Продолжение сказки

 
 
Какое сказочное чудо? – Спросил Виктор. – Мы все в предвкушении, хотелось бы услышать от вас, расскажите.
– А лётчики-пилоты, хотите знать?
– Давно, мадемуазель, ты нас не называла так. – Произнёс Сергей.
Я уже успокоилась, во мне вроде бы всё улеглось, хотелось обнять весь мир, счастье моё не умещалось во мне. Хотелось чем-то занять себя, отпустить излишки энергии. Я потянулась, нажала на кнопку, открылась, откинулась крыша машины. Встала на сиденье во весь свой рост, руки вширь раскинула. Обдувало меня ветерком.
– Урааа! Оооуу!– Закричала я. – Свобода! Простор! А ветер играет, танцует со мной. Вот бы в вальсе покружится в поле. Оох, эгегей, сказка вернулась!
Чувствую, Петя дотронулся до моей ноги и во мне всё, совершенно всё успокоилось. Зашкаливающая энергия ушла, ушла гулять по земле матушке, на её благо. До трассы ещё километров пять, может чуть больше, и я решилась на эксперимент. Машина новая, но в ней должно быть всё, так же, как и в той же, на которой пилотировала и я. Впереди ещё лес и не кончался, и всё же, сказка моя продолжалась, и сказала.

– Петенька, здесь я веду. Хорошо?
– Да пожалуй, можно уже. – С улыбкой ответил братец.
– Нет, нет, командир. – В два голоса попросили Сергей и Виктор.
«Ааа. – Мысленно подумала я. – Помните моё пилотирование? Хорошо. Или интуиция подсказывает? Помнить всё же, они не должны ту поездку, просто интуиция. Если мне стёрли всё, то им и подавно».
– Лётчики пилоты, отчего так противитесь?
– Ох, мадемуазель, когда называешь нас, «летчики-пилоты», то хорошего не жди от этого. – Ответил Сергей.
– Дааа? Не знала. А почему? Хотя помню вашу реакцию на первое пилотирование. Но ведь ничего же, не случилось. Отчего же сейчас так испужались? Как Толик Арбузов говорит.
– Какое пилотирование, мадемуазель? – Спросил удивлённо Сергей.
– Ой, Серёженька, не бери в голову, я могу сказать, что угодно, мне ведь не занимать этого. – Засмеялась я.
– Это уж так точно, мадемуазель.
– Ну-ка Петенька, уступи мне место.
– Ты уверена, солнышко?
– Да, Петенька, вполне уверена. Здесь же всё, так как и на той моей ласточке? Хотя это она, моя ласточка, только чуть усовершенственная. И погладила машину. Красавица моя, сказала я ей, сейчас мы с тобой полетаем.
– Да. – Ответил Петенька.

– Как хорошо было, целый месяц спокойной была, никаких тебе выкрутасов, молчала, даже разговаривать не хотела. И на тебе, вновь в ней загорелось. – Со смехом и печалью сказал Виктор. – Предчувствую, что-то произойдёт.
– Да, это так. – Поддакнул Сергей. – Даже песен не пела, правда без песен было скучно, так привыкли к ним. Да и вообще к шуму и танцам привыкли и не обычная тишина ваша, мадемуазель, настораживала. И не зря оказывается.
«Всё-таки интуиция у них хорошая, не помнят, но знают, что-то было. А может, думают, что во сне было. Как бы ни было там, пусть всё идёт, как идёт». А вслух сказала.
– Целый месяц? И я выдержала целый месяц молчания? – С удивлением и со смехом спросила пилотов. – Ха! А я думала, только вчера это было. И, наконец-то все заговорили, а только между собой шептались. – И я полезла под Петину руку к нему на руки,
– Может, подождёшь, пока остановлю машину?
– И на ходу сойдёт, не маленькие, вытерпят. Всё, педаль моя, руки убирай и убирайся с этого места.
Петечка перелез на моё место, оглянулся, просил.

