Глава 1 Ниспосланной благодати. Выбор

    Гл.1 1952 год. Выбор. Авиация или музыка.
     В Ташлыкской, а после переименования, Каменской средней школе пионервожатой работала Мария Михайловна Барали, музыкальный самородок. Певица и танцовщица, хореограф и балетмейстер, терпеливая и настойчивая организаторша всех и всяких школьных, общественных мероприятий. Молодая, красивая, энергичная, свободная от семейных уз женщина, беспредельно отдавалась школьной художественной самодеятельности.
     Под ее руководством самодеятельность расцвела до такой степени, что отдельные номера танцевальной группы побеждали на областном, и на республиканском смотрах, то есть в Измаиле и в Киеве. Тогда Измаил был областным центром. Гриня Тунин, как участник школьной самодеятельности, и пел, и танцевал. Помнил он, как трепетал от волнения при исполнении песни «Летят перелетные птицы» под аккомпанемент профессиональной аккордеонистки – жены местного главврача
сельской больницы,- Рафаила Львовича из Одессы.
 В культ маге, где продавщицей работала Гринина крестная мама, (нанашка) Валентина Максимовна Морареску, Тунин за заработанные им в геологоразведке деньги, купил гармошку-хромку. Научился на слух играть мелодии тех лет.
Первой и главной была песня «На позиции девушка провожала бойца». Гармошка- гармошкой, а рука его тянулась к аккордеону. Уже в десятом классе, в конце 1952г где-то в октябре, во время 19 съезда КПСС, в сельском клубе, где проводились танцы для колхозной молодежи, он попросил местного свадебного музыканта-аккордеониста разрешения поиграть на инструменте – блестящем, черном аккордеоне.
    Тот улыбаясь, снял с себя аккордеон, помог надеть ремни на гринины плечи и сказав: «На! Играй», ушел. Когда Тунин нажал на отдельные клавиши и скомпоновал первый, а потом второй аккорды, душа его содрогнулась от восторга. Мощь и красота аккордеонного звука, родившегося из- под его руки, взволновали душу до трепета рук. Он понял, что будет играть на аккордеоне и его любить!
    Учительница и завуч школы, Татьяна Борисовна, прибыла в ташлыкскую школу по назначению после окончания Одесского института. Жила она в доме по соседству со школой. После встречи Нового 1953 года, Тунин попал к ней в гости. Войдя в её комнату, Гриня увидел в углу за дверью, прямо на полу, серый, перламутровый, большущий аккордеон. Он спросил Татьяну Борисовну, что это такое? Указав пальцем на аккордеон. Она рассказала, что этот инструмент принадлежит слепому музыканту – другу хозяина дома, где она живет. Что музыкант по найму играл в клубе, и на пару дней уехал, а аккордеон оставил на сохранение товарищу. Тунин попросил у Татьяны Борисовны разрешения поиграть на аккордеоне. Она разрешила. На этом и закончился их любезный разговор. Она 24-х летняя девушка, хранила себя для мужа, а Григорий
малоопытный любовник – 17-и летний десятиклассник. Что могло быть между нами, кроме поцелуев? Ничего! Так оно и случилось. Он прилип к аккордеону и пиликал на нём, пока она не сказала с легким гневом: " Ты еще долго будешь мучить эту гармошку?» Гриня очнулся, улыбнулся и попросил прощения. Возвращаясь к себе домой за-полночь, он думал не о любовных приключениях, а о музыкальных достижениях.
     В 10-м классе, на завершающем этапе получения общего среднего образования, четко выкристаллизовалась мысль– мечта стать летчиком. Именно летчиком – пилотом, а не авиатором «вообще». Другими словами, летать, а не обслуживать летающих. В военкомате Тунин записался болгарином, по национальности своего отца, не зная тогда о том, что болгар в армию СССР не берут. Из всех – учеников – выпускников 1953 г., большинство было болгар. Что делать? Рушится мечта. Посоветовавшись с директором школы – секретарем парторганизации села, пришли к единственному, дающему шанс, решению – писать письмо И.В. Сталину. И написали! Ответа нет и нет. И как взорвавшаяся бомба, оглушает Гриню сообщение о смерти товарища Сталина!
