Имя на поэтической поверке. Эммануил Казакевич

   Повествование о начале трудовой деятельности на Дальнем Востоке, о творчестве, о боевых заслугах в действующей армии в годы Великой Отечественной войны, известного писателя и поэта, активного общественного и литературного деятеля, публициста и литературного критика, переводчика, киносценариста Эммануила Казакевича – дело непростое.

За недолгую жизнь, всего 49 лет, Эммануил Генрихович, успел оставить свой глубокий след в отечественной литературе, за который имел две Сталинские премии, в 1948 и 1950 году (с 1966 года премия именуется Государственной).

   Родился  Эммануил Генрихович Казакевич 24 февраля 1913 года, на Украине, в городе Кременчуге, Полтавской области в семье учителя, ставшего еврейским публицистом Генриха Казакевича и его жены (и двоюродной сестры) педагога Евгении Борисовны  (урождённой Казакевич).

В детстве жил с родителями и старшей сестрой Галей в Хотимске, Екатеринославле. Затем в Новозыбкове (Брянская область), Гомеле, Москве, Киеве. С 1924 года, жили в Харькове, тогдашней столицы Украины.

  В их доме постоянно бывали известные деятели еврейской культуры – поэты, прозаики, артисты: П. Маркиш, Л. Квитко, С.Михоэлс.
Для будущего выдающегося писателя, Эммануила, отец был другом, наставником, первым критиком.

В 1930 году Эммануил Казакевич окончил Харьковский машиностроительный техникум.

В 1931 году, Эммануил Казакевич, увлечённый лозунгами тех лет, уехал на Дальний Восток, в Биробиджан, строить замечательное «царство» еврейское, где евреи, наконец,  смогут жить свободно и счастливо на берегах рек: Биры и Биджана.

Трудно было осваивать ещё не обжитые девственные края.

Впоследствии Эммануил Казакевич вспоминал:

«Разыгралась великое и тяжёлое сражение с вековой российской отсталостью в годы первой пятилетки. Я бросился в это сражение со всем пылом 18-летнего энтузиаста, сына большевика… Дальний Восток стал моей второй Родиной».

 Вслед за сыном сюда приехали родители.

Всего семь лет с 1931 по 1938 год прожил Эммануил Генрихович здесь, но успел сделать немало для города.

Восемнадцатилетним юношей был избран председателем Валдгеймского колхоза.

  Молодой председатель колхоза был не менее популярен, чем его отец Генрих Львович Казакевич – главный редактор городских газет «Биробиджанер штерн» и «Биробиджанская звезда», где его сын Эммануил, с 1932 года, стал публиковать свои первые стихи на идиш.
Эммануил Генрихович, как поэт, витавший в облаках, опустился на таёжную заболоченную землю, окунулся в заботы о хлебе насущном, об устройстве жизни для переселенцев в далёком незнакомом краю, который отныне должен был стать их родным домом.
 Романтическое стихотворение, о станции Тихонькая, ставшее, городом Биробиджаном, сочинил Эммануил Казакевич:

   «Песенка о станции Тихонькая».

Где на сопках синих
Солнышка с излишком,
Станция стояла-
маленькая слишком.
Тихонькая станция,
робкий огонёчек
Но однажды маятный
выдался денёчек:
Зашумела станция,
поезда встречая
из Орла и Жмеринки,
Умани и Гая.
Все переселенцы
местностью довольны –
сопками крутыми
и простором вольным,
сочными лугами,
где лишь ветер бродит…
- Значит, остаёмся?
- Таки да, выходим!
- Эй, товарищ Мойше,
Вымолвите слово:
Кто там возле станции –
тигр или корова?
- Что же, тигр – неплохо,
Но корова лучше…
Тихонькая станция –
в будущее ключик.
Те, кто в эшелонах
шумных приезжают,
город свой построить
над Бирой мечтают, -
солнечный, как песня,
юный и прекрасный,
как улыбка светлый,
как удача, ясный!

1931 год. Перевод Л.Школьника.

Это конечно была честь для молодого юноши, что в его деловые качества люди поверили и доверили, такую ответственную должность как председателя колхоза.

