5. Коломенские сонеты Алексея Фомина

КОЛОМНА

                Роману Гацко

Коломна. Кремль. Восточная стена
ещё в наростах домиков-ракушек
и несколько, вздыхающих старушек,
проходят мимо тёмного окна.

Со службы?.. Нет?.. Из Царствия теней
ноябрьских, но давно прошедших дней...

Покажется, – остановилось время.
И что оно такое? Небо, хлеб,
избитая во всех столетьях тема:
проклятий, ожидания, хвалеб...

Рябины куст, гроздь красных ягод, звон
колоколов доносится, откуда?
Когда я сплю, измученный простудой
И вижу жизнь, сквозь неизбывный сон.


***

Среди людей, похожих на деревья,
Бреду к беседке долгого дождя,
Переводя туманы и маревья
На языки утраченного дня.

Возможно этот вечер повторится
в другом, но это тайна вещей птицы

со сломанным, распластанным крылом
по берегу реки, дороги, ветра
качаются, дрожат кривые ветви,
указывая на небесный дом,

на тучу, на готовность сыпать снег,
на след чумной ноябрьской едкой хлоркой
и на окно, со сломанною створкой,
зовущей солнце скрипом на ночлег.


***

Темнеет. Зажигают фонари.
Своё не скрыть в ноябрьских серых рюшах
По максимуму детское внутри
По минимуму взрослое снаружи

Не первый снег, не солнца тонкий луч
Стада не разгоняют низких туч…

Гниёт листва, лишь луковое горе
Веснушчато и радуется дню,
И призывает дальнюю родню
С ним поиграть в осенний этот город.

Стоят неразведенные мосты,
Гудят дороги мертвых перекрёстков
И этот гул от поздней маяковской
Ведет туда, где ранние кресты.


***

там где живешь не стоит умирать,
поэтому стихи рисуют город,
где абсолютен свет, а выпить повод,
всего лишь осень, дождь, безлюдный сад.

пусть зрение растрачено бездумно
на темноту, зачем казаться умным,

когда вся эта жизнь не по уму
и "Летний" по названию не точен
зачем сшивать себе из многоточий
дорожную, голодную суму,

крошить слова не воробьиным сходкам
не сизарям, предавшим синеву,
не отраженьям брошенным в Неву,
а выползшим на берег ржавым лодкам…


***

за окнами всё так же плачет дождь.
переболеть бы им, страшась молчанья.
к какому гостю тот упавший нож,
которым я порезался случайно?..

приметы это кухня, стулья, стол,
на скатерти, просыпанная соль,

заложенная перышком страница
не книги ли песка. не мир жесток.
шагреневая кожа с лоскуток
заветного желания пылится,

как и открытка с надписью: не жди
меня пока не возвратятся птицы
к суглинкам немоты из-за границы
где так легки поющие дожди


***

…и небо потемнело, встреча скоро,
но с кем? Что за дары в его руках?
Как звали вора? Гестас? Димас?...
Ворон
уже не отражается в глазах

их нет, но есть их стон, их боль, их страх.
шаг в ночь, лишь вздох, и мир был свет, стал – прах

так начинался дождь и капли слов
по слогу наполняли чашу-город
и из подвалов поднимался шорох
к воркующей прохладе чердаков

так проявлялось в пыльной мгле "прости"
за то, что усомнившись не поверил,
что где-то там вверху открыты двери,
лишь шаг
и боль прошла
и ветер стих.


***

прижаться к неживому: камню, стенам
услышать то, о чём не скажет дождь
как можно вылезать из мёртвых кож
ноябрьской немоты ростком ячменным

пока ещё не встал на финском лед
и прибалтийским видится исход

по белому в покой гипербореи
по звёздам, что усыпали траву
и чувствуется прошлое острее
как только лбом упрёшься в синеву

как только сердце защемит, заноет
пастуший ветер в тонких рёбрах рам
и истина как небо прописное
из чёрных строк воздвигнет светлый храм.


***

Когда приходишь с улицы, то пахнешь
дождём и ощущаешь в глубине
своих тревог распаханные пашни,
молящиеся небу о зерне...

(... когда ж наступит новая зима
на серую ноябрьскую эмаль?...)

и хрустнет скорлупа замерзшёй лужи
прочертит первый снег след воробья
желаньем необъятное объять
и свет что был внутри блеснет снаружи?...

кипящий чайник на плите – сердит
забыт, не понят, никому не нужен,
как старомодно всё и неуклюже
всё, – возвращенье к пеплу из орды.