Роман Жди меня Глава 3

Глава вторая  - http://www.stihi.ru/2019/12/25/6208
Глава третья.

1
О ночь! Великое творенье…
Твой темноокий звёздный взгляд
Несёт любви нам упоенье,
И сном глубоким мир объят.
Великий отдых от движенья,
От суеты и дум мученья.
Во власти божьей тишины
Глядим безмолвно наши сны.
Во сне мы, право же, иные:
Земля и небо пополам
Судьбу даёт увидеть нам;
И в этот миг, почти святые,
Летим, разглядывая сон,
Что предвещает в жизни он?
2
Уж было за полночь. Серело.
Андрей и Галя сладко спят.
Они лежали тело к телу,
И стан её был им объят.
Земная буря наслажденья
Утихла в сонном умиленье,
Почти не дышат, не сопят.
О, как они красиво спят!
И видят сон один и тот же -
Редчайший случай опишу -
Пред тем Всевышнего прошу:
«Ну, освети мне сон их, Боже».
И Муза лёгкая крылом
Открыла сон. Пишу о нём.
3
Идут они широким полем,
Спокойно, с песней, не спеша -
Так наслаждаются раздольем,
И счастьем полнится душа.
Посмотрят влево — даль без края,
Посмотрят вправо — всё такая.
И впереди, и позади
Такая ж даль на всём пути.
Преграды нет - даль голубая
Зовёт и манит тишиной,
Но заколдованной стеной
Встаёт картина тут другая:
Земля в мгновенье затряслась,
Пред ними страшно поднялась.
4
И превратилась тут же в горы,
Заслон поставив на пути.
Андрей с Галиной, кинув взоры,
В испуге смотрят, как пройти.
Среди горы просвет зияет,
Андрей его враз замечает.
«Тоннель», — он мыслит, и — к нему.
Но говорит она ему:
«Андрей, не надо, там же духи!»
Поднялся тёмный ураган,
И вихрь берёт её за стан,
Несёт, как клювом птица муху,
В тёмно-зияющий оскал,
Внутри петляя между скал.
5
Нет силы ей сопротивляться,
Она кричит, она зовёт,
А вихрь тут стал преображаться:
Злой дух теперь её несёт…
Она теряет вмиг сознанье,
Без чувств, без крика, без рыданья
Во власти силы неземной
Лежит пластом там, под горой,
В сыром холодном, тёмном гроте.
Жива иль нет, как труп она
Бледна и даже холодна.
Злой дух, как будто на охоте,
Из вен у Гали кровь сосёт
И грудь когтями ей скребёт.
6
Андрей зовёт святую силу:
«О Михаил Архангел мой,
Помочь хочу Галине милой.
Коня мне дай и меч святой».
И только он сказал — мгновенно
Пред ним явился конь отменный,
Святой летит - прям в руки меч,
Чтоб духу голову отсечь.
Почуяв конь с нечистым битву,
Храпит и бьёт одной, другой
О камень кованой ногой,
Подковы точит, словно бритву.
Андрей взлетает на коня:
О Боже! Чудо! Два огня.
7
Лучи из глаз коня струятся,
Как фары, светят в темноте.
Они в тоннеле пулей мчатся:
Андрей с мечом и грудь в кресте.
И вот он, грот с нечистой силой,
Где кровь сосёт злодей у милой.
Казак Андрей на всём скаку
Срубает голову ему…
Она же шаром покатилась,
Привстала тут же на рога
И к верху ртом кричит: «Ага,
Попался!» Тут же превратилась
В змею трёхглавую, огнём
Их опалила вмиг с конём.
8
Из обезглавленного тела
Полезли змеи тут клубком.
И лезут так! Как закипели!
Ползут, шипят, грозя кругом.
Конь топчет их, копытом режет,
Об удила зубами скрежет.
Андрей срубил две головы,
Глаза у третьей, что совы -
Хранят злодея от удара
В кромешной этой темноте.
Удары грозны, но не те,
И дышит змей огнём и жаром,
Но тут конь змея ослепил -
Он третью голову срубил.
9
И тишина вмиг гробовая.
Исчезла тьма, явился день.
Лежит Галина чуть живая,
И на лице есть смерти тень.
Андрей проворно подбегает,
Её мгновенно обнимает,
Целует в губы, щёки, нос,
И сердце, вечный наш насос,
Так заработало у Гали!