Для того чтобы человек несведущий в сельском хозяйстве, возглавил колхоз, тут же с треском не провалиться, Эммануилу Казакевичу нужно было в кратчайшие сроки овладеть комплексом знаний, вдобавок научиться руководить коллективом – отнюдь не лёгким, состоящим из бывших лавочников, кустарей-одиночек.

С самого раннего утра новоиспеченный председатель был в бригаде и звеньях.

  Уставших людей от трудностей не налаженного быта и условий незнакомого труда подбадривал шуткой, остроумным словом.

Вечер проводил в правлении колхоза, а потом. До поздней ночи, при свете керосиновой лампы проходил «сельхозакадемию» на дому. Для этой цели приобрёл библиотечку сельскохозяйственной литературы.

И вскоре Эммануил Казакевич, с гордостью говорил, что его колхоз на третьем месте по сенокосу и на втором – по надоям молока.

В конце 1932 года Эммануил Казакевич получил задание от облисполкома стать начальником строительства биробиджанского Дома Культуры.

  Вскоре здание, в которое Эммануил Генрихович заложил первый камень и возведению которого отдал много сил и молодого энтузиазма, было передано Биробиджанскому еврейскому государственному театру, а 20-летний начальник строительства стал директором этого театра.

Облечённый полномочиями директора театра он отправился курьерским поездом в Москву с неотложной задачей: найти артистов, создать труппу, обеспечить её добротным репертуаром, подготовить первый спектакль и привести театр в Биробиджан.

 В Москве Эммануил Генрихович подружился с Соломоном Михоэлсом.

Молодой директор будущего театра и всемирно известный народный артист, художественный руководитель Московского государственного еврейского театра (ГОСЕТ) нашли общий язык.

Главной темой разговоров был новый театр. Выпускной курс еврейской театральной студии образовал ядро нового театра, при участии Соломона Михоэлса шли репетиции спектакля.

 Которым должен был открыться театральный сезон в Биробиджане. Первый спектакль состоялся 9- мая 1934 года.

 Для репертуара театра БирГОСЕТа, Эммануил Казакевич сочинил комедию «Милх ун хонию» («Мёд и молоко»), перевёл с немецкого пьесу Карла Гуцкова «Уриэль Акоста» и с русского «Профессора Полежаева» Л.Рахманова.

Эммануил Казакевич начал писать ещё в детские годы, но началом его поэтического пути можно считать его биробиджанские стихи.

 Стихи публиковались на страницах газеты «Биробиджанер штерн», в местном альманахе «Форпост».

 Нередко на страницах газеты можно было прочесть стихи и статьи Эммануила Казакевича – горячие вдохновенные, как  и сам их автор.

 В 1932 году Эммануил Казакевич издал первый сборник своих стихотворений на идише: «Биробиджанстрой».

Вот примечательное, романтическое, стихотворение, с этого сборника из цикла «Таёжных стихов»:

     «Лесная девушка».

…И вот костёр забушевал,
И злое пламя загудело.
Трава осенняя горела –
Шёл по тайге весенний пал,
Как бы девятый красный вал,
Как океан,
Как гневный царь,
Всё, сокрушая и калеча.
Пустив огонь огню навстречу,
Мы сами отошли на гарь.
Мы – десять молодых ребят –
На экспорт лес тайги валили.
Похлёбку на костре варили.
И каждому был чёрт не брат.
Был лучший пильщик Моня Плат.
И падали деревья ниц –
Мы все тогда дружили с риском.
Здесь были Бруки,
Шимен Римский,
Охотник добрый Мойша Минц.
Гудела молодость, как печь,
И вдохновенно пели пилы.
И каждому по двадцать было,
И каждый был широкоплеч.
Тогда спасеньем и бедой
К нам
Из-за огненного вала
Лихая лошадь прискакала
Со всадницею молодой.
Стал ярче день, а ночь темней,
Померкли яростные краски.
Мы вспомнили о женской ласке
И о заботе матерей.
Была как призрак огневой –
Девчонка эта в рыжей майке,
С растрёпанною головой.
Всё пробудилось сразу в нас –
И ночь,
И огненная буря,
И лошадь дикая,
И кудри,
И кожи ласковый атлас.
Всё прояснилось до конца
От этой русости и сини.
Не стало трусости и силы,
А разом вспыхнули сердца.
Через штыки горящих трав
Она пробилась к лесорубам
И так представилась:
«Я – Люба.
На днях рекой начнётся сплав!
Я здесь не с тем, чтоб огорошить,
Я сутки пробыла в лесу.
Я по бригадам весть несу.
Прошу вас, напоите лошадь.
Я отдохну, потом уеду».
И сразу кончился мираж.
Засуетился лагерь наш
И стал готовиться к обеду.
Соединились хлебосольно 0
Чай, сваренный на таганке,
Да рыба с мясом, на пеньке –
Пошло таёжное застолье.
И всю артель любовь скосила –
За стол садились не дыша.
Первый: «Прекрасна!»
Второй: «Хороша!»
Третий: «До чего красива!»
«Понравиться надежды нет!»
«О, до такой мне как до неба»
«Стесняюсь ей подвинуть хлеба!»
«Я завтра ей нарву букет».
А чем помощь сердечным ранам!

