слова, что не смог сказать

в душе моей непробудная тоска,
которую сначала я разглядел
в твоих чистых, невинных глазах.
я себя латаю по неровным швам,
смотрю, как в ранах течет яд,
и иголки трескаются от того,
что не выдерживают эти тяжелые нити —
они, будто самые печальные на свете,
грустные и любимые песни,
врезаются в сердце глупое и немое,
совершенно не знающего покоя.
швы все рвутся и рвутся то ли от боли,
то ли от страха, бьющего в грудь.
я больше не могу терпеть эту осень,
и зиму, и весну, и холодный февраль.
я совсем неумело прячусь от пуль,
как прятался от любви к тебе,
и не смыкаю глаз, разглядывая на небе
все слова, что так и не смог сказать.

представляешь, этот страшный декабрь
унес с собой все жизненные силы.
он сшил из тех треснувших игл сети
и прошептал на туманном рассвете,
что в тебе любви больше нет —
так, будто ее кто-то вытащил с грохотом
или выкинул из старых окон.

ты знаешь, я люблю тебя
сотни тысяч световых лет.
ты — как моя бесконечная вечность;
я отыскал в тебе глупую нежность,
ненужное чувство того, что я
могу чего-то для кого-нибудь стоить.
но, сжимая свои ладони
в твердый, дрожащий кулак,
я понял: ты мне не принесешь ничего,
кроме душераздирающей боли
и я больше никак не смогу себя залатать сам.
эти раны говорят лишь о том,
что еще чуть-чуть и в сердце моем
точно случится погром,
будто молнией выстреливая в любовь.
но я не достану себя из этих пустот,
я себя не сошью, не выстрою эскиз.
ведь я очень глупый и влюбился в того,
кто не знает, как любить.