Румянец брызнул на щеках,
И вот она в его руках,
Глаза открыла, видит дали.
Андрей сажает на коня
И мчится с нею, зло кляня.
10
Путь держат полем, прямо к Дону.
Уже знакомый виден шлях.
Совсем немножечко до дома,
Но вновь объял их жуткий страх.
Поднялся лес сплошной громадой,
Непроходимой встал преградой.
Прям перед носом, как заслон,
В колючей проволоке он.
И не пройти и не проехать,
Они слезают тут с коня,
Пускают в травные поля.
Осталась им одна утеха —
Преграду скрыто одолеть,
Без крыльев не перелететь.
11
С ней по-пластунски, как солдаты,
Ползут разведать, где проход.
И на поляне видят хату,
Хранится к ней спецназом вход.
Горит свеча. Банкет справляют,
Друг друга еле понимают,
Лопочет каждый на своём,
В окно их видно, что втроём.
Лес вековой ветвями машет,
Беду предчувствуя, шумит,
Да на поляну всё глядит,
То непонятным скрипом скажет.
А на поляне, Боже мой,
Лежит пирог, но он живой!
12
Большой, горячий, вкусный, сладкий,
И дышит тяжко, без конца.
К нему идут походкой шаткой,
В руках ножи, три молодца.
И стали резать озверело
Пирог! Но там живое тело!
А на разрезе — кровь и пот!
Они куски поспешно в рот
Суют противно и глотают.
Не понимая, что творят,
В крови испачканы, едят.
Но лица их тут исчезают,
Один становится как кот,
Другой — медведь, а третий — крот.
13
И друг на друга зарычали,
Забыв про братский этикет.
Пирог зубами яро рвали,
Из глаз звериный лился свет.
Картина страшная, ужасно.
Андрею, Гале стало ясно:
Делёж идёт глухой, лесной,
И вдруг раздался жуткий вой.
Почуяв лёгкую добычу,
Рванулись волки на пирог,
Начали рвать, кто сколько смог.
Со всех сторон зло морды тычут,
Довольны жертвою своей.
О, ужас! Как? Тут вновь злодей.
14
Из пирога, что приведенье,
Встаёт смертельным пауком.
Медведь бросает на съеденье
Ребят с испуганным лицом.
Он кровь их пьёт и тут же сушит
Да паутиной цепко кружит.
Свернулся в огненный вдруг шар,
В лес покатился, и — пожар.
И загорелся лес в округе.
Горит, трещит - кромешный ад!
Дыханья нет: и дым, и чад.
Андрей же мечется с подругой.
Стволы, горящие стеной,
Издали огненный тут вой.
15
Бушует пламя — нет спасенья,
Они кричат, они бегут,
Они горят, есть чувство жженья,
И безысходность тут как тут.
Кругом огонь. Нет, нет прохода…
В огне на них от ветра схода
Упала смертная сосна.
Рванулись - бух! И ото сна
Проснулись вмиг, не понимая:
Лежат не в койке - на полу.
Услышав стуки по стеклу,
Халат Галина надевает,
Андрею молвит: «Это мать!
Беги скорей в свою кровать!»
16
Как говорят: «Всё шито-крыто».
Андрей в кровати "спит" своей.
В избу Галиной дверь открыта
И говорит она тут ей:
«Ах, мама, милая, простите!»
А мать в ответ: «Как долго спите.
Стучу, стучу. Ай, что стряслось?
И солнце вон как поднялось».
Галина маму обнимает,
Халат разъехался чуть-чуть,
И выдаёт Галину грудь.
Старушка мигом замечает,
Но не сказала ничего,
В душе подумала: «Ого!»
17
Она была из умных женщин,
И, помня молодость свою,
Не раздавала враз затрещин,
И не кричала: «Удавлю!»
Детей учила удивляться
И красотою наслаждаться,
Не потерять всяк головы,
Худой чтоб не было молвы.
Галина девушкой послушной
Была, ловила благодать:
Влюбляться, спать и не рожать.
И жизнь её была нескучной,
В семье царил всегда покой —
Настрой влюблённости святой.
18
Они сейчас проходят мимо,
Где притворился он, как спит.
Галина с мамой смотрят мило,
Их взгляд двойной в мечтах царит.
У Гали ночь плывёт туманом,
Для мамы — лишь бы не обманом.