     Мгновенно возникает идея поехать на похороны И.В. Сталина, в Москву. И вот, пятеро ребят – все болгары стопроцентные, кроме Тунина, мама которого не болгарка, рванули со школы. Уговоры не помогли. По пути в райцентр – железнодорожный узел, ребята зашли в село, в котором проживали трое из них, чтобы они смогли согласовать свои действия со своими родителями. Ведь нужны были и деньги на дорогу, хоть они предполагали продвигаться на крышах вагонов.
     В конторе колхоза, председателем которого был отец одного из троих
односельчан, буквально за секунду до выхода ребят из помещения и продолжения движения вперед к цели, раздался резкий, тревожный, телефонный звонок. Дежурный ребят задержал и попросил кого-нибудь из них подойти к телефону.
Подошел Тунин, как зачинщик и вдохновитель этого похода, и как лучше остальных артикулирующий русские слова, без акцента. «На проводе» оказался сам первый секретарь райкома партии. Поздоровавшись, он сразу спросил Тунина, как ученика заканчивающего среднюю школу, что он может ему рассказать о ходынской трагедии, или, хотя-бы, о ходынском поле. Промолчав дольше нескольких, привычных секунд, Гриня сказал, что ничего. Секретарь сказал, что просит всех учащихся вернуться, что за ними прибудет машина, которая развезет их  по селам, где они живут. Он попросил Тунина позвонить ему лично или через директора школы после того, когда Тунин ознакомится с историей о ходынке. Гриня был посрамлен и подавлен своим незнанием. Он смысл разговора передал ребятам и предложил вернуться тем, кто согласен. Трое согласились, а Федя Кара – один из лучших учеников школы, серьезно и упорно сказал, кто хочет можем вернуться, он не осуждает. Дальше он поедет один
     Вскоре, уже ночью, приехала грузовая машина Газ-51, с дощатой скамейкой в кузове. Ребят запросили на посадку. Они попрощались с Федей и запрыгнули в кузов машины. Когда машина двинулась, Федя подбежал и с трудом залез в кузов.
    К концу учебы в выпускном классе, непреклонно стал вопрос о том, куда поступать учиться дальше? Вопрос стал главным и для Тунина. Мария Михайловна – его худрук, упрашивала Григория поступить в Одесскую консерваторию. Она
убеждала его, что в послевоенную, дефицитную на таланты консерваторию, его примут без обще-предметных экзаменов. Экзаменов он не боялся, так как учился превосходно. Музыку любил и любит сейчас. Но намерен поступать в военное авиационное училище. А ответа из Москвы все нет и нет!
     Уже весной, под самый конец учебы, вдруг вваливается в класс, во время урока по украинскому языку, Иван Иванович – военрук школы и, не обращая внимания
на сидящую за столом учительницу, кричит: «Хлопцы! Пришло!» Когда он рассказал о том, что прибыло указание, которое разрешает болгарам поступать в военные училища, ребят охватил восторг, и они с криками «Ура» вскочили из- за своих парт.
     Вопрос о поступлении отпал. Тунин будет поступать в военное авиационное училище.
   PS! Знали бы матери и отцы сыновей – болгар по чьей вине начнется мобилизация их детей в Советскую армию, Тунина и сотоварищей «похвалили»бы.
     В Харьковское военное авиационное училище (теперь оно называется именем Ивана Кожедуба), Тунин поступил в свои семнадцать лет после окончания десятилетки. До 1953 года училище выпускало лейтенантов через два года учебы. Григорий готовился стать офицером в 19 лет. Но через несколько месяцев учебы, пришел приказ о формировании первых подразделений с трехгодичным обучением. Из трех рот батальонов отобрали курсантов семнадцати и восемнадцати лет
и сформировали роту трёхгодичников. В такую роту попал и Тунин. Планы и мечты изменились по срокам с вынужденной задержкой на год. С первых дней учебы Тунина назначили командиром отделения и присвоили воинское звание младший сержант. Учился он успешно. И все классное отделение, а это двадцать пять курсантов, учились на «хорошо» и «отлично». На арке над парадными воротами училища был установлен транспарант: «Учиться так, как учатся 53-е и 54-еклассные отделения!»
