Даймонд

Пятнадцать лет мне было
Когда я небеса просила
Чтоб верный друг всегда был рядом
Был мне защитой и отрадой.
Прогулку разделить бы мог
Я думала ротвейлер или дог?
Ответом на вопрос пришелся случай
И я надеялась момент улучшить,
Чтоб «осчастливить» домочадцев
Без вызова реанимации.
Но оказалось я напрасно
Тревожилась судьбой его ужасно.
Пятикилограммовый сорванец
Так обаятельно умел собой вертеть
И складочка от носика к глазам
И… ахи мамы. Я не верила ушам.
Но как назвать комочек мягкой шерсти?
За прирученных нам быть в ответе.
И имя Даймонд, сокращенно Дайми
За перевод с английского мы дали.
Пусть будет, словно камень драгоценный
Красавцем эдаким, для нас бесценным.
Чтоб крепким духом здоровым был,
А благородством воссиял бесстрашья пыл.

И рос пес высокоморальным.
Бой алкоголю звонким лаем.
Вел с юных месяцев. Подчас своих
Отчитывая громче, чем чужих.
Еще прожорливым, но к пище слабость.
С лихвою за порядочность прощалась.
Не брал чужого. Но последним гадом
От исподлобья пристального взгляда
Почувствуешь себя, теряя аппетит,
Когда за трапезой внимательно следит.
И как бы невзначай привстав,
От терпеливого желания устав,
Сглотнёт слюну и просит дань.
Лови! Расти большим! Не голодай!

И вот семидесятикилограммовый молодец.
Трехлетний степенный, важный удалец.
На кошек не растрачивает пыл,
Но и обычаев собачьих он не позабыл.
Гонял их больше для порядка.
То есть, слегка притопнув лапкой.
Он вырос в доброте и ласке,
Но грозен вид и смотрят на него с опаской.
Да моська его неразделенно полюбила
И чувства перед ним открыла.
Но что сказать?... пошлить не смею,
Хоть выбор сделан не по размеру.
Короче, он её щадил…
Своё достоинство он мимо проносил.
Но шавка та обиду затаила
За безразличность подло завопила.
Не поддаётся на провокацию мой друг,
А та вся обливается с хозяйских рук.
Не знаю в чём её проблема,
Но каждый день она нудила.
И собрала по росту шайку
Таких же шумных скверно лаек.
И верещит писклявый хор,
Когда выходит пес во двор.
Он не любитель драк и власти,
Но как избавиться от оглушительной напасти?
И больше как от назойливой блохи
Оскал в предупреждение. «Заткнись»

Но как -то еду в лифте я одна
И останавливают ниже этажом меня.
Заходят двое. С ними эта моська,
Униженная с детства недостатком роста.
Учуяв запах моего героя.
Причину сердечных ран и геморроя.
Припомнив все обиды и в досаде.
Смотрела на меня сперва в засаде.
Но чувство мести в ней кипело
Глаза заплыли злостью -плохо дело.
От гнева взбрендившая шавка
Вцепилась в ногу, как пиявка.
В лохмотья левая штанина
Боль сделалась невыносима.
Не в силах я слова сдержать,
Которые, не буду здесь писать.
Для объективности сюжета
Считаю нужным рассказать про это.
Так оказалась тварь ловка
Кусать за щиколотку исподтишка.
Здесь можно б было завершить рассказ,
Да не даёт писательский кураж.
Хочу представить на сужденье
Четы хозяйской поведенье.
Увидев, что их попечитель
Имущества и плоти стал вредитель.
Они сперва прощение просили,
Про неразумность твари божьей твердили,
Но дальше в обозначенный часок.
Начался к изумлению нелепый торг.
Мне не хотелось этим вас томить,
Но аргументы в морге душу могут возмутить.
-Штаны не новы!
-Помулуйте….
-Износ!
И в сумме половина скос.
-Но вещь модна!
-Так у тебя в шкафу ещё одна?
Наверно захотелось обнову прикупить
И ты созданию блаженному внушила укусить.
Саму невинность ты тут корчишь зря.
У мирных граждан кончилось терпенье на тебя.
Последние! На лекарства! От сына на учёбу!
За свет! За телефон! На хлеб и воду!

Неумолимость фактов в свалке.
И стало мне собаку жалко.
Приду домой. Обрежу джинсы
Чтоб не допрыгнуть ей до ягодицы.
И не поможет ей батут.
Коньки, трамплин и парашют.


P.S.  Встречаю, как- то я соседку
         У нас с ней счёты-
         Старая проблемка.
         -Когда оплатите ущерб?
         -Пиши…
         Куда? Зачем писать?
         Но в руки я взяла тетрадь…