Так мыслит: «Галка-то цветёт».
Сама под нос себе поёт,
Припомнив песнь про капитана:
«А капитан приветлив был,
В каюту пригласи..и..ил».
В душе мелькнули даже планы
От света Галиного вмиг,
Судьбу решая так за них.
19
Ах, эти старости прогнозы!
Куда волной их унесёт?
В мечты далёкие и слёзы,
И быль и небыль всколыхнёт.
Но постепенно из мечтаний,
В каком-то думном состоянье,
Мы возвращаемся в свой мир.
Желудок - в жизни наш кумир.
Ему, ему мы все подвластны:
Питанье во время подать,
С проблемой вечной «за что взять?»
С едой шутить весьма опасно,
И, понимая суть еды,
Мамаша с Галей у плиты.
20
Готовят завтрак. По-сибирски
Пельмени вкусненько парят.
Галина в мойке моет миски,
Манты в бульончике кипят.
Пыхтят тефтели, шкварчит рыба.
О боже мой, какая глыба
Висит, какой тяжёлый крест,
Чтоб приготовить - тут же съесть!
И каждый день, на дню три раза,
А то и больше, как пойдёт,
Вот к ним уже Андрей идёт.
Сверлят его четыре глаза
Рентгеном женского чутья.
Он молвит: «Здрасьте, вот и я!»
21
«Какому празднику столь кухни?
Иль день, быть может, торжества?»
Галина шутит: «Мы не вспухнем,
Съедим как раз до Рождества.
Тебя, Андрей, мы так встречаем.
Официальных — только чаем.
А ты теперь мне будто свой».
Но тут мамаша Гале: «Ой,
Ну что ты, право, напрямую.
Смотри, сколь краски придала
Сама, изволь, стоишь бела».
Порезав луковицу злую,
Глаза платочком промокнув,
Стоит мгновенье, как уснув.
22
Закончив все приготовленья,
Садятся завтракать втроём.
Андрей немножко в удивленье,
Что так заботятся о нём.
Какой вам завтрак — пир горою.
Заставлен стол весь чередою:
Из головы свиной паштет;
Яичный пышный вот омлет;
Чуть-чуть правее — рыба сёмга;
Солёность всякая, грибки;
Ватрушки, хворост из муки.
Перечислять, ей-ей, всё долго,
Вот самогоночки графин,
Да и домашних много вин.
23
Нет-нет, не пьянка, не застолье,
А просто завтрак, выходной.
Ведь воскресенье — миг раздолья,
И этот день для нас святой.
Они почти не выпивают.
Как дегустатор, наливают,
Определяя, тот ли цвет,
Прозрачна жидкость или нет,
Какого вкуса - терпкий, сладкий?
Приготовлением вина
С Андреем делится она,
Что в магазинах «Вермут» гадкий,
Им красить можно лишь забор.
Ведут неспешно разговор.
24
При всём при этом же, конечно,
Хотят Андрея угостить
И тем и этим, так сердечно,
Не уставая говорить:
«Отведай то, покушай это.
Здесь — аромат грибной, здесь — лета,
То — Галя делала сама.
А вот филейка из сома…»
Ах, чудо-женщины – всевластны!
Ну чтоб мы делали без вас?
Даны вы Богом все для нас,
Во всём всегда вы так прекрасны.
И надо ж выдумал Господь:
Вы — свет любви и жизни плоть.
25
Хотя замечу: и мужчины
Несут живой вам огонёк.
Как петухи, так важно, чинно
Глядят, другой чтоб не увлёк.
И всё ж мужчиной быть отрадней,
Быть может, будет вам досадней,
Что род свой ставлю выше вас,
А вы, мол, только всё под нас.
Пред вами всеми преклоняюсь,
Ведь вы несёте жизни крест.
И это вам моя не лесть,
Всегда я вами восхищаюсь:
Стирать, готовить, шить, вязать,
Носить в утробе и рожать.
26
Кормить милейшее созданье,
Нести помесячную боль,
Цветком явится на свиданье —
Помилуй Бог, мы в этом ноль.
Бог вам судья, как вы прелестны,
Вы и в походке так чудесны,
А коль любовь у вас в глазах,
Слов больше нет… Вы просто «ах»!!!
О, как сейчас глядит Галина,
Глазами ест его, сама
Уж жаркой томностью полна.
