про снег, школу и Леонида Ильича

В начале ноября 1982 года стояла обычная для этого времени промозгло-слякотная погода.  За окном панельной  двенадцатиэтажной новостройки  сыпал снег вперемешку с дождем , с трудом скрывая грязно-серые проплешины, разросшиеся тут и там во время вчерашнего «около нуля по Цельсию». Временами усиливающийся,покрывал снежной кашей подмерзающей у поверхности земли крашенные серебрянкой крыши металлических гаражей, облепляла трамвайные пути и контактные провода. Трамваи глухо стучали колесными парами на стыках и периодически посылали в свинцовое небо снопы ослепительно-белых искр.   (Трамвай заземляется через колеса, а напряжение он получает через находящиеся наверху провода. Во время разгона происходит наибольшее энергопотребление  - 550 вольт – не шутка. Большой ток и плохой электрический контакт с проводами означает очень высокий уровень теплоотдачи. В результате – бесплатный фейерверк.)
  В какой-то момент снег повалил так, что видимость сократилась до нескольких метров. 
Из окна одиннадцатого этажа , в ясный солнечный день,  открывался простор на целых десять километров вокруг – видно было домики дальних поселков, пестрые четырехугольники  колхозных полей, темные пятна хвойных лесочков и светлые пятна лесочков лиственных. Из нашего окна был виден самый мощный в Европе, а может и в мире радиоцентр. Построенный в 1942 году, именно он передавал на всю страну и на тысячи километров вокруг фронтовые сводки голосом Левитана, за голову которого фюрер назначил награду в сто тысяч рейхсмарок! Я часто по вечерам вглядывался в россыпь сигнальных огней на макушках здоровенных радиомачт, раскиданных на десятках гектар радиоцентра. Зрелище было величественное и завораживающее. Так вот, в тот день , а точнее раннее темное ноябрьское утро,  снег повалил с такой силой, что не стало видно ни трамваев, ни  сигнальных огней радиомачт, ни даже телефонной будки внизу около парикмахерской. 
Шел 52-ой день моей школьной жизни в статусе первоклассника. Я доедал мамин бутерброд с бабушкиным клубничным вареньем, допивал, обжигаясь, чай из стакана, в серебристом подстаканнике «как в поезде» - батя где-то достал, когда по радиоприемнику проводного вещания «Зенит- 301» с одной-единственной пластиковой кругляшом крутилкой, который в то время был в каждой квартире и входил, вероятно, в «комплект» каждой новой квартиры, диктор загробным голосом озвучил новость:
«ОТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА,
ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР,
СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР.
Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубокой скорбью извещают партию, весь советский народ, что 10 ноября 1982 года в 8 часов 30 минут утра скоропостижно скончался Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич БРЕЖНЕВ.
Имя Леонида Ильича Брежнева - верного продолжателя великого ленинского дела, пламенного борца за мир и коммунизм, - будет всегда жить в сердцах советских людей и всего прогрессивного человечества. "
 Много позже, я  слышал рассказы старших о состоянии вакуума в душах и сердцах советских граждан после смерти И.В. Сталина. Люди были в шоке, в прострации, многие считали что жизнь, в общегосударственном понимании этого слова, закончилась, дальше ждет только хаос, неизвестности, луч света коммунизма  в тоннеле социализма погаснет навсегда. Нечто похожее ощущение попыталось шевельнуться в моей семилетней башке. Все-таки всю мою жизнь, по крайней мере , что я себя помнил, этот человек руководил страной и другого , мне казалось, быть просто не могло. Однако, по причине малолетства и малолетнего же легкомыслия, тяжкая мысль, успев зародиться, быстро улетучилась с окриком мамы, что «еще пять минут протянешь и тебя в класс не пустят».
В школьном холле на первом этаже организовали траурный почетный пост – в центре композиции красовалась фотография дорогого Леонида Ильича с траурной лентой в уголке, у подножия лежали какие-то цветочки, а по бокам торжественную вахту несли пионеры из старшеклассников в алых галстуках и красных повязках поверх школьной формы с предостерегающей надписью «Дежурный». Вид был потрясающий, абсолютно соответствующий печальному событию.   
Вторая перемена длилась 15 минут. Я уже не помню зачем, но сосед по парте, Колька, чем-то уж слишком мне досадил и возникла крайняя необходимость его схватить. Колька всеми силами старался этого избежать. Избегал он весь коридор второго этажа, весь лестничный пролет, ведущий со второго на первый этаж, половину первого этажа. Неизвестно - у него это получалось бы и дальше,  или я бы его все-таки догнал бы и проучил, но мы были схвачены. Строгим пионерским патрулем с красными повязками на рукаве и предостерегающей надписью «Дежурный». Я еще не успел отдышаться, как оказался засыпан вопросами:
- почему бегаете в день траура?!
- как фамилия!?
- из какого класса!?
-вы что,  хотите что бы родителей завтра вызвали к директору?!
 Конечно, я совершенно не хотел вызова родителей к директору, строгого взгляда отца, укоризненных вздохов мамы… Оставшиеся два урока подо мной горел стул и дымилась парта. Я сидел ниже травы тише воды, в постоянном ожидании того , как в дверь класса войдет директор, или завуч, или пионер с красной повязкой «Дежурный» и…. Собственно, на то, что будет после того , как они зайдут в класс моей фантазии не хватало. Моему ужасу достаточно было их простого появления.
История закончилась хорошо. В класс посторонний никто так и не заглянул, я по стеночке-по стеночке слинял бегом из школы домой. На завтра об этом случае тоже никто не вспомнил. Леонида Ильича похоронили.
В тот день я получил хороший урок. Бегать надо так, что бы ни одна дежурная сволочь тебя не поймала.