История одной любви

Пишу онегинской строфою.
Мой новый опыт. В первый раз.
Чуть-чуть волнительно – не скрою.
Но всё ж рискну начать рассказ.
На чердаке, под старой крышей
В глубинке русской, не в Париже
Гнездился серый воробей,
Снискавший имя Елисей.
Кормился на Большой аллее,
Где приходилось быть наглей,
Порхая между голубей,
Рискуя получить по шее.
Но голод выставляет счет.
А трус шампанского не пьёт.

В тот день всё было по закону:
Старушки сыпали пшено,
Весь юный люд прилип к смартфону,
Пенсионеры – к домино.
И били струи неустанно
Неугомонного фонтана.
Короче, выпал знойный день.
Вся божья тварь искала тень.
Ничто беды не предвещало.
В воде рождался солнца блик.
Вдруг, чудотворный свет возник
Из параллельного портала.
Среди обычных сизарей
ОНА была других кровей.

В пленённом взоре Елисея
Идёт замедленный показ.
Застыло время на аллее.
Вселенная исчезла враз.
Всё воробьиное сознанье
Любовь повергла на страданья.
Жемчужно-белое перо
Палящей страстью жжёт нутро.
Но разве к чуду подступиться?
Не видит мелкого в упор.
Вокруг идёт суровый спор:
Кого признает голубица.
Надулись бравые самцы.
Подняли веером хвостцы.

Невдалеке, под старой лавкой
Дремал в полглаза местный кот.
И он тотчас заметил давку,
Но вот причину не поймёт.
В конце концов смекнул, в чём дело.
В мозгу концепция созрела.
Кошак незримой тенью стал,
Подкрался с тылу и напал.
Все храбрецы, что так кичились,
Ходили гоголем вокруг,
В один момент исчезли вдруг.
Поджав хвосты, трусливо смылись.
Но тут очнулся Елисей.
Куда ж ты лезешь, дуралей?

Проснулся ястребиный норов.
Звенящий клич летит: «Чирик!».
Герой перед кошачьим взором
В одно мгновение возник.
Ничтожно мелкая пичуга
В упор смотрела без испуга.
И ценным кадром для Ютуб
Был атакован душегуб.
Раздался ор на всю округу,
Удар пришёлся между глаз.
Котяра головой затряс
И взвыл отчаянно белугой.
Но всё же как-то между дел
Когтями храбреца задел.

Умчал усатый как ракета,
Не слышав Елисея стон.
Похоже, песня его спета.
Зачем он лазал на рожон?
Покрылось кровью оперенье.
Приходят странные виденья:
Голубки белоснежной лик
Над умирающим возник.
Крылами тёплыми накрыла,
На рану бережно подув.
Поцеловала нежно в клюв:
«Не покидай меня, мой милый».
И воскресила воробья.
Теперь у них своя семья.