Бабки палят в детвору из распахнутых окон

Бабки палят в детвору из распахнутых окон;
Их оружие бессмертно — выдал им его закон!
Гильзы сыплются дождём: скоро, скоро мы умрём
Коль ты молод, будь калекой, прекращай быть человеком!
Бабки развели костёр, красну девицу сожгли,
Пляшут, крестятся в молитвах,
Продолжая с ведьмой битву.
В пепле косточки её обоссали, растащили,
Украшенья, серебро в сундучища заточили,
Завещали жирным дочкам, дочки хрюкают, визжат.
Саблями на Ленинград, да гранёными крестами
Все толпою, каждый рад,
Только сросся зад с домами.

Тянут руки к детворе, что в песочнице рыдает,
Что под клёном подыхает с дыркой в хилом животе,
Что на дереве висит, иль в колясочке убит
Чей-то отрок. Мама — рядом, подавилась виноградом.
Нова ведьма на костре, поджигают волоса,
Больно дюжая коса, больно чревушко мало,
Да больши глаза... в них — зло.
Ей распятие в вагину запихали словно мину,
Разбежались, затаились, думали, сейчас взорвётся,
А она в огне смеётся.
Воскресает детвора. Радостно пищит «Ура!»
Кто хромой, а кто без глаз, все идут, как в первый раз,
Неуверенно шатаются, заправляют *** и кишки.
Беззлобно, а то и беззубо улыбаются. И мычат:
«Ужасно рады мы покинуть толстозадых».
А те бежать. Кто-то кричит, кто-то мамку родную берётся мочить.

Кто-то, как половую тряпку,
В ведре помойном топит свою любимую бабку,
Кто-то пытается совокупиться с ящиком,
Кто-то оторвал себе жопу, как умеет хвост ящерица,
И, вроде бы, побежал, побежал...
А кто-то дремал... Пробудился,
Обиделся на шум, нужную кнопку нажал,
И настал рай на земле!