Стреляло из костра смольё,
И косы русые её
Сверкали золотом багряным.
Она была луны туманней,
И рядом с этой красотой
Вся жизнь казалось мне мечтой,
Несбывшимся воспоминаньем!
И мы сдавались ей на милость,
И пал пылал у нас в груди,
И всё, что было впереди,
Как волны пенилось и билось.
И в каждом закипала смелость,
Жизнь закусила удила,
И ласточка любви свила
Своё гнездо в таёжном сердце.
И песня с песнею сливалась,
И Люба милая была
Светла, как полная луна,
И как луна в ночи смеялась.
Мы лошадь Любе подвели.
Я придержал тугое стремя.
На миг остановилось время,
Чтоб брызнуть топотом вдали.
Летела гарь с таёжных трав.
И Минц,
И Мотл,
И оба Брука –
Все посмотрели друг на друга.
А завтра начинался сплав.
Рванулся конь,
Вдали пропал
С дикаркою русоволосой.
И голубые пали росы
На огненный таёжный пал.
Перевод В.Кострова.

Кроме своего поэтического творчества, Эммануил Казакевич плодотворно работал в еврейской литературе и как переводчик.

 Переводил на еврейский язык Г.Гейне с немецкого, с русского А.Пушкина, М.Лермонтова, В.Маяковского.

Переводить поэзию Маяковского, по признанию Эммануила Казакевича, было очень трудно, но он с большой любовью выполнил эту работу, стараясь хотя бы отчасти передать громовую силу поэта, свидетелем которой он оказался однажды на выступлении Маяковского в Харькове.

Эммануилу Казакевичу довелось побывать и на похоронах поэта в 1930 году в Москве.

 Молодой Эммануил Генрихович выступил в Биробиджане инициатором создания «звукового кино» - нынешнего кинотеатра «Родина» и несколько лет работал в местном радиокомитете.

Вслед за ощущением радости жизни, которые ему приносило творчество, Эммануилу Казакевичу довелось пережить здесь и невосполнимую утрату.

 23 декабря 1935 года умер его отец Генрих Львович, в 52 года, а через полтора месяца, после тяжёлой болезни ушла из жизни мать Евгения Борисовна, в 47 лет.

  После смерти отца облисполком принял решение, одну из улиц города переименовать в улицу Казакевича.

 Последние годы жизни в Биробиджане, Эммануил Генрихович трудился в редакции газеты «Биробиджанер штерн» и заведовал литературной частью БирГОСЕТа.

Здание редакции признано культурно-историческим памятником, в связи с тем, что с 1935 по 1937 год в газете работал Эммануил Генрихович Казакевич.

 2-го июля 1972 года на стене этого здания была установлена мемориальная доска с барельефом писателя.

В 1938 году, что избежать неминуемого ареста, о котором его предупредил знакомый из МГБ, Эммануил Казакевич срочно выехал в журналистскую командировку в посёлок Биракан, а оттуда поездом в Москву.