Скажу, милейшая картина.
И также мамочка глядит,
Но, вспомнив вдруг, им говорит:
27
«Ох, дети, дети, я забыла,
Проклятый старческий склероз:
Ведь я к Максимычу ходила,
Трепала уши, чтобы рос.
Сегодня день его рожденья,
И он прислал нам приглашенья.
Как быстро годы-то летят,
Ему, помилуй, шестьдесят.
Справлять-то будет на природе.
Мы подготовиться должны,
И нам часы уже даны.
Не знаю, много ли народа
Приглашено на юбилей.
Побудь пока один, Андрей».
28
Они с Галиной в магазине -
Подарок смотрят, что и как.
Да с продавцами Клавой, Зиной
Глядят бостоновый пиджак.
Подарок выбрать право трудно.
И так и сяк, мне это нудно,
Коль выбирать его с душой.
Андрей увлёкся же строфой,
В стихах готовя поздравленье:
В заказах нет, скажу, души.
И вот один сидит в тиши.
К его, скажите, удивленью,
Корява рифма и размер,
То нам, поэтам, здесь пример.
29
Рифмуя в строчках что попало,
Стих составляя без души,
Смешим народ мы тем немало,
Уж лучше брось и не пиши.
Хоть и технически напишешь,
Но красотою в нём не дышишь -
Родится "каменный", поверь,
Стиху закрыта будет дверь.
Хотя друг друга поучаем:
Пиши иначе, мол, вот так,
Создать же лучше — ну никак! -
И так посредственность читаем.
Довольны творчеством своим —
Между великими стоим.
30
Андрей напряг свои все мысли,
Свиданья с Музой ждёт, как луч
Восхода чувств - они зависли,
И Муза где-то среди туч.
Он без неё один слагает,
И вот, послушайте, читает.
Без Музы слов не подберёшь
(Замечу в скобках: наплетёшь).
«Максимыч нам родной директор!
А как же дальше? — мыслит он,
Но Муза слышит только стон. -
Поставлю, — думает, — прожектор.
Вполне технично, просто свет!» -
Но, смяв листок, бросает: - «Нет!»
31
«И нет, и нет! Ещё бы трактор
Приплёл, — он думает всерьёз -
Да указал его характер,
Вот получился бы курьёз!»
«Андрей, смотри, что мы купили,
Да про тебя не позабыли! —
С порога Галя говорит. —
Смотри, пиджак, как классно сшит!
Электробритву ты подаришь,
А мы вдвоём ему пиджак.
Шикарно выглядит он как!
Ты поздравленье в рифме скажешь,
Стихами нам ведь не дано».
Андрей подумал: «Ну кино!»
32
«Нет, нет, — он молвит, — Лучше прозой,
От сердца скажите, душой».
Но Галя пальчиком угрозы
Грозит шутливо: «Ух, какой!
Хочу, хочу, чтобы стихами,
Как бы весенними цветами
Ему украсил юбилей,
Ну я прошу тебя, Андрей!»
И вот они себя готовят —
В двенадцать транспорт подадут,
Кому приятно, коль вас ждут?
В тот час назначенный выходят,
А у конторы он стоит -
Автобус - подан, тарахтит.
33
Они идут к нему, садятся,                                                
Народу полно, подзавяз,
И на природу шумно мчатся.
О, сколько смотрят быстрых глаз
То на Андрея, то на Галю!
Кто их ласкает, кто-то жалит,
Слушок «шу-шу», как и всегда:
«Откуда парень, как, когда?»
И строят вмиг свои догадки:
«А может, он уже как муж?
Степан слабей его, не дюж».
Но Галя с мамою украдкой,
Поняв шушуканья настрой,
Возмущены всей ерундой.
34
Галина глазками играет,
Глядит на всех, горда судьбой.
Андрею тихо извещает:
«Вот видишь, там сидит седой,
То главный наш, Кузьмич, лесничий.
Он человек во всем отличный.
Корнилов сбоку — то душа!
Супруга рядом — хороша.
Шаталин Саша, вон, высокий -
Интеллигент и аспирант,
Всегда опрятен, просто франт.
А там, правее, черноокий
Бухгалтер Власыч, ох и жмот!
Хитёр, но ласков, прямо кот».
35
Перебирала по порядку,
Затем по женщинам прошлась.
