Песнь аэда

Звезды бессчетные, путь  в океане чертили.
Лодки крылатые, смелых несли к берегам.
Жены счастливые, ласки супругам дарили.
Жрицы молились таинственным, грозным богам.

Спали младенцы, укрытые льном и овчиной.
Кто в колыбели резной, кто в подстилке лесной.
Сладких часов и забвения краткой причиной,
Мир взят в полон и Гекате подвластен одной.

Тьма за стенами и в комнатах, лишь в тронном зале,
Где отзвучали хмельные хвалы небесам,
Бронза сверкала, треножники ярко пылали,
Тени скользили немые по зыбким стенам.

После вином и весельем пьянящего пира,
Чтоб усмирить разгулявшихся шумных гостей,
Чтоб завладела умами и душами лира,
Песню аэда послушать решил Одиссей.

Страннику подали стул мягкой шкурой покрытый.
Мудрый сказитель как парус наладил струну.
Дом притаившийся, звуком чудесным омытый,
Словно корабль отправился в сказок страну.

Песни лились о мифических древних героях.
Землях волшебных, Елены спартанской красе.
Спорах богов, страсти яростной, славе и войнах.
О неизбежной для смертных коварной судьбе.

Гости терялись меж сказкой и сказочной былью.
Вел за собой Одиссея провидец аэд,
Между идеей бессмертной и космоса пылью.
Где нереальное есть, а реального нет.

Лишь когда травы на пастбищах утром намокли,
Тихо прокравшись, прельстил забытьем всех Морфей.
Эхо грядущего, песни аэда умолкли.
Ложе супруги почтил мудрый царь Одиссей.

Миром и счастьем во сне Пенелопа дышала.
Рядом с одним из любимцев блаженных богов.
Юная Эос Итаку зарей пробуждала.
Царь Одиссей ждал на ложе забвенья и снов.

Думал о славе великой и далях манящих.
Об испытаньях минувших, мифических лет.
Думал о стрелах судьбы смертных метко разящих.
Славил богов, что его сохраняли от бед.

Думал как счастлив с любимой, в любимой Итаке.
Верил свой век проживет от несчастий храним.
В крае довольства, где радостны даже собаки.
Все кто послушен ему и почтителен с ним.

Муж нареченный молвою людской хитроумным,
В мыслях приятных неспешно ко сну отходил.
А от недуга любовного ставший безумным,
Юный Парис Леды дочь на беду увозил.

Спал хитроумнейший, пиром ночным утомленный.
Гелиос жаркий, людей в день забот погружал.
Странник забытый, в дорогу как в деву влюбленный,
В даль уходил, только ветер его провожал.

Нет, не спасла никого песнь провидца аэда.
Жизни и судьбы как прежде вершат небеса.
Лишь утешение в тяготах бренного света,
Музыка сказки и сладостные голоса.

Я бы утешился песней в эфире плывущей.
Смог отдохнуть в забытьи от назойливых бед.
Но смолк давно голос времени мудрый, влекущий.
Много поэтов, аэдов божественных нет.