Шёл год «большого террора» и многих активных деятелей, кто поднимал сельское хозяйство и промышленность, партработников и кто писал на еврейском языке, уже арестовали и осудили на трудовые, северные лагеря.

 Он вызвал в Москву жену, Хаю Зеликовну, с детьми, у них только что родилась вторая дочь.

 Какой-то срок, чтобы не ставить под удар родных и знакомых в Москве, его семья переждала в белорусской деревне, а сам он появлялся то там, то тут, потом, через год, когда схлынул вал репрессий, Эммануил Казакевич привёз семью в Москву.

  В Москве жилось не просто. Семья бедствовала, нуждалась.

В биробиджанский период удалось многое увидеть, узнать, набраться жизненного опыта.

  Из этого периода Эммануил Генрихович вышел вполне сложившимся, зрелым человеком.

 Литературный опыт был невелик, но Эммануил Казакевич продолжал писать стихи на идиш, делал переводы.

В 1939 году вышла книга стихов Эммануила Казакевича: «Ди гройсе велт» («Большой мир») – она явилась  творческим отчётом поэта, проработавшего уже десять лет в литературе.

В 1940 году поэта приняли в Союз советских писателей, от секции еврейских писателей.

Вместе с писателем Д.Бергельсоном написал небольшую книжку: «Биробиджан».

  Жизнь, устройство переселенцев в Биробиджане, новые людские взаимоотношения, зарождающийся новый быт, вдохновенно, с искрящимся юмором, изображены в его книге – романе в стихах: «Шолом и Хава».

Роман был подписан к печати 5 мая 1941 года и увидел свет тогда, когда его автор уже был на фронте.

Великая Отечественная война застала Эммануила Казакевича в возрасте 28 лет, отцом двоих малолетних детей, женился он рано, и профессиональным поэтом, писавшим на идиш.

Дальше придётся говорить об Эммануиле Казакевиче не как о писателе.

 А как об участнике войны, как об уникальном литераторе, который занимался не своим делом а воевал.

  Знакомые запомнили Эммануила Казакевича перед войной, как очень высокого, узкоплечего, студенческого неухоженного вида молодого человека.

Чтобы представить степень непригодности Эммануила Казакевича к военной службе – он был белобилетником, у него  была сильная близорукость, на одном глазу – минус восемь, а на другом – минус десять.

Человек с таким зрением и отнюдь не богатырского здоровья, дослужился до должности начальника разведывательного отдела дивизии, а потом был помощником, в звании капитана, начальника разведывательного отдела47-ой армии, бравшей Берлин.

Это самые высокие позиции, которые занимал какой-либо литератор в течение Великой Отечественной войны.

Эммануил Казакевич в Москве, начинается война, в армию он попасть не может – он пытался когда-то поступить на службу в Красную армию по призыву, но его не взяли из-за близорукости.

 Но когда начинается набор в народное ополчение, в Москве, он в него вступает через А.Фадеева и Союз писателей и становится бойцом этой знаменитой «писательской роты».

В Краснознамённой дивизии народного ополчения Москвы оказалось писателей почти на роту. Название «писательская рота» - конечно условное.

Среди «незаметных» литераторов было два самых главных таланта, выдвинувшихся во время войны, - Александр Бек и Эммануил Казакевич. Александр Бек уже во время войны написал знаменитое: «Волоколамское шоссе», а Эммануил Казакевич, как он оказался на фронте, только воевал, ничего не писал, кроме пары строевых песен.

В бою Эммануил Казакевич оказался уже в октябре 1941 года, когда началось наступление германской армии на Москву, Вяземская катастрофа, когда дивизии народного ополчения были по большой части уничтожены или понесли колоссальные потери.

 Эммануил Казакевич был контужен во время этого наступления.

   Эммануил Казакевич попадает в запасной полк после контузии. Поскольку у него проблема с ногами, затем его отправили на курсы младших лейтенантов.

 Эммануил Казакевич служил поначалу в оперативном отделе дивизии. Потом стал начальником разведывательного отдела. Эммануил Казакевич проявил себя как человек явно способный в этом деле, он довольно скоро стал начальником разведотдела дивизии.