Андрею дав чуть-чуть разрядку,
Оповещать вновь принялась:
«Максимыч, дядя наш, спокойный,
Директор он весьма достойный».
Так, по порядку, без прикрас,
Жизнь описала кратко в раз.
От информаций он отвлёкся -
Не слышит Галю, смотрит вдаль.
А мне его немножко жаль.
Он вновь поэзией увлёкся,
Припомнив просьбу ту и вот
Почуял Музы милой лёт.
36
Не отвлекай его, Галина,
Его здесь нет, он с ней, он с ней.
Поэты знают ту картину:
Вот сердце бьётся всё сильней,
Как от свидания с любимой;
И мысли тут пошли лавиной,
Рождаться строчки чередой,
Под ручкой тоненькой, простой.
Едва-едва лишь поспевая,
В дешёвый пишет он блокнот.
Сосед, сидящий сзади, рот
Открыл, протяжно так чихая,
В реальный мир его вернул.
Андрей блокнот тот час свернул.
37
Автобус плавно замедляет
Разгорячённый шинный бег.
Максимыч радостно встречает
На торжество прибывших всех.
И вот она гора Баскова -
Её полюбишь вмиг без слова -
Покрыта шапкою лесной.
Как тянет взгляд той красотой!
А у подножья, словно сказка,
Поляна тайная «Любви»
Их во владения свои,
Где будет острая завязка,
Всех принимает, здесь века
Внизу течёт Иртыш-река.
38
Пейзажем чувства поднимая
И гармонируя красе,
Столы же, яством зазывая,
Как просят, чтоб уселись все.
О, сколько здесь хлопот, мороки!
И как всегда в коротки сроки
Столы свезти, на чём сидеть,
И подо что плясать и петь.
Да сколько водки и закуски!
Всё это надо обсчитать,
Сготовить, красочно подать.
И повара, призвав искусство
На сей торжественный обед,
Хвалебный ждут гостей ответ.
39
Столы ломились от съестного:
Салатов — видов двадцать пять.
Так повара с эпохой в ногу
Шагали, чтобы не отстать.
Я больше всех предпочитаю,
За что и сам того не знаю,
Нежнейший вкусный «Оливье»,
Он тает словно бы во мне.
Салат вполне неплох «Мимоза» -
В момент снимает жар огня.
Когда спиртовкой у меня
Та горячительная доза
Горит и жжёт, в тот миг скорей
«Мимозу» в рот - и нет милей!
40
У всех по-разному бывает:
Огурчик кто, а кто рассол,
А кто водичкой запивает.
Всё впереди. Уже за стол
Садятся гости величаво.
Андрей сидит, Галина справа.
И вот те нате! «Жигули»
Вдруг показались там, вдали.
Все гости разом замолчали,
Туда уставились и ждут.
Вот подкатили, с них идут.
Шептаться женщины начали,
И тут Андрей вдруг узнаёт:
«Вот эта встреча! Кто идёт!»
41
Сержант Пушков в парадной форме
(Законом выглядеть любил),
С женою — туфли на платформе,
Мариной звать, чуть не забыл.
А следом сын Степан, довольный,
Костюм на нём всё тот, не новый.
И вот уже он за столом
Сидит напротив: лоб со лбом.
Степан лелеет всё надежды
Прощённым быть, и что развод —
Его любви к ней не исход,
Что мужем станет, как и прежде.
Андрей и виду не подал,
Что о судьбе Степана знал.
42
« Прошу вниманья!» — ясно, зычно
Тут попросил всех тамада.
И слуху как-то не привычно
Назвал гостей всех «господа».
Пошли по кругу поздравленья,
За каждым тостом - повторенья,
За рюмкой – рюмка, и уже
Так в теле тесно быть душе!
Душа развязно веселится;
Болтает всяк по пустякам;
Движенья хочется ногам,
И за столом нам не сидится -
Хотим плясать иль танцевать,
И жаль, не можем мы летать.
43
Вот за столами гул невнятный
Уже пошёл, уже жужжит.
И тост, порою непонятный,
Вмиг рюмкой крепкою запит.
Сосед соседу подставляет,
Не зная даже, поучает:
«Возьми грибочки, закуси».
Кто просит шницель: «Принеси».
Но все подвластны юбиляру,
Подарки в шуме отдают,
Опять закусывают, пьют
Да поздравляют и Тамару,
Его жену, что так хранит
Петра Максимовича вид.
