Гоголь-моголь

Царицей стать готовясь вскоре,
княгиня, бабой на сносях
орала в горнице. Не горе,
а радость в голубых глазах.
Ее младенцу, минет время,
быть императором, чья кровь –
не мужа бременное семя,-
другого выбрала свекровь.
И вот растет, в войну играя,
курносый, властный самодур,
красотку-немку проклиная,
зло ненавидящий гламур.
И то сказать, что сих традиций,
как Пушкин, видеть не берусь:
«развратная императрица"
все ж развратила грешну Русь.
Прабабка барзо гулевала,
немецкой крови в род долив,
и бабка, хоть и баловала,
но тоже не монаший лиф…
У матери все фавориты –
Орлов, Потемкин, Зубов, лях…
А он – не пасынок забытый,–
он – ИМПЕРАТОР в жарких снах!
Вот мать свезти бы уж к погосту -
всех фаворитов скинул бы.
Россию же (хоть ныне в росте),
как дед, поставить на дыбы!
Как дед крошил, забыв про отдых,
от немчуры – парик, камзол,
так он мздоимцам новый орднунг
здесь наведет, на матерь зол.
Не пить на ассамблее гостю,-
другим законам всем внимать.
И, выкопав отцовы кости,
их – в Петропавловку, где мать.
Но синусоиды порочной
кумира жизнь – как вечный шах:
и зубовский удар височный
закончит офицерский шарф.
И снова – взлет и лихолетье,
царят то мягкий, то жесток.
И кто бы знал, что два столетья
династии отпустит рок.
Российской власти гоголь-моголь –
то раб Европы, то атлант.
То Александр – «плешивый щеголь",
то Александр – колосс, гигант.
И главное, вот только взвести,
у каждого есть счет опять,
чтоб, полон справедливой мести,
предшественнику дань воздать.

Шпану предместия возвыся,
в жилетку пальцы, «словно ферт»,
отмстив за брата, Вова лысый,
дал Льву Давидычу гешефт.

Жену сапожника унизив,
князек грузинский вряд ли б смог
взгляд выдержать подранка-рыси
и поступь мягкую сапог.
В «груди широкой осетина»
безжалостнее сердца нет!
И вновь Россию осенило,
спор породив на сотню лет.
Унижен им Никита лысый,
на пьянках кто плясал гопак. –

Так получай: дела и мысли,
все свалит на тебя «горняк».
Соратников слив под сурдинку,
культ личности разоблачил.
Любил в ООН стучать ботинком:
капитализму смерть сулил.
Не чужд был сладости елея.
Людям хрущебы возводил.
И коммуналку мавзолея,
хоть и в отместку, расселил…
С армянами коньяк откушав,
туннель к Севану разрешал.
И "Аппассионату" слушал,
что Клиберн в честь него играл.
Да, лет на 6 теплее стало,
но слякоть оттепель несет.
А в слякоть вряд ли к пьедесталу
народ кумира понесет.
Да, Хрущ наш был весьма нескромен. –
То кукурузу насаждал,
то власть любимым совнаркомам
от министерств передавал.
С писателей вновь шкуру драли.
А кто в Манеже место взял,
тех «пидарасами» назвали.
Лишь Неизвестный возражал.
В своих глазах все больше высясь,
стал Кастро вдруг вооружать.
Но породил карибский кризис…
Пришдось немного помолчать.
История - игра без правил,
не автобан, а в кочках шлях.
И скоро лысого убрали.
Пришел красавец, весь в бровях.

Он настоящий был полковник,
хоть в званье маршала почил…
И как страну спасал и поднял,
трилогию нам сочинил.
Лет 20 был бы править вправе:
такой покой в страну залил.
(Но что в конце забыл в Афгане,
увы, никак не объяснил.)
И, видимо, не в адеквате,
он Алкашу всея Руси
дал область – Франция в квадрате.
И тот уж там наколесил…
Сентиментальный не по чину,
друзей, рыдая, хоронил.
Да, Леня славный был мужчина.
Но бог призвал, и он почил.
Ушел бровастый, сдал прописку.
Другой сел в старый лимузин.
И то сказать – сквозь «сиськи», «письки»
как разобрать «социализм»?

И вновь наверх почти что лысый
пришел «конторы» верный сын.
Порядок навести он мыслил.
Вот только не хватило сил.
Да, трудно стало васям, зинам,
кто шел в кино в рабочий час.
Прогульщиков по магазинам
ловили лихо, и не раз.
Недолго вышло ему править
(и выдохнул рой подлецов).
Он смог социализм оставить,
но… с «человеческим лицом».

На смену – старец, не из знати,
пришел – ушел (так плох был он),
дав повод время то назвать нам
так: «пятилетка похорон».
Мы ставки делали, в азарте:
кому, насколько хватит сил…
Но новый лысый где-то в марте
нам перестройку объявил.

Был смел, но говорлив не в меру.
И мало до кого дошло,
что с «ускореньем» СССРу =
кердык. Вот дело как пошло!
И тут оракул заигрался
под грудой неподъемных дел.
И, кто унижен был, пробрался
на трон, хоть чуть пониже сел.
И подвернулся путч, как в драме,
где есть сценарий, есть актер.
«Цеховики», ново-дворяне
с подвалов вылезли на двор.
Цикличность – вот закон природы.
История тому пример.
Меняются элиты, моды –
и рухнул вдруг СССР.

Кто спал у "пиндосов" на койке,
оставил Мишу не у дел.
«Здесь Мы – прорабы перестройки!
Народу – нищета удел».
И шоковую терапию,
пока народ не в теме был,
рукой Гайдара торопливо
нам новый президент внедрил.
А что народ? – Ту мразь возвыся,
впервой ли шею подставлять!
Олигархат царя Бориса
«семибоярщиною» звать.
Забыв парады, юбилеи,
все вверх рвались, залоги – план.
Как на петровских ассамблеях,
кто кубок выпил, тот и пан.
И новой жизни плод в завязи
все четче, четче расцветал.
И с лозунгом «из грязи в князи»
бандиты снова правят бал.
Ушедши, "пиндосский" угодник
власть лысому отдал не зря:
пришел бандитов бить полковник.
По счету – третий (от царя).

Что будет дальше? – Тем, кто могут,
отдам вопросы все решать,
российской власти гоголь-моголь
народу, власти ли мешать.
Да сказки, может быть, покажут
всю мудрость предков, не тая.
А правда... Кто ж ее расскажет!
К тому ж у каждого - своя.
История, чему ты учишь?
Историку – во веки лгать?
Век XXI-й будет лучше?
Иль новый круг начнем опять?

…Раз Пушкин, наш родной Мессия,
под хохот Гоголю внимал.
Но: «Боже, как грустна Россия», -
он после горестно сказал.