Чем, как разведчик и как человек военный, Эммануил Казакевич привлекал сослуживцев и внимание начальства?

В – первых, поразительное хладнокровие и способность не терять чувство юмора в любой ситуации.

Во – вторых, аналитический ум, умение из разрозненных фрагментов сложить цельную картину и составить представление о противнике.

В – третьих, безусловная и бесспорная храбрость, граничащая с лихачеством. Кроме того, он поразительным образом умел сходиться с самыми разными людьми, везде становился душой компании, умел воодушевлять рядовых солдат.

Эммануил Казакевич за время войны был награждён четырьмя орденами – два ордена Красной звезды и два ордена Отечественной войны II степени, и четырьмя медалями, в том числе и такой важной персональной медалью, как медаль «За отвагу».

Некоторые эпизоды из деятельности Эммануила Казакевича как разведчика.

На участке дивизии, где Эммануил Казакевич служил, никак не удавалось захватить «языка». Хотя соседи «языка» только что захватили, он дал показания, но важно было получить сведения о том, что было непосредственно на участке, за который отвечала дивизия Эммануила Казакевича.

Поскольку этого «языка» захватили и вытащили из траншеи ночью, то немцы, предположил Эммануил Генрихович, ночью теперь бодрствуют, а под утро они уже должны расслабиться и отдыхать. Нужно  пойти в поиск при свете дня. Что и было сделано.

Он этот поиск возглавил, и они утром захватили « языка». За что Эммануил Казакевич и был награждён медалью «За отвагу».

  Или такой момент вспоминал начальник разведывательного отдела армии.

  Нужно было переправиться через одну неприятную речку и захватить «языка» - высокий берег контролировали немцы, они это дело простреливали.

 Эммануил Казакевич предложил сначала, как показалось начальнику Михаилу Малкину, довольно банальную вещь – под прикрытием дерева, которое сплавляется по реке, переправиться.

 Но в чём была задумка Казакевича?

Эти деревья сплавлять постоянно. По первому дереву немцы откроют огонь, по второму – тоже, на третье они уже не обращают внимание. И вот за этим третьим деревом переплыли разведчики.

 Этот случай был уже в Германии. Эммануил Казакевич уже служил в разведотделе 47-ой армии, его начальник застал его за тем, что он стоит у стереотрубы и упорно за чем-то наблюдает. Что такое?

На нейтральной полосе был дом, никого там нет, он полуразрушенный. Но Казакевич заметил, что там какое-то движение, немецкие солдаты туда всё время ползают.

И Казакевич отправил туда разведчиков, которые обнаружили, что в этом доме находится продовольственный склад – с ликёры, шоколад. Там устроили засаду, одного такого любителя сладкого утащили и получили от него ценные сведения.

  Допрос проводил лично Эммануил Казакевич, который очень неплохо владел немецким языком. Немецкий был главным иностранным языком до войны в Советском Союзе. Эммануил Казакевич вообще увлекался немецкой литературой, он переводил много Генриха Гейне.

Любопытно, что его начальник всё время ругал, что он таскает за собой какой-то сундук.

  Не секрет, что наши люди, когда получили официальное разрешение, много чего прибрали к рукам в Германии, массу трофеев. И было впечатление, что Казакевич трофеи в этом сундучке возит.

 А когда в Москве начальник посетил Казакевича, когда он ещё не был автором повести: «Звезда» (1946год), он обратил внимание на нищую обстановку комнаты, где они жили с семьёй.

Эммануил Казакевич, по-прежнему, донашивал военное обмундирование. И жена, ХаяЗеликовна, открыла этому начальнику сундучок. В нём были книги немецкие и ноты.

Главное достижение наших разведчиков, к концу войны, история, как обнаружили немецкую дивизию СС «Викинг» в районе Ковеля, где Красная армия готовила наступление (эта операция должна была открывать дорогу на Польшу).

Группе, которую Эммануил Казакевич отправил в тыл противника, удалось установить, что здесь подведены свежие немецкие части, что немцы готовят контрудар, и можно было строить определённые планы в этом направлении.