44
Шумят столы волной горячей.
Один Андрей сидит не пьёт.
Он ясен, трезв, как в мыслях зрячий,
И Муза здесь ему поёт.
Сквозь шум, жевания съестного,
Из трепетания лесного
Бальзам духовности несёт -
Он в поздравление кладёт,
Клад слов божественно незримый.
Но тут Галина отвлекла -
Его рукою обняла
И молвит так: «Готов, любимый,
Стихами тост произнести,
Чтоб с мамой нам здесь расцвести.
45
Степан блеснул глазами строго,
Как в брачный час лесной самец.
Во взгляде было злости много,
Но тут отвлёк его отец.
«Прошу вниманья, тише, тише…»
Галина с мамой ясно слышат,
К ним обратился тамада:
«Донсковы, что ж вы, господа,
Замкните круг всех поздравлений,
Спокон ведётся по родству,
Придайте блеск сей торжеству».
И тут без капельки стеснений
Встаёт Андрей и, как казак,
Он поднял рюмку, сделал знак.
46
Мол, тишины прошу, вниманья,
Уполномочен в этом я.
Благодарю вас за признанье.
Итак, послушайте меня.
Все гости будто подавились -
Вот так нежданно удивились.
Кто был с куском, так и застыл,
Кто откусил — не проглотил.
Застыли словно перед съёмкой,
И слышно было, как река
Волной ласкает берега.
И мягкий голос, в меру громкий,
Приятным тоном зазвучал -
Он юбиляра величал.
47
Максимыч тоже в удивленье:
Такую оду закатил!
Сам в замешательстве, сомненье:
«То я, Донсков, так жизнь прожил!?»
В конце, как водится, за здравье
Слова звучали, что в оправе.
Их знает весь наш белый свет:
«Прожить желаем сотню лет».
И разразился шквал оваций,
Под них подарки вручены,
А гости все удивлены,
К тому ж черняв, каких же наций?
Глаза большие, бархат в них,
И чуб волнистый пышен, лих.
48
Вопрос заставил ждать не долго.
Иван Иванович Пушков
При встрече с ним по службе долга
Андрея знал — из казаков.
И потому под шквал оваций,
Без объяснений и нотаций,
Как наречённый тамада,
Сказал протяжно, громко: «Да…
Друзья мои, не грех и выпить
За красоту таких речей
В стихах, без всяких мелочей.
Откуда он их, только сыплет?!
Пусть будет лёгкая строка,
Так выпьем все за казака!»
49
Все встали, разом поддержали
Красивый тост за казака.
И рюмки мигом осушали,
От водки морщились слегка.
Один Степан не встал публично,
Не взял он рюмки, самолично
Хотел сказать: «Не с наших мест,
Не будет здесь ему невест».
А торжество уже кипело,
Тем паче, рядом был казак.
Как направленье песни знак -
Так вся компания запела:
«Ревела буря, дождь шумел…»
Один Степан сидел не пел.
50
А песнь гремела над Сибирью
Как гимн во славу Ермака.
И над рекой летала ширью,
Будила спящие века.
Галина просто вся сияет
И тут себе воображает:
Андрей её и есть Ермак,
В нём дух его, и он казак.
Да как поёт на верхних нотах,
Раздольно, чуть ли не до слёз,
В мечтах далёких бурных грёз.
Того не встретишь в песнях новых,
Они бездушны: спел — забыл.
Андрей для Гали — жаркий пыл.
51
Он это видит, понимает.
Поёт и смотрит ей в глаза.
За плечи нежно обнимает.
Она, как тонкая лоза,
Послушно стан к нему наклонит,
А сердце рвётся, сердце стонет
(У всех, при этом, на виду).
Андрей не видит в том беду.
Пошли за песней сразу пляски -
Он не отходит от неё.
Душа восторженна её.
Они друг другу дарят ласки.
Степан не выдержал, вскочил.
О, сколько злых сейчас в нём сил!
52
Он разорвать готов Андрея,
Минуты две, как лев,  стоял,
От дикой ревности зверея,
За ними злостно наблюдал.
И, уловив момент свободы -
Без Гали - он, Степан, тут сходу
Зовёт его в кедровый лес.
В глазах пылает чёрный бес.
