Норман Гейл. Старое письмо

Минувшей ночью мне в шкафу попалась сумка,
Где письма старые хранил я много лет,
И голубой конверт, пробив забвенья сумрак,
Напомнил о любви, которой больше нет.
В конверте лепесток увядшей красной розы
Вернул меня в те дни, когда я был влюблен,
Когда моим умом владели только грезы
И жизнь казалось сном, но это был не сон.

Над этим лепестком, иссушенным годами,
Я плакал оттого, что мир вокруг стал пуст,
И оттого еще, что старость вслед за нами         
Сжигает все мосты из лабиринта чувств.    
Мне вспомнился тот день, когда я в нетерпеньи
Спешил к холму бегом, а наверху холма
Сияли мне глаза моей прекрасной Эллен
И роза на груди свела меня с ума.

У любящих всегда эмоции сугубы
И я не ощутил ни одного шипа,   
Я видел лишь глаза, а чувствовал лишь губы
И, верно говорят, любовь всегда слепа.
Но в жизни, между тем, любовью сыт не будешь,
Жизнь требует деньжат и ей не прекословь,
Я был, увы, не Крёз, а путь к богатству труден
И денежный мешок увел мою любовь.

Теперь я стар и сед, романтика не греет,
И некому со мной в минувшее вступить,
А мой ленивый кот сказать мне не сумеет,
Как надо было мне в те годы поступить.
Любовь надо беречь и нет священней цели,
Ни богу, ни себе ты в этом не солжешь,
Вот розы лепесток с груди прекрасной Эллен –
Зачем его сжигать? Ведь память не сожжешь!



Текст оригинала.
Norman Rowland Gale
Old Letters

LAST night some yellow letters fell
From out a scrip I found by chance;
Among them was the silent ghost,
The spirit of my first romance:
And in a faint blue envelope
A withered rose long lost to dew
Bore witness to the dashing days
When love was large and wits were few.

Yet standing there all worn and grey
The teardrops quivered in my eyes
To think of Youth's unshaken front,
The forehead lifted to the skies;
How rough a hill my eager feet
Flung backward when upon its crest
I saw the flutter of the lace
The wind awoke on Helen's breast!

How thornless were the roses then
When fresh young eyes and lips were kind
When Cupid in our porches proved
How true the tale that Love is blind!
But Red-and-White and Poverty
Would only mate while shone the May;
Then came a Bag of Golden Crowns
And jingled Red-and-White away.

Grown old and niggard of romance
I wince not much at aught askew,
And often ask my favourite cat
What else had Red-and-White to do?
And here's the bud that rose and sank,
A crimson island on her breast--
Why should I burn it? Once again
Hide, rose, and dream. God send me rest.