      Командиром 54-го отделения был Тунин. Сданы государственные, выпускные экзамены. Наступила пора ожидания приказа Министра обороны СССР о присвоении курсантам офицерских званий – лейтенант. Пришло время примерки и пошива форменной одежды – шинелей и тужурок, парадных и повседневных и, конечно, хождение в
караулы, чтобы не бездельничать. Выход за ограждение территории училища считалось самовольным покиданием части, то есть – самоволкой. Большая часть территории училища была ограждена слабо натянутой, колючей проволокой. Выйти за ограждение было легко. В дневное время, в спортивной форме, изображая спортсмена на
тренировке, можно было выбегать за территорию училища безнаказанно.
     Тунин- сержант и ему завтра заступать в наряд начальником караула, а сегодня выходной день. Во всей выпускной роте расслабуха. Волейбольные и баскетбольные площадки не пустуют, слышны звуки аккордеона и гитары. В лен комнате играют в шахматы и шашки, любители «бацают» на пианино. Народ активно отдыхает. Курсант из    отделения Тунина по фамилии Каряк - местный житель, отпросился в увольнение.
    Уходя в город к своим родителям, он пригласил Григория в гости, чтобы побыть в домашних условиях часок – другой. Тот согласился. Надев спортивный костюм, по проторенной спортсменами – бегунами тропе через проволочное ограждение, Гриша ушел на встречу с Коряком. За обеденным столом, Тунин, как все присутствующие, выпил пару рюмок водки. Принесли аккордеон. Тунин немного поиграл, что-то модное спел и собрался уходить. До трамвая его проводил Каряк. Гриша вошел в трамвай через заднюю, не закрываемую дверь, уселся и поехал. После него в трамвай вошли еще два парня, но как они входили он не видел, так как сидел и смотрел в окно.
    Почти пустой трамвай уже катился по полю. Трамвай из Алексеевки, прежде чем доехать до училища, пересекал довольно длинный участок не заселенного пространства, ехал через степь. Тунин смотрел в окно неотрывно, чтобы не
зевнуть нужную мне остановку. И вдруг, неожиданно для него, один из вошедших парней нанес ему сильнейший удар кулаком в лицо. Ошеломленный, Гриня вскочил и инстинктивно ткнул правой рукой в то, что видел. А это оказался второй
парень, который приблизился, чтобы помочь своему товарищу избить чужака. От удара испуганного Грини тот парень потерял равновесие, ткнулся спиной в закрепленную вертикально в центре задней площадки трамвая трубу, и рикошетом вылетел из двигающегося трамвая.
     Тунин мгновенно сообразил, что «горит», что надо немедленно выбираться из этой ситуации и бежать к училищу. Но парень, который ударил Гришу, был значительно массивнее его и, уцепившись рукой за спортивную рубашку на его левом плече, не отпускал Тунина, да и рубашка оказалась высококачественной – не
рвалась. Не видя спасения, Гриша зубами вгрызся в держащую руку, захватив большой кусок шкуры. Рвал мотая головой, как волк рвет мясо своей жертвы. Одновременно он тянулся к выходу, проталкивая и противника. Оторвав кусок шкуры в рот, выплюнул
содержимое. Не успев куснуть его вторично, как кондукторша подняла крик и трамвай остановился. Остановился он около какой-то старой бани или прачечной, не доехав до предназначенной остановки. Когда трамвай начал тормозить,борцы добрались до двери, а в момент остановки вывалились из трамвая. Выпали они, вцепившиеся друг в друга клубком, на край глубокого оврага, на дне которого были нечистоты, грязь и вонь. И они двое, совершенно не знакомые люди, кубарем, как сцепившиеся собаки, покатились по склону оврага вниз, в вонючее болото. Докатились они до болота в тот момент, на Гршину удачу, когда он оказался сверху, а противник под ним. Тунин ткнул его голову в смрадную, отвратительную жижу и тот отцепился.
