Рассказы о войне ветерана 277

                БАЛЛАДА О ТЫЛОВИКАХ

                Повесть.
                Автор Яков Липкович.

  Яков Соломонович Липкович, прозаик и драматург.
Член Союза писателей. Участник Великой Отечественной войны.

Продолжение повести.
Начало http://www.stihi.ru/2019/12/08/1513

  «Из-за ближайшей машины вынырнул подполковник Рябкин. Чем-то озабоченный, он устремился к голове колонны. Но на полпути оглянулся и увидел следовавшего за ним Бориса:
– А… доктор!
Не останавливаясь, крепко пожал руку.
– И вы с нами?.. Очень хорошо! Садитесь в мою машину!
Борис закинул в «доджик» мешок и поднялся в кузов. Там уже сидели четыре офицера. Двоих Борис знал хорошо. Среднего роста, кряжистый, с ранними залысинами, начальник обозно-вещевого снабжения Осадчий всегда был ему несимпатичен. Может быть, тем, что казался сам себе значительной фигурой: как же, обувал и одевал целое соединение!
Со вторым офицером – капельмейстером бригады Лелекой Борис находился даже в приятельских отношениях, то есть при встречах они проявляли друг к другу чуть больше интереса, чем это позволяли время и обстоятельства. Одно не нравилось в этом человеке – его улыбочки. Он и сейчас отметил появление Бориса одной из них – сладчайшей. Ещё два офицера – оба в одинаково новых шинелях, в одинаково скрипящих ремнях, с одинаковыми брезентовыми полевыми сумками. И лицами – с одинаково лёгким пушком на щеках и верхней губе, с одинаково открытым и испуганным выражением – они были похожи. Борис взглянул на них с любопытством и жалостью: таким же цыпленком два года назад начинал и он свою фронтовую жизнь. Он живо представил, каково им: прямо с корабля на бал!

  Поздоровавшись за руку с офицерами и шофёром зампотеха Хусайновым, Борис сел рядом с капитаном Осадчим.
– Как дела там?
– Говорят, фрицы Лауцен взяли, – хмуро ответил Осадчий.
– А наши как? – каким-то не своим, сдавленным голосом спросил Борис.
– До утра, сообщили, продержатся…
– Быстрее бы добраться туда!
– Эй, принимайте! – раздалось за бортом машины, и сержант из трофейной команды перебросил к ним в кузов деревянный ящик с лимонками.
Вслед за лимонками в распоряжение Бориса и его товарищей по «доджику» поступил ящик с противотанковыми гранатами, несколько трофейных автоматов, одно ПТР, а под конец – огромное количество патронов. Теперь они были вооружены до зубов.

  Оставалось немного – научиться всем этим пользоваться. Но едва они принялись за противотанковое ружье, как послышались радостные голоса:
– Идут!.. Идут!..
Сквозь непрерывный шум автомашин прорвался гул танковых моторов и отчаянное лязганье гусениц… Через несколько минут из-за поворота показались две «тридцатьчетвёрки». С передней машины соскочил офицер в чёрном комбинезоне. Твёрдой походкой он подошёл к помпотеху и доложил о прибытии.
– Что это за танки? – спросил Борис Осадчего.
– Только что из капитального ремонта, – ответил тот.
Подошёл подполковник Рябкин.
– Ну как, все на местах?
– Все, товарищ гвардии подполковник, – ответил Борис.
– Тогда поехали, – сказал тот, усаживаясь рядом с Хусайновым.