– Оленька, надеюсь тебе не страшно? Мариечка поведёт машину.
– Нет, Петя, не страшно, даже любопытно.
– Конечно. – Засмеялся Богдан. – Они же одинаковые, им и море по колено.
– По щиколотку, Богданчик, по щиколотку. – Засмеялась Ольга.
– Можем и подошвы не замочить. Правда, сестрёнка?
– Сестрёнка? – В два голоса спросили Виктор и Сергей.
– Ой, мальчики не берите в голову. – Сказала я. – Женщины все сёстры между собой. А на самом деле может когда-нибудь и узнаете, что это на самом деле создание человек. – Сказала я и, чуть, чуть, прибавив скорость, нажала на кнопку. Машина плавно взлетела, не стала шокировать скоростью Петенькиных лётчиков, им тогда досталось. Слышу мысль Петеньки.
«Всё вспомнила»?
«Ах, братец любимый, а ты как думал? Конечно, вспомнила, что было за последнее время, и что будет, тоже знаю. Ой, Петечка, чаша весов уравновесилась, но как объяснить людям, Земля полна небес. Но я над этим ещё подумаю». – Ответила ему мысленно и вслух продолжила.
– В Отрадное?
– Да, пожалуйста, без остановок. – Ответила Ольга, и засмеялась, смотрела в низ. – Надо же мы летим, Марусенька, это что за машина такая?
– Да так, от нечего делать, со скуки с Петенькой придумали, начертили, а наш Кулибин смастерил. И получилось же! Летает. Класс! Правда?
– Да, очень классно. – Ответила Ольга.
– Скажите вам действительно не страшно? – Обратился Сергей к Ольге.
– Нет, а что тут страшится? Что я самолетами, что ли не летала?

«Пфф. – Подумала я. Если бы знали перемещения Петечки, да Ольги с Богданом, не так бы удивлялись тогда, моей ласточки. Кажется, я тоже могла перемещаться, как Петечка, но забыла, как это делала, но вспомню».
«Ты вспомнишь, когда тебе это понадобиться». Идёт мне от матушки. В сей момент ни к чему тебе».
«Вспомню, матушка, вспомню, благодарю родная моя. Надеюсь, моё преображение они не видели? Матушка?».
«Нет, засмеялась матушка, они и не могли видеть. Ивар, даже не видел»
«Прекрасно», улыбнулась я

– Но это же, не самолёт. Даже крыльев нет.
– Самолёт, просто сделан по-иному, а крылья есть, вы их не заметили.
– Смелые у вас девчонки, друзья.
– А то! – Вместе ответили Пётр и Богдан.
«Интересно, они знают кто Богдан и Оленька? Матушка?
«Нет, идёт мне ответ, они действительно ничего не помнят».
«Прекрасно», ответила я Матушке. Что-то сударь мой любимый молчит, о чём это он думает, интересно, интересно, так и погрузился в себя. Ооо!
«О тебе он и думает. – Слышу ответ Петеньки. – О ком ещё ему думать? Думает, как вновь твои мысли услышать, да стихи тебе прочесть» Петя засмеялся.

«И, как она строптива. – Думал Ивар. – Сегодня впервые смог услышать её мысли, не все, наверное, которые позволяла слышать, или Пётр позволял. Но всё же, смог в мысленном разговоре немного, но поучаствовать. Но и в мыслях меня старалась задеть, уколоть. Девочка моя, такая ты мне даже больше нравишься, любимая моя Мария. Чувствую, эти мысли мои она не слышит, значит идёт отбор Яросветом.
А что-то с ней происходило. Что с ней было?
Сидела минут двадцать, или больше, с опущенной головой и руками зажимала голову. В каком творении была?
Хотел посмотреть её, да, безполезно. Закрыл её Яросвет или сама закрылась, а может оба.
Такой барьер был, а как засмеялась, так барьер растаял. Так заразительно смеялась, что и я рассмеялся.
А, как похорошела она в этом смехе, даже кажется, кристаллами засветилось всё её тело, а тонкий план ещё закрыт, но всё равно чувствую, сильный свет идёт от неё. Как будто сотворена она из кристаллов. Что-то всё же произошло.

