на нашей бренной земле. Как вечен круговорот слесарей в природе.
          А напоследок осмелюсь еще дать вам один совет.
          Если среди ночи или среди дня вы вдруг обнаружили в своей квартире слесаря, сидящего на корточках у батареи, сгоряча не гоните его веником тотчас же прочь. Его неожиданное появление в вашей квартире может означать две вещи: или вам предстоит ремонт отопительной системы, или вы получите материал для написания рождественского рассказа. Хотя возможно и то и другое.


          2019