Перед тем, как стать ягодкой, бабе положено

Перед тем, как стать ягодкой, бабе положено расцвести: не шальным дурнопьяном, так чем-то немыслимо алым. И нести чепуху, и высокую мудрость нести, словно нет берегов и преград, словно времени мало.

А окажется малым лишь то, что и вправду мало – как рукав у пальто неуютного серого цвета. Надо знать – только ветер усилит, поддержит, раскроет крыло - и летать, и не ждать у окна в предвкушении нужной приметы.

Подниматься и петь, горячо и отчаянно петь. Не о сильном плече - о красотах земных тяготений. До десятых небес долететь, дотянуться, успеть: продлевая весну, отдаляя итоги цветений.

Что там, выше десятых небес? Невозможно решить...Может, к космосу купол небес безнадёжно пришить? Облака тормошить, очищая земные излишки? Подпоясаться ветром? Хотя бы в уме – согрешить с самым глупым на свете мальчишкой.

А потом улыбаться и петь - о своём озорстве, о бескрайних мирах, нам отсюда невидимых вовсе.

И летят лепестки, негасимо сияющий цвет - к лету жизни своей, что совсем не торопится в осень.