В повести: «Звезда» именно этот эпизод положен в основу, но по повести группа погибла, успев передать сведения по радио, а в реальной жизни,  группа во главе с Николаем Ткаченко благополучно вернулась обратно.
Во фронтовой обстановке такие группы чаще всего погибали. Что ещё отличало Эммануила Казакевича, что отмечают его товарищи по оружию?

Это трезвая оценка и того. Что происходило по ту сторону фронта, и трезвая оценка того, что сообщали разведчики о состоянии противника.
 
Как-то, уже капитан Казакевич докладывал об обстановке на участке его дивизии, это касалось ситуации под Ковелем.

Он рассказал, кто противостоит армии на данном участке и, закончив официальную часть, сказал: «Ну, вообще-то это фактическая сторона дела.

Что же касается юридической, то перед фронтом дивизии противника вроде бы нет, по той простой причине, что, если судить о потерях его по всем нашим донесениям за последние недели, то каждый противостоящий нам немец убит дважды, а некоторым особенно не повезло, и их вывели из строя трижды».

Потом майор Казакевич добавил» «Не исключено, что к общей сумме потерь по ошибке могли приписать немцев, погибших в боях с русскими войсками в 1914 или 1915 году».

  Он вполне понимал, что на войне, по известному выражению Бисмарка, «врут в такой же степени, как во время выборов и на рыбалке».

Или, как пример, ещё одно донесение: «Сегодня ночью в районе высоты 213/3 наши ребята, якобы, захватили пленного, которого якобы, допросили и, выяснили, что он, по меньшей мере. Из личной охраны фюрера».

То есть Эммануил Генрихович. С одной стороны своим людям верил, с другой понимал, что многие сообщения разведчиков надо делить на два. А то и на двадцать. И вот это умение вычислить истину отличало Эммануила Казакевича от многих руководителей разведки.

В 1944-ом году Эммануил Казакевич вступил в ВКП(б).

Надо сказать, что капитан Казакевич был человеком отчаянной храбрости, иногда безрассудный, он был дважды ранен, один раз он был ранен тяжело.

22 -го июля 1944 года, во главе конной группы разведчиков, совершил рейд в тыл противника, они захватили мост через реку Володарка на пути отхода немцев и удерживали мост, вступив в бой с существенно превосходящими силами противника.

 Двое разведчиков были убиты, трое ранены, в том числе и Эммануил Казакевич, который получил осколочное ранение в правое бедро и был эвакуирован в тыловой госпиталь.

Один разведчик, знакомый с Казакевичем, вспоминал такой случай на фронте:

«Апрель 1944 года. Немцы обнаружили наблюдательный пункт полка, обрушили шквал огня. «Юнкерсы» бомбят, все ходы сообщения разрушены,  и это всё он видит с наблюдательного пункта дивизии.

  В момент небольшого затишья появляется Казакевич, причём идёт не по ходам сообщения, которые были завалены, а прямо по открытой местности. «Высокий, с высокоподнятой головой, в очках, он шёл, не пригибаясь от выстрелов.

Командир полка сказал офицеру Василию Бахтеярову: «Это твой начальник Казакевич идёт нас воодушевлять». Казакевич, зайдя в полуразрушенный блиндаж. Обратился шутливо к его обитателям:

«Живы, смертники?» - и всем крепко пожал руку».

  На слова, что так нельзя, в открытую ходить, Казакевич ответил: «Война ещё не кончилась. Если гнуться после каждого выстрела, то к концу войны можно превратиться в обезьяну». Оказавшись в госпитале с тяжёлым ранением, Эммануил Казакевич  писал жене Хае Зеликовне:

«За три года и один месяц я совершил не менее пяти подлинных подвигов, в самые трудные минуты был весел, бодр и подбадривал других, не боялся противника, не лебезил перед начальством, не старался искать укрытие от невзгод, а шёл им навстречу.

Любил подчинённых, и был любим ими. Остался верен воспоминаниям о тебе и двух детских жизнях, нашей плоти.

Сохранял юмор, веру и любовь к жизни во всех случаях.

  Был пять раз представлен к награждению орденами (получил пока только один орден), из рядового стал капитаном, из простого бойца – начальником разведки дивизии. Будучи почти слепым, был прекрасным солдатом и хорошим разведчиком.