Идут они походкой быстрой,
Кедровый лес в шести шагах.
Вошли, стоят, как два врага,
Укрыты массою ветвистой.
Андрей молчал, Степан тут вдруг
Ножом мгновенно сделал круг.
53
Ударил, зло, остервенело,
Пытаясь грудь ему пронзить.
Андрей – разрядник, знал то дело,
Не дал себя ножом сразить.
Приём по самбо - как учили -
И нож летит ударной силой,
Втыкаясь в кедровую стать.
Его ж подсёк, не дав и встать,
Как будто чучело живое,
Ногою шею придавил,
За спину руку заломил.
Степан, от боли тяжко воя,
Кричит Андрею: «Отпусти!» —
«Как будешь впредь себя вести?»
54
Но, не дождавшись так ответа,
Ему он руку отпустил.
Степан каким то злостным светом
Андрея будто ослепил
И молвил так: «Оставь Галину,
Не то тебя зароют в глину.
За все приёмы отомщу,
Хоть под землёй, но отыщу».
И тут же быстро повернулся,
Шагая прочь, туда, к столам.
Навстречу Галя по следам.
Степан противно улыбнулся,
Но вот из леса сам Андрей,
Она бежит к нему скорей.
55
Андрей Галину обнимает,
Шутливо что-то говорит.
Она всё сердцем понимает,
Идёт в раздумье и молчит.
Про нож она не мыслит даже,
Был разговор, конечно, глаже:
«О чём? О ком?» — «Да обо мне».
Тут подошли они к сосне.
Андрей Галине предлагает:
«Давай обхватим мы сосну,
Смотри, какая в ширину».
Руками ствол так измеряют.
Заметив, гости сцепкой рук
Образовали быстро круг.
56
Пошла игра на удивленье.
Виновник, скажем, торжества
Гостям всем сделал одолженье -
Стоит в кругу, кричит: «Ура!»
Хоть в разнобой поют, горланят,
Но каждый песню громко тянет.
И вам знакома всем она.
На именинах так нужна!
Забыв, что взрослые, мы в детство
Не прочь вернуться хоть на миг.
Смотреть приятно на таких
Как молодит нас это средство!
Они ж поют все «Каравай»,
Кричат: «Максимыч, выбирай!»
57
От торжества почти устали.
Одни поют «Шумел камыш»...
Но шашлыки на стол подали,
И воцарилась тут же тишь,
Хоть на мгновение, конечно.
Как благодарны мы сердечно,
Что на природе, да и так,
Без шашлыка теперь никак.
И даже больше: уж считаем,
Что блюдо наше отродясь.
Так над кусочками трудясь,
Едим себе, не вспоминаем,
Что с юга к нам привезено.
Как сытно, вкусно же оно!
58
А где ж Степан? Один уехал
На «Жигулях» к себе домой.
Отец изрёк: "Нам не помеха -
Пройдёт та спесь сама собой».
Ещё немножко погуляли,
Но гости, видно, приустали.
Настрой у всех один: домой.
И вот идут они гурьбой.
В автобус сели, как попало,
Помчались с песней звонкой в путь.
Но Власыч в шуме мог уснуть.
Ещё спиртное управляло,
Разгульным чувством торжества,
Вплетая пьяные слова.
59
Андрей с Галиной только рядом.
Какая пара, Боже мой!
Они влюблённым смотрят взглядом,
И образ их ну прям святой!
Подсел к ним рядышком Шаталин —
Далёкий родственник он Галин -
Смеётся, шутит как всегда,
Зовёт Корнилова сюда
И говорит, мол, третий лишний,
А вчетвером, то ничего.
В Андрее видят своего.
Да обсуждая праздник пышный,
На дискотеку их зовут,
Добившись «да, они придут».
60
Так, в разговоре, незаметно,
В лесхоз автобус подкатил.
Ещё довольно было светло -
Шофёр машину заглушил.
Кто был постарше, те до койки -
Спешили лечь, уснуть с попойки.
Но не уложишь молодых -
У них проходит усталь вмиг.
Андрей с Галиной дали слово
На дискотеке быть друзьям.
Казак чуть весел, но не пьян.
Итак, без отдыха им снова
Идти на танцы предстоит,
Но, что за этим всем стоит…

Продолжение следует

Глава четвёртая.http://www.stihi.ru/2019/12/27/4184


Рецензии