Лесной дьявол

Легенды сложены из историй
Заблудших, видевших и познавших.
И часто реки разлитой крови
И есть чернила с пера стекавшие.

В легендах этих ни капли «были»,
Не стоит верить во чьи-то сказки,
Но те, кто это всё сочинили,
Едва дыша предали огласке.

Едва добрались, нашли спасенья,
И рассказали о том, что было.
Ты если умер, нет воскресенья,
А полумера – она правдива?

Едва жим быть, точь полумёртвым,
Ты весь изранен, почти погиб.
Ты мог бы с мира навек быть стёртым,
Но так случилось, пока что жив.

И вот, что вышло из слов и жестов
Тех, кто хоть что-то сумел сказать:
«В долине той, в самом сердце леса
Все люди начали пропадать...

Туда заблудший дороги прежней
Найти не сможет, весь проклят лес.
А потому что деревьев между,
Подземный там поселился бес.

И дьявол этот настолько страшен,
Настолько силы в нём и ума,
Что ты с орудием будь отважен,
Не будет выигрышного хода.

И дьявол этот редчайшей масти,
Три метра ростом, а уж когтей...
Да вот и зубы в его-то пасти...
И дьявол этот – редчайший зверь.

Настолько редкий, что в той долине
На входе прямо у самых врат
Висит таблица: «Не заходите!
Зайдя, не выйдите вы назад!»

И сколько ж насмерть там билось смелых,
Кто так пытался всем доказать,
Что будет он тем одним из первых,
Сумеет зверя кто покарать.

И сколько было детей сбежавших
Из дома любящих матерей.
Тех самых маленьких и дрожащих
Пред самой участью той своей.

Их столько было... И столь не стало,
Что вот однажды решил юнец,
Пока людское всё не пропало,
Смертям навек положить конец.

И этот юный, худой парнишка,
Без всех орудий или доспех.
Да он же вовсе ещё мальчишка,
У зверя вызовет только смех!

Он этой ночью, простившись с мамой,
Пробрался прямо в долины глубь,
И начал к зверю взывать он странно,
Как будто был бы иной здесь путь...

И вот сквозь время взываний к бесу,
Спустя попыток его привлечь.
Из самой чащи глубинной леса,
Услышал парень такую речь:

«Их было много, не важно в прочем,
Кто так пытался меня убить.
А ты несчастный, заблудший ночью,
Чем ты осмелишься удивить?»

Мальчишка этот, не долго думав,
Сказал он зверю его простить.
А после камешком, стиснув зубы,
Решился крови себе пустить.

И зверь не понял, но он почуял
Кровавый запах из самых вен.
И зверя голод в тот миг обуял,
И зверь неистово озверел.

Он хлыстнул лапой по тонкой шее,
И поскакала вниз голова.
А после прыгнул поверх трофея:
И стал тот парень – его еда.

И сладки были куски мясные,
Но горький привкус они сулят...
Он не был так, как и все людские,
В его крови разливался яд...

И воздух спёртый застыл в дыхании,
Забился в бешеном ритме бес.
И сколько б не приложил стараний,
Но всё же яда наперевес...

Звериный вопль и шум костей
Раздастся в мраке ночной глуши,
И в память полегших там людей
Долина веки сомкнёт в тиши».

– Ольга Менестронцева, 2019