 Не использовал своей профессии писателя и плохое зрение для устройства своей жизни подальше от пуль. Имел одну контузию и два ранения».
Немножко есть похвальба, но, с другой стороны, всё это святая истина, так оно и было.

Казакевич был известен своим остроумием.

После войны Казакевич остался на некоторое время в Германии, служил комендантом г.Галле, в советской военной администрации.

 Один из его романов «Дом на площади» - это как раз о его службе в военной администрации. Он не собирался быть профессиональным военным. Рапорт об увольнении в 1946 году, начальнику штаба армии майор Казакевич подал в стихах:

«В виду того, что я слеп как сова,
И на раненых ногах хожу как гусь,
И гожусь для войны едва-едва,
А для мирного времени совсем не гожусь.
К тому же, сознаюсь откровенно и впрямую,
Что в военном деле не смыслю ничего,
Прошу отпустить меня домой,
Немедленно с получением сего».

   По состоянию здоровья Эммануила Казакевича уволили. И он приехал домой, в Москву, на машине «Опель Кадете».

 Придётся пояснить, что советским офицерам и генералам было позволено приобретать, за не очень большие деньги, личные машины в Германии.
Каждому рангу была положена определённого уровня модель.

Он даже в Москве одно время пытался подрабатывать извозом, но у него это не очень хорошо получилось.

Казакевич продал машину, и на эти деньги, не очень большие, они существовали, пока он пытался написать какую-то вещь, за которую можно было бы получить гонорар и, вообще, как-то войти в литературу на русском языке.

Жили они вчетвером в ужасных условиях. Это было комната 18 метров на втором этаже барака бывшего общежития строителей 30-х годов, с удобствами на улице, с шаткой лестницей. Ведущей на второй этаж, с какой-то ветошью на входе.

 Первая повесть «Звезда» вышла у Эммануила Казакевича в первом номере журнала «Знамя за 1947 год и имел колоссальный успех.

За повесть «Звезда» Эммануил Казакевич получил Сталинскую премию II степени в размере 100 тысяч рублей, в 1948 году.

К счастью появились средства, чтобы можно было тратить время на писательский труд, и не думать о хлебе насущном.

Эммануил Казакевич сразу занял место одного из ведущих писателей страны.

Во Франции повесть «Звезда» назвали « самым правдивым произведением о войне».

Повесть «Звезда» с 1947 по 1989 года, отдельными изданиями выпустили 51 раз, в Советском Союзе.

  Ещё одну Сталинскую премию II степени в размере 100 тысяч рублей, получил в 1950 году Эммануил Казакевич, за роман «Весна на Одере».

Заслуженный писатель стал обитать с семьёй в престижном «лауреатском» доме по Лаврушинскому переулку.

В 1948 году была опубликована повесть «Двое в степи», а в 1953 –ем «Сердце друга».

Роман о последних днях войны «Дом на площади», в 1956.

Повесть о Ленине «Синяя тетрадь» увидела свет в 1961 году, первоначально называлась: «Ленин в Разливе».

Кроме того, Эммануил Казакевич писал и рассказы: «При свете дня», «Приезд отца в гости к сыну». «Враги», путевые заметки: «Венгерские встречи». Остался незаконченным роман «Новая земля».

Последние годы жизни Эммануил Казакевич работал редактором сборников: «Литературная Москва».

Невозможно обойти вниманием творчество Эммануила Генриховича Казакевича, и не только потому, что он писатель, но это тот писатель, который из еврейского поэта превратился в русского прозаика, и это произошло благодаря войне, прежде всего.

 Это единственный писатель, который на войне не писал, а воевал, и, не имея никакого военного образования, подготовки, кроме курсов на младшего лейтенанта, сделал феноменальную карьеру.
Это случай уникальный.

       Награды и премии.

- два ордена Отечественной войны II степени (08.08.1944 года за вклад во взятие гор. Ковель; 25.05. 1945 года).

- два ордена Красной Звезды (02.02.1944 год – за храбрость при взятии  дер. Боброво;09.02.1945год).

 (Был представлен к ордену Отечественной войны I степени).

