Калека

БТР, и пехота при нём;
И  кишлак показался им мирным...
Но  рвануло под днищем огнём,
И померкло все в зареве дымном.
 
        В  МедСанБат одного  довезли:
        Без  сознанья, истекшего  кровью;
        В  вену тотчас  наркотик ввели,
        Чтобы смог парень справиться с болью.

Он  на  белой кровати в сознанье пришёл,
В  состоянии сладостно-томном...
Но, увидев себя чуть с ума  не сошёл,
Потрясеньем сражённый огромным.

       Нету ног, и рука лишь одна;
       Вмиг поняв, что он полный калека,
       Чашу горя он выпил до дна,-
       В  ней беды – до  скончания века.

Закричал он тогда,
Заметался, завыл;
Душу сжала беда,
Все  слова он забыл.
 
       Крик  звериный и стон
       Разрывали сердца;
       Обессиливши, он
       Повторял без конца:

"Слышь, сестричка, родная!
Дозу больше – и смерть!"
А  она молодая, -
Как без слёз ей  смотреть?

        И  сама разрыдалась,
        Утешая бойца;
        Слез  своих не  стеснялась,
        Не  стирала с лица.

Только что ж  утешать?-
Жизнь разбита  навек.
А  на койке лежать –
Разве ж ты  человек?!

Зима 1989 … 1990 гг.