На обломках старого фрегата

На обломках старого фрегата,
Престарелый флибустьер сидел.
И, казалось, застывавшим взглядом
На бескрайний Океан глядел.
Он смотрел на море с наслажденьем,
Как в глаза Любимой мог смотреть:
С жаждой, силой, страстью, откровеньем...
Душою плыть мог он и лететь.
И он летел! Поднятый парус рядом,
И шхуна полная друзей.
И все они живые, молодые,
И клич пиратский " Тысяча чертей!"
А капитан их злой, чернобородый,
Страшнее дьявола, когда творил закон.
А толстый кок... А одноногий боцман...
И хитрый казначей, бывший дьякон.
И шхуна их - "Святая Анна",
Доплыть могла хоть в рай, хоть в ад.
В проливах бесконечных на Карибах
Она прошла сквозь сто преград.
Набеги были, были абордажи,
Взрывались ядра и ломалась сталь.
Пиратская команда "Святой Анны"
Всегда достойно уплывала вдаль.
И, в тот заплыв последний, роковой,
Вода и небо против них объединились.
Ничто не предвещало штормовой...
Но вышло так... И это совершилось.
Ломал ветрюга реи,паруса рвались.
И мачты обе шхуны накренились.
Большой подводный риф присовокупил,
Команда с жаром за жизнь билась, но они разбились.
Ушла на дно команда на корма акулам,
Ушел сундук с казной и старый ром.
А на останках бизань - мачты
Спасался наш пират, и выжил он.
Он выжил: выплыл к тихой гавани,
С пригоршней медных ста монет,
Забросил он пиратское занятие,
Стал доживать спокойно он остатки лет.
Но каждый год, в ту роковую дату,
Приходит он на берег и смотрит в Океан.
И пьет свой терпкий ром, ругает непогоду,
И молится Морскому Богу, когда слишком пьян.
И, изредка летающие чайки,
Над поседевшей головой снуют.
Они про жизнь морского флибустьера
Поведали нам песню эту и еще споют.