     Освободившись, Тунин рванулся вверх по оврагу, карабкаясь ногами и руками, с единственной мыслью, бежать, бежать во спасение. И вот она- рельса трамвайного пути. Гриша уже дотянулся до нее и ухватился рукой…Но в это время его
парализует шокирующая боль в спине между лопатками. Он на секунду замер. Оказавшись в сильно наклоненном вперед положении, он увидел форменные брюки милиционеров. Рванулся вправо – боль, рванулся влево – боль. И когда, в
следующий момент, он увидел свои грязные, без обуви ноги с одним выпадающим носком, прекратил сопротивление.
     Два милиционера жестко, заломив ему обе руки, продолжали с напряжением удерживать его. Один из них сказал, чтобы Гриша шел к машине. Когда он поднял голову и оглянулся вокруг, увидел странную картину для себя! Стояли две
машины. Милицейская, синяя, легковая «победа» и машина «ГАЗ-51» - скорой медицинской помощи. И очень много людей – зевак вокруг! Откуда? Как? Когда они собрались? Но когда Тунин увидел перед собой своего командира взвода
капитана Зонтикова, понял,- всему конец! Он не мог сориентироваться, сколько же времени прошло. По его понятию, все это происшествие длилось несколько минут.
    Именно минут! Однако, откуда взялись машины, люди, милиция, да и сам Зонтиков?! Тунина усадили в милицейскую «победу» на заднее сидение среди двух милиционеров и повезли куда то. При движении  приблизились к машине скорой медицинской помощи, и Гриша увидел, как что-то прикрытое белой простыней, грузили в кузов через заднюю, открытую дверь. Привезли Тунина в отделение милиции и привели в большую комнату – зал. В углу этой полупустой комнаты он сразу узрел черное пианино. К этому моменту, а это было уже ночью, он полностью отрезвел, но не понимал серьезность и катастрофичность своего положения. Пришел следователь и начался допрос с составлением протокола. Главный вопрос, который задавал следователь несколько раз, был таким: «Каким образом он умудрился нанести восемь ранений острым предметом головы, одного из участников драки?» Тунин ему
объяснил, что он курсант военного училища, что занимался тренировкой по бегу на большие дистанции, что ему стало плохо с животом, что он, чтобы быстрее добраться в училище, сел в трамвай. А уже в салоне трамвая, неожиданно для
него, какой-то не знакомый ему мужчина сильно ударил его в лицо, что они вцепились друг в друга и выкатились из трамвая.
      Тунин был одет в спортивный костюм без карманов и никаких предметов в его руках не было. Следователь сказал, что прибудет машина и его заберут в училище. В ожидании машины, под контролем одного милиционера, Гриша успокоился и попросил у него разрешения поиграть на пианино. Поскольку время было позднее и никого, кроме
дежурного милиционера не было в отделении, Гриша получил утвердительный кивок головой. Он сел за пианино и начал играть какие-то популярные в то время мелодии.
     Приехал командир взвода и увез Тунина в училище. Сдал его дежурному по училищу подполковнику с красной повязкой на рукаве. Подполковник – один из преподавателей училища, начал его допрашивать, притом в грубой, не позволительной форме, требуя информацию для доклада начальнику училища о происшествии. Он сразу спросил: «Где и сколько водки ты выпил?» Тунин ответил, что нигде и нисколько водки не пил. «Как не пил? От тебя вонь сюда доходит!» -
крикнул дежурный офицер. Гриша немного дерзко ему сказал, что не ему его допрашивать, что его уже допросили в милиции. Подполковник резко встал, дал команду своему помощнику отвести задержанного в санчасть и принести письменное заключение дежурного врача о его алкогольном состоянии.
     Тунина в таком виде, в котором он оказался, грязного и босого, привели в санчасть. Дежурным по санчасти оказалась женщина – капитан медицинской службы. Когда они, сопровождающий и Гриша вошли в помещение санчасти, прошумев дверью, дежурная поднялась и пошла на встречу им. Не дожидаясь выступления сопровождающего и вопросов дежурной, Тунин вышел немного вперед и громко, четко сказал: «Товарищ капитан! Вот товарищи говорят, что я пьян, а я ни вина, ни водки не пил.» Сопровождающий гаркнул: «Замолчи!» Но Гриша уже высказался. Обращаясь к докторше, офицер сказал, чтобы она дала в письменной форме заключение о состоянии курсанта Тунина.