Вообще странная поездка и для чего она? Чтобы меня подразнить?
Так Яросвет? Чего молчишь?
Ведь знаю, ты слышишь меня. Естественно ты не ответишь мне. И машина странная, да ещё летает, что-то, ты выдумываешь Яросвет.
А девочка моя ничего не боится. Молодец!
Но так же, вот летали однажды. Или мне приснилось во сне? Сбылся сон и с девочкой моей хоть с её уколами, но поговорил и на машине её вот лечу.
Странно все это. Но яркий сон был.
И Мария такой яркой и энергичной была, а вот не весь сон помню, что там ещё было. Не помню, а полёт помню.
Богиня моя, ты царица! Тебе царствовать. А ты развлекаешь.
Что происходит, Яросвет?
И этот парень Богдан, чувствую, меня он слышит. Кто он?

– Сударь, а вы, отчего приуныли? – Спросила я Ивара.
– Нет Мадемуазель, я не унываю, я размышляю.
– Дааа? И о чём же?
– Чтобы было, если бы вы была царицей?
«А я кто? – Кинула ему мысль с силой, что он вздрогнул. – Пусть не царица, но принцесса, точно. Сударь вы забываетесь». Но вслух сказала.
– Ха, царицей. Я подумаю над этим, как стать ею и если очень захочу, я стану царицей. И покажу вам, что будет. Согласны?
Вижу, он смутился и посмотрел на братца, но тот сидел с невозмутимым видом, и Ивар ответил.
– Хорошо, я согласен, станьте царицей.
– И вы не пожалеете, в последствии?
– Нет, не пожалею.
А я от удивления оглянулась, он этого и ждал, и посмотрел мне в глаза, и я услышала его мысль.
«Только моей царицей и ни чьей больше»

– Наивный. – Ответила я вслух. И мысленно – «Вы меня не интересуете, сударь, лучше буду той, какая есть и чья есть, Петечкиной».
Вижу, Петечка улыбается, а Ивар отвернулся и смотрел в окно, а впереди показалось Отрадное, надо найти, где незаметно приземлится.
– Мариечка, солнышко, вон в тот лесок, там видно пространство не далеко от трассы и дорога лесная не плохая.
– Хорошо, братец.
И оглянулась. И отчего - то мне стало жалко Ивара, моего любимого Игоря. Ох, чувствую, не скоро нам ещё разрешат объясниться. Мысленно поцеловать его, что ли? Но Петечка закрыл. Взлететь? Думаю я, и тут же влетела Петечкина мысль.

«Я тебе поцелую. Потерпит и пусть воспитывает себя, и дух закаливает. Многому ему ещё учиться надо. Он здесь не только из-за тебя».
«Да помню я, Петенька, помню»
«Вот и хорошо, а то вновь сотру воспоминания о нём. И в этом деле ты нам, а особенно мне, нужна. Девочка моя, так что будь осторожна. Куда торопиться, впереди вечность».
– Вечность. – Произнесла я вслух. – Вечность! Правда, Богдашечка?
– Да Мариечка, впереди вечность, подождём. Мы умеем ждать.
– Это точно, ждать мы умеем. – Ответила я.
– О чём вы? – Спросила Ольга.
– Да, так Оленька. Каждый о своем и в то же время у нас одно, и тоже.
– Время быстро пролетит, не унывать. – Улыбнулся Пётр.
– А мы и не унываем. Споём друзья? – Сказала я приземляясь, и заглушила мотор. – Сейчас передых не большой, чтоб пилоты отдышаться смогли. Я удивляюсь вам, мальчики. Вы и на своих «мигах» тоже так боитесь? Как же вы летаете?

