Путешествие графа Толстого туда и обратно 3

Путешествие графа Толстого Льва Николаевича
туда и обратно. Туда живым, обратно - мертвым
28 октября (ст. стиля) 1910 года - 9 ноября 1910 года

Ясная Поляна — ст. Щёкино - ст. Горбачево - Козельск - Оптина Пустынь, Шамордино - Козельск - ст. Белев - ст. Волово - ст. Астапово - ст. Козлова Засека - Ясная Поляна

(Продолжение. Начало в публикациях от 06.12. и 09.12. 2019)

Станция Щёкино
28 октября (ст. стиля) 1910 года, утро

На станции аншлаг и разночинцев масса,
стоят с поклажею у касс плечом к плечу.
Толстой распорядился:
- Едем третьим классом,
с моим народом быть сейчас хочу.

Ну что же, третий, значит, будет третий.
Билеты куплены, и дело на мази.
За бзики графа Маковицкий не в ответе.
Желаешь простоты? Так посмотри вблизи.

Вагон битком, на торжище похоже.
Кошелки, короба, с картохою чувал.
Едва отъехали, кого-то бьют по роже,
жиган из голенища ножик доставал.

Матрос по матушке склонял невыносимо,
япону мать сюда ж лепил при том.
Что возразишь, за ним была Цусима,
ну а в деревне - пять голодных ртов.

Торговки в шушунах, юродивый горбатый,
два пидорки, видать издалека.
Дьячок, крестя украдкой рот щербатый,
сморкался громко в полу пиджака.

И это те, кому он был радетель,
кому помочь так страждала душа?!
Не зря ли ради сирых козлищ этих
он сердце вынимал и голос возвышал?

Не ждал Толстой такие вот подарки.
Завел его в болотину какой-то леший.
К тому же самокрутки и цигарки
дымили так, что хоть секиру вешай.

Неужто это тайна для народа,
что церковь - опиум, а никотин есть яд?
- Мне душно, Душан, не хватает кислорода!
Зачем они так курят и смердят?

- Скорее воздуха! Тут задохнуться впору.
Прикажете на лавке помирать?
- Лев Николаевич, но станция не скоро.
- Тогда пойду за дверь, где буфера.

***
Он стоял на вагонной площадке
с очумелой от дум головой.
Ветер встречный свистел беспощадно,
приближая пожар мировой.

Пробирал от макушки до копчика,
злее вея верста за верстой.
«Неужели на этом все кончено?» -
думал Лев Николаич Толстой.

Ни селений, ни ржания конского.
Что он слышал, замерзший старик?
Стон предсмертный Андрея Болконского
или Анны Карениной крик?

По листам сочиненных романов
поезд мчал его дальше на юг.
И не знал в Петербурге Романов,
что толстовству приходит каюк.

Что взамен будут зло и насилие,
и Распутин в Неве подо льдом,
и забывшая бога Россия,
и тот страшный Ипатьевский дом.

Ветер, ветер полей среднерусских!
Сколько песен ты в лица бросал.
Захлебнулась в суровой той музыке
черноземная полоса.

И быть может, как раз под Тулой,
на Яснейшей Поляне той
посильней, чем повсюду дуло,
чтоб от правды простыл Толстой.

Многих мысль его поманила
тем, что можно верить в неверие.
Но подкрадывалась пневмония
и к нему, и к российской империи…

Так доехали до Козельска.
Вот же имечко дали какое!
Городское место, не сельское,
но тут рядом обитель покоя.

(Продолжение следует)