     Она пронзительно посмотрела Тунину в глаза и потребовала дыхнуть на нее. И он, глядя ей в глаза неотрывно, резко приблизил свое лицо к ней и с шумом вдохнул. Глядя на него несколько секунд, потом на сопровождающего офицера, потом опять на него, сказала: «Дыхните еще раз.» Гриша повторил шумный вдох. Она, доктор – капитан медицинской службы мгновенно все поняла и решила, по благородству души своей, спасти курсанта. Она сказала, что нет признаков опьянения и пошла к своему рабочему столу писать заключение. Она так и написала: «Нет признаков опьянения.» Тунина отправили на гауптвахту, которая находилась рядом с караульным помещением. Гришины товарищи и сокурсники взяли его под замок.
     Позже принесли его курсантскую одежду и сапоги. Наказание ему было определено – строгий арест до окончания следствия. Но так как, в училище не было условий для содержания арестантов под строгим арестом, его перевели в гарнизонную гауптвахту при комендатуре города Харькова.
     Когда всем заинтересованным лицам стало ясно, что Тунин не мог находиться одновременно в двух удаленных друг от друга местах, и как обвиняемый в нанесении тяжких повреждений третьему лицу, не проходит, Гришу перевели под простой
арест на двадцать суток. После возвращения Тунина в свое подразделение, командир роты майор Хаит, сразу повел его в каптерку, так как другие помещения были заняты огромными чемоданами, изготовленными по заказу для «барахла» будущих лейтенантов.
    Вызвал в каптерку Гришиного подчиненного и ближайшего товарища – секретаря комсомольской организации роты, курсанта Курило и сказал ему, чтобы он подготовил протокол решения общего собрания роты об исключении Тунина из комсомола. Курило, опустив глаза, даже не глянув на своего непосредственного начальника и друга, подписал бумагу. Потом Хаит повел Тунина в кабинет начальника училища. Начальник училища спросил Хаита: «Ну, что будем делать, жалеть или выгонять?» Хаит,
вспотевший с наклоненной головой набок к начальнику, как это делают инстинктивно собаки, ответил: «Выгонять.» Там и тогда, в присутствии Хаита и начальника училища, Тунин – сержант и командир лучшего классного отделения училища,
отличник учебы и кандидат на диплом с отличием, кристальной твердости ленинец,- заплакал. Но его исключили! И направили служить рядовым солдатом в комендантский взвод училища. Его готовые лейтенантские костюмы и шинели достались кому-то другому. В комендантском взводе Тунина назначили смотрителем летнего душа с основными обязанностями следить, чтобы курсанты – негодяи не гадили на огражденной территории душа.
     Григория страданиям и не утихающей скорби из-за утраченной карьеры офицера не было конца. Его родители, сестры, родственники, товарищи, соученики и его девушка со школьного времени, - все ждали его – блестящего офицера ВВС СССР! Мысли о них беспрерывно и беспощадно терзали Гринины сердце и душу. Не стал лейтенантом в 19, не стал им и в 20 лет. Жизнь надо начинать сначала. Над Туниным нависла еще одна угроза. Поскольку курсантские годы учебы в срок службы ему не зачли, то ему предстояло еще два года служить рядовым солдатом в армии. 
     Тунину тягостно было смотреть на лейтенантов-выпускников, суетящихся по территории училища. Переживая свое неуемное горе, скорбя по утрате ожидаемого, своего триумфа, он старался не выходить из казармы или из пристройки к летней бане-душу. Но порядочные, искренние товарищи его нашли и пригласили на прощальную вечеринку по случаю выпуска.
     Друзья встретились за столом в квартире ихнего любимого преподавателя капитана Белоусова. Он со своей женой, группа лейтенантов в золотых погонах и рядовой Тунин, их бывший командир, в солдатской гимнастерке хэбэ вместе с ними. Фотоснимок того застолья сохранился у Григория до сих пор. За столом сидят расслабленные, улыбающиеся офицеры-лейтенанты в белых, парадных рубашках при галстуках, преподаватель со свей женой, и он грустный, подавленный судьбой человек.