  «Доджик» рванулся вперёд, объезжая встречные машины. А за ним двинулась и вся колонна.
Борис сидел на боковой скамейке спереди и неотрывно смотрел на дорогу, забитую отводимыми тылами. Чтобы ликвидировать пробку, часть машин направили в обход. По обочинам протянулись новые колеи. Но они быстро одна за другой затекали грязью и становились труднопроходимыми. В них, покрывая натужным рёвом шум проходящих по дороге машин, буксовали «газики», «зисы» и «форды». Доставалось даже «студебеккерам». Два из них на свой страх и риск свернули с колеи в чернеющую гладь пахоты и там безнадёжно застряли. Десятки машин – и ни одной из их бригады. Нет, прозевать, не заметить они не могли. Что-что, а отличительные знаки своего соединения – два раздельных полукруга и рядом единицу на дверце кабины и заднем борту – они бы увидели мигом…
– Странно, – сказал Борис.
– Что странно? – быстро отозвался зампотех.
– Что нет машин.
– Они могут выходить и той дорогой! – кивнул он головой куда-то в сторону, – Смотрите по карте.

  Он вынул из кармана шинели сложенную в несколько раз двухвёрстку и развернул её перед офицерами.
– Вот Лауцен. Вот наша дорога. А вот вторая. Сложнее, но короче! – Его толстый волосатый палец ничего не искал и был предельно точен. – Они вполне могут выходить здесь! А?
Он поднял на Бориса свои большие выпуклые глаза.
– Да, могут, – согласился Борис. – Если…
– Что если?
– Если осталось кому выходить…
С осуждением глядя на Бориса, подполковник заметил:
– Доктор, я бы не решился лечь на операцию к врачу, который всегда ожидает худшего. – И он медленно свернул карту.
Борис расстроился. Это был упрёк и выговор одновременно. Обиднее всего – от командира, которого он уважал и чьим расположением к себе дорожил. И нисколько не становилось легче от того, что сам пример вроде бы и не имел к нему прямого отношения: всё-таки он был военфельдшером, а не врачом, и, естественно, операций не делал. А с другой стороны, он никакой вины за собой не чувствовал, сказал лишь то, что тревожило его. Да и, честно говоря, он не видел серьезных причин сожалеть о сказанном и поэтому быстро успокоился. Но неприятный осадок всё равно остался…

  Вдруг зампотех воскликнул:
– Стой!
Хусаинов резко остановил «доджик». Подполковник спрыгнул на землю и бросился к заляпанному грязью «хорьху».
– Наши? – спросил один из младших лейтенантов.
– Нет, чужие, – ответил Осадчий.
Оттуда заметили Рябкина и остановили машину. В ней тоже было несколько офицеров. Одному из них, сидевшему впереди, подполковник долго и крепко жал руку.
– Кто это? – поинтересовался Лелеко.
– Зампотех сто тридцать второй, – ответил Хусаинов, знавший всех зампотехов корпуса.
– Всего-то? – усмехнулся Лелеко.
– Герой! – ахнул один из младших лейтенантов.
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил у него товарищ. Он расстегнул шинель, и я увидел золотую звездочку!
– Вам повезло, дорогой.

  Это Лелеко. Ему почему-то не дают покоя эти два паренька. Тот, кто заговорил о Герое, покраснел – понял, что над ним подсмеиваются.
Но Лелеке всё мало:
– Подумать только: встретить на фронте живого Героя!
Оба новичка готовы были провалиться сквозь землю. В самом деле – так опростоволоситься! «Ещё слово, и я его обрежу!» – решил Борис.
– Да их здесь не меньше…
Но фразу закончил уже Борис:
– …чем капельмейстеров, вы хотите сказать?
Быстрый удивлённый взгляд в его сторону и неопределённая улыбка на тонких губах.

  Лица у обоих пареньков вытянулись, и они молча переглянулись.
– Вы так думаете? – запоздало и кисло сыронизировал Лелеко.
– Разумеется, товарищ капельмейстер бригады, – сказал Борис, чётко произнося каждое слово.
После этого разоблачения Лелеко моментально сник: снова стал «тихим капельмейстером шумного оркестра».
Вернулся подполковник. Стоя внизу, сказал:
– Последняя новость: час назад вышла из окружения сто тридцать вторая. – Помолчав, бросил Хусайнову: – Поехали!..
И опять их маленькая колонна в пути».

 Продолжение повести в следующей публикации.