***

Утро темное, густое, вязкое. Огромный мир, с туннелями и небоскребами, с пирамидами и планетами, с китами, джунглями, аэропортами, спутниковыми антеннами, свалками, библиотеками, заброшенными дворцами, покинутыми деревнями, пархающими бабочками, поездами и фонарными столбами    свернулся старым беспомощным драконом, разделенным на материки, покрытым крупными  чешуйками цвета червонного золота. С каждым днем дракон крепче оборачивает вокруг себя кольцо хвоста, и каждый день приближает его к минуте, в которой ночь войдет в силу и совершит попытку  сохранить её в безупречной вечности. Я стараюсь не думать об этом. Ставлю на огонь кофейник и темное, густое, вязкое утро наполняется светло-восточным запахом кофе с кардамоном. Несколько ночей я не читаю Бунина, который ничего не знает о драконах, но знает о существовании солнечного удара, после которого мир тоже способен свернуться до тонкой складки на сгибе узкого девичьего запястья. Я с трудом сдерживаюсь от его осуждения - помню, что царствующий период старого беспомощного дракона склоняет меня к задумчивости и молчанию.  У молчания нет мнения, как нет эмоций в написанном слове, и это дает мне возможность понимать то, что я хочу понять и знать то, о чём я прежде могла только догадываться.