- медаль «За отвагу».

- медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».

- медаль «За взятие Берлина».

- медаль «За освобождение Варшавы».

- орденом «Красной Звезды» и медалью «За отвагу» - был, по положению, награждён за личное участие в боевых действиях.

- Сталинская премия второй степени (1948) – за повесть «Звезда».

- Сталинская премия второй степени (1950) – за роман «Весна на Одере».

   Экранизация произведений Эммануила Казакевича.

- 1949 год. «Звезда» реж. Александр Иванов.
- 1962 год.  «Двое в степи» реж.Анатолий Эфрос.
- 1964 год.  «Синяя тетрадь» реж. Лев Кулиджанов.
- 1966 год.  «Сердце друга» реж. Юрий Григорьев.
- 1967 год «Весна на Одере» реж. Леон Сааков.
- 1972 год.  «Нежданный гость» реж. Владимир Монахов.
- 2002 год.  «Звезда» реж. Николай Лебедев.
- 2015 год.  «Дорога на Берлин» реж. Реж. Сергей Попов, автор идеи и генеральный продюсер Карен Шахназаров.

Эммануил Генрихович серьёзно заболел раком, и до последних дней, несмотря на этот ужас медленного умирания, он не терял чувство юмора и самоиронии.

 Вот одно из его эпиграмм, которую он пишет за несколько недель до смерти:

«Шёпот в Ваганьково и в Новодевичьем:

Ну что же медлят там с Казакевичем?».

 Когда его друг Даниил Данин навестил его в больнице, он лежал под маской с закисью азота, которая позволяла снимать боль, Казакевич сострил:
«Видишь, я четвёртый космонавт».

Скончался замечательный писатель и герой войны, 22 сентября 1962 года, в возрасте 49 лет. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Жена, Хая Зеликовна Казакевич (1913, Кременчуг – 2001, Израиль), составитель сборника: «Воспоминание о Казакевиче», намного пережила мужа.

Долгое время, после войны, произведения Эммануила Казакевича входили в обязательную школьную программу, затем перешли в разряд внеклассного чтения, а позже и вовсе выпали из программы.

  Из поэтического наследия Эммануила Казакевича.

       «Большой мир».

Счастливый мир, что я ношу в себе,
и мир вокруг меня – они едины,
две равные большие половины,
составившие целое в судьбе.

Вся уместилась Родина во мне.
И если мир расколот будет снова,
я жизнь свою готов отдать стране,
как и она спасти меня готова.

Мне чувство страха вовсе незнакомо,
И счастье не отхлынет от лица:
в любой избе мне нравится, как дома,
и взгляд любой
понятен до конца.

1932 год. Перевод Л.Школьника.

  «Земля, на которой я счастлив».

Я, коня не седлая,
Взлетел на него.
И шарахнулись в стороны
Синие тени.
Я намётом лечу
Среди сказочных гор
По обильному августу
В рыжем цветеньи.
От Биры до Хингана,
Коня горяча,
Мимо пасек,
Пропахших медвяным настоем,
Сквозь смолистые запахи
Кедрача
Я лечу. И я вижу –
Земля моя строит.
Мне навстречу
Выходят мои земляки.
Я приветствую их,
Поздравляя с успехом…
 -го – го!
Возвращается из-за реки
Их ответ многократным
 Раскатистым эхом.
И девчата с полей
Мне помашут вослед.
Тракторист улыбнётся
Приветливо, щедро.
Я люблю свою землю!
Мне мил белый свет!
В зимовье нахожу
Я смолистые щепки.
Сухари. И хрустящую
Соль в туеске.
И заботу о том,
Кто придёт сюда следом.
В моём сердце
Нет места старухе-тоске,
Залита она ярким
Улыбчивым светом.
Я намётом промчусь
По родимой земле,
Да, она для меня!
И, как тысячи радуг,
Расцветает в душе,
Расцветает во мне
Неизбывная, полная
Свежести, радость!
Становлюсь я похожим
На эти края.
Не прохожий,
А общего дела участник.
Полюбила меня,
Присушила меня
та земля,
На которой я счастлив!
1931 год. Перевод В. Соломатова.