– Нет мадемуазель, на «мигах» мы не боимся. – Ответил Виктор. – Там мы сами за штурвалом и «миг» знаем, как самого себя. «Миг», это продолжение. – Я посмотрела на Виктора, он заговорил о «миге», с таким восторгом и с воодушевлением продолжил. – «Миг» это продолжение меня, как и каждого пилота, кто летает на нём. А это – что-то такое не определённое. Похлопал по крыше машины.– Как назвать, летающий джип? И от вас чего ожидать, неизвестно.
– Так и я свою ласточку знаю, как и себя. Мы с ней одно целое. Она умница у меня. И не оскорбляйте мою машину. Ласточка моя. – Ласково сказала я и погладила машину по крыше.
И услышала мысль Ивара.
«Ты сегодня такая красивая, синеокая с фиалковым отливом, глаз не оторвать, словно глаза матушки смотрят через тебя. И природу ты затмила, облака с тобой не сравнить, отражают глаза твои, мир. Мир гармонии и любви. Что счастью негде утаится, просто брызжет, одаривая всех. И искринка счастья в сердце моё стрельнула, обвила меня словно ива, что склонилась над прудом, над гладью воды, где так ярко отражаешься ты.

Где он пруд увидел? Огляделась, хм, действительно, рядом, толи озеро лесное, толи речка протекает, надо же не заметила. Вгляделась вдаль – течения нет, озеро это. И где я там отражаюсь? Чушь, поэт чушь.
«Нет здесь пруда, озеро это. Ответила ему, не глядя на него. И как я могу там отражаться? Чушь».

«Я безмолвьем тебе прошепчу, взглядом нежно тебя обниму. Как люблю тебя, моя милая, что царица ты, что богиня-принцесса, что простая смертная, для меня всё одно, Твоё счастье впитываю я. Звёзды с неба за нами следят. Позови ты меня, позови, моментально к тебе я приду, и прощение у тебя прошу. Потерялись мы с тобой той порой, и сказать тебе не посмел, не от того что не хотел, а жалел тебя милая. Образ твой был постоянно со мной. Ты принцесса из чудной сказки. И готов тебе многое сказать. Но к чему слова, если в сердцах наших, любовь горяча»

Я стояла, и молча слушала, ни на кого не смотрела, мой взгляд был устремлён мимо Ивара, вдаль на озеро, и чувствую, ему хотелось поймать мой взгляд.
А он продолжал.
«А помнишь, как пламя в наших сердцах до утра трепетало, как костром полыхало? И как счастье нас с тобой на волнах качало»?

«Не помню. Не было этого. Ты с кем-то спутал меня, обознался, сударь». Ответила я ему.
«Почему? Почему ты не хочешь сознаться, что ты помнишь меня и любовь нашу? И о чём ты шепталась с Радмиром? А он песню спел ведь мне, как прерванный вальс, тот который был той порой у нас в тот последний вечер. Но успел я понять, есть надежда у нас. И сапфир тебе подарил это так. Я всё понял песней Радмира. И сквозь толщу лет проникает сюда она, любовь наша. Сквозь пространство и время, в предвкушении встречи, любовь наша – блаженство.
Я посмотрела на Петечку, он улыбался и тоже смотрел на меня.

«Сударь, что-то ты навыдумывал себе, очнись. И какой ещё сапфир? Что за бред у тебя? Мозг воспалился»?
«Я знаю, твой брат любит тебя и не как сестру, а как любимую, но ты знай, я тебя никому не отдам. Никогда. Отчего же сейчас ты вообще так от меня далека, не доступная мне. Почему? Отчего? И когда отчуждение закончится»?

