Твой дом

«Мой дом — твой дом!» — дежурный психиатр
приветствовал прибытие больных.
Он был и сам давно и явно псих.
Прав тот, кто говорил: «Весь мир — театр».
А где тогда тут мой амфитеатр?
А вон стоят врачи — спроси у них.

«Твой дом — мой дом!» — сказали оккупанты,
оставив в детской грязные следы.
И я, как пёс в предчувствии беды,
метался — ломкой примой на пуантах! —
избыточно, весьма экстравагантно,
а проще говоря, туды-сюды.

«Твой дом сгорел. Здорово, погорелец!»
И что на это можно возразить,
когда и дом сгорел, и нечем жить,
метель стегает тысячью метелиц...
Мадам, я вам на грудь просыпал перец —
ручонки что-то стали барахлить.

«Твой дом — тюрьма!» — ответил мне прохожий
на заданный вопрос «который час».
Я здесь чуть-чуть заинтригую вас,
покуда не заехали по роже.
А я — не он, а только так, похожий!
Но поздно, когда бьют, кричать: «Атас!»

Крадётся ночь, как вор из подворотни,
вплывает в бухту лодка с рыбаком...
Я сам не знаю — что, к чему, при чём
в таком психоделичном повороте.
Не путать с Лучиано Паваротти,
а то скрипичным даст он вам ключом!
Но в скрипках вы едва ли что поймёте.
Ну вот, уже и морда кирпичом.

Мы отвлеклись. Итак, о повороте.
Промозглый день сырого декабря,
ещё один листок календаря...
Я мог бы рассказать о Рамазотти,
но вам — что он, что Мик Буонаротти.
Вы безнадёжны, проще говоря.