Я посмотрела на него, и отчего-то мне стало смешно, хотелось засмеяться. И не понятно, мне самой, от счастья ли, или от озорства. Но сдержалась, монолог его прекратился, нет, скорее Петенька закрыл.
И чтоб сдержать смех, запела.
– Ах, если бы парни всей земли, миру присягу одну принесли. – Но замолчала и спросила. – Мальчики, а кто из вас может стихи сочинять? И посмотрела на Ивара.
– Нет мадмуазель. – Ответил Виктор. – Уж я точно не умею, даже наизусть не знаю. А вам зачем?
– Послушать хочется, песню слушала, а вот стихи ещё нет. Может, кто прочтет, что нибудь лирическое? Не всё же мне всегда вас развлекать. Развлеките и вы меня.
– Нет мадемуазель. – Рассмеялся Сергей. – Я могу рассказать вам о самолётах, о строение их. О полетах, наконец. А стихи нет.

– Вот ещё. Что я самолёты не знаю? Ну, может, кто Блока прочтёт, или Есенина? Шаганэ ты моя Шаганэ. Ну, или там ещё что-нибудь. Классику-то вы должны знать, ну типа того: Я вас любил, любовь ещё, быть может. А? Кто продолжит? – Все молчали, Петя с Богданом улыбались. – Вижу, никто не хочет меня развлечь, в машину все, едем дальше. И я села на водительское место.
– Марусенька, а тебе стих прочесть? Я прочту. – Ласково сказала Оленька.
– Нет, Оленька, я знаю, что и ты и Богдашечка знаете много стихов и можете развлечь, я хотела пилотов раскрутить на стихи. Но они не хотят, отговариваются не знанием. А вы сударь, тоже только самолёты знаете?
Ивар, как-будто и не слышал, молча сел на свое место.
– Садитесь все уже, иначе уеду одна.
– Ты чего разбушевалась? – Со смехом спросил Пётр. – Стихи тебе нужны? Сейчас прочтём с тобой вместе.
– Нет уж, уволь. Мне расхотелось, извините мальчики, лётчики-пилоты. Это я так, наверное, эгоистично поступила. Извините. Все сели? – Спросила я.
И мы поехали в Отрадное.

«Петенька, об этой поездке им память оставляешь? Спросила я мысленно.
«Конечно, нет, как выедем из Отрадного, забудут всё. Спать будут всю дорогу.
«А Ивару?
«Ивару оставлю беседу с Велиной, она ему необходима. А Сергей и Виктор подумают, что она им приснилась во сне, но помнить будут, что вложили им.
Тебя он помнит, не волнуйся. И это не сотрётся. Вон, какие тебе стихи читал, мысли-то неслись у него, если все их записать и тетради не хватит». И засмеялся вслух.
«Да ладно тебе, два три стиха-то всего лишь, пффу».
«Ты не все слышала. Смеялся Петечка. Объяснения в любви тебе, я закрыл».
«Да? А почему? Я бы хотела послушать».
«Успеешь, наслушаешься ещё».
«Как всегда, братец Петенька, вреднюлечка ты»
«А ты капризулечка, сестрица».
«Ладно, так и быть прощаю. Богдан оттуда с Олей назад во вневременное пространство?
«Да, как только уснут наши друзья, они исчезнут. Как сами они решат, может….
«А может они сами из нашей квартиры и исчезнут?
«Ты права, как бы остаются, погостить, а мы уезжаем и всё. И никаких расспросов. Пусть сами решают, как им исчезать.
«Так надеюсь, они и их забудут, в том числе и Ивар»?
«Забудут».
«Люблю тебя, братец мой».
«А уж, как я тебя люблю». Ответил Петечка, улыбаясь, а я засмеялась, спросила.
«И за что»?
«За то, что ты есть у меня, солнышко, когда-нибудь узнаешь».

Это «когда-нибудь» льётся отовсюду и от всех. Узнаю, конечно, сама узнаю, ждать не стану, буду узнавать сама.
Таисия-Лиция..
Продолжение следует.....