1. 2 Ночь

Песня "Колыбельная (Ночь пришла в твой город...)"
_________________________________________________


Сделай мне массаж, не щадя ни кожи,
ни костей, ни мыслей, ни минут, ни слов.
Сделай милым день так, как только можешь,
ласковая полночь, первое число.

Сделай мне "plaisir" — обхвати губами,
красным поиграйся русским языком!
Сделай тот эффект, будто ты — раба мне,
будто мы — герои *что-то* точка com.

Сделай мне борщей, и плевать пока, что
ты не дама сердца, а всего лишь ночь;
я её дождусь и увижу в каждом
взгляде просьбу сделать сына или дочь.

***

Звёзды
излучают свет,
как будто бы нам говоря "привет"
в момент, когда уже поздно —
нас больше нет.

Память
орбиты моей головы
следов за собой не оставит, увы,
и брошенный камень
в космоса высь

тает.
Пылегазовый хвост —
единственный видимый к прошлому мост —
за ним улетает
в мерцании звёзд-

точек,
в которых хранится
физический адрес газетной про судьбы страницы,
на которой обычно ни строчки
правды. Твои ресницы

рисуют
желание, коим я вскопан —
скорее всмотреться в тебя телескопом, —
но стать звездочётом не всуе,
а ровно настолько, насколько

вверят года
световые, пока звездолёты
молочным путём прорываются в гроты,
в твою темноту — туда,
где новые ноты.

Квазар
из центра тебя
начнёт излучение, и бытия
картина намочит обоим глаза
рождается новый я
вернёмся к азам,
слово сказав
"семья",

но звёзды
излучают единственный свет,
который бы вслух огласил, что нет
рядом тебя, и уже поздно
начинать покоренье планет.

***

Если ты не поверишь, то кто-то поверит другой,
впрочем, людям привычно — ликует "безвестный" Варавва.
Мы всегда выбираем, налево нам или направо,
убирать свою руку, а может, тянуться рукой —
вспоминать акушерку, её принимая такой...

Вспоминая какую-то матерь, возможно свою же,
я почувствую, что я не помню Вселенную уже,
что уже не смогу ощутить долгожданный покой,
только чувство обманчиво. Просто растечься строкой,
очень просто растечься строкою, на что-то надеясь...

Очень просто кричать, если ты есть не ты, а младенец,
очень просто лежать, если больше не чувствуешь боль,
если больше не чувствуешь чувство по кличке "любовь",
впрочем, людям привычно приписывать людям своё же:
этот камень брутален, а этот воинственен ёжик.

Людям свойственно видеть лишь сходные свойства с собой.
Если ты не поверишь, то кто-то поверит другой.
Если ты не поверишь, то кто-то поверит другая.

***

Спать одному несложно потому,
что спать, — не потому, что одному.
Спать одному непросто потому,
что одному, — не потому, что спать.

***

В каждой пойманной щуке есть доля правды:
как хотел бы стоять я с тобой на равных,
и, наверно, на нервы не претендуя,
мы бы просто смотрели, как ветер дует.

В каждой понятой шутке есть доля шутки —
не сильна, не слаба — их четыре штуки.
Метроном, упаси пошутить бестактно,
впрочем, что говорить о былом de facto...

В каждой порванной нити есть доля блага:
если ткань зашиваешь, к примеру, флага,
понимаешь нутро. Это так красиво,
потому что отныне не просто символ.

В каждой сделанной правде есть доля риска,
эту долю я принял. Растай, ириска,
завершившая нас, растворись в желудке...

Неужели всё это не просто шутки?

***

Простецкий стол. Обыкновенна ночь.

Пишу стихи, хотя на деле — ною,
что здесь, в квартире, а не там, в каноэ;..
что до сих пор не выученный Deutsch
не говорит мне "bitte", не зовёт —
мол, "делай сам"! Вселенские замашки
несбыточны, когда тепло в рубашке,
довольны пледом ноги, и живот
по горло сыт. О ближнем, погодя,
сказать хотелось (или даже сделать).

Слова пусты, но ежели на белом
листе писать, чернильного дождя
погодные условия просты,
но слишком отвлекающи от сути.
Слова мои — сплошные "ути-пути",
пути, не насчитавшие версты.

О ближнем не рождается строка,
всё слишком в лёгких или внутривенно.
Всё нелегко. Сжигаю слёзы феном.

Вся жизнь — игра, в которой игрока
другой игрок легко издалека
приметит как своё преображенье.

Дрожит рука, — и трение скольженья
родит строку... Творящий великан,
и маленькие буковки под ним
похожи на один огромный этнос —
на время пафос побеждает эрос.

Другое всем покажется одним.
Обычный стол, и ночь, увы, проста.
Пустая кружка, крошки и тревога.
Гордыня отросла, поди, до Бога...

Бессонница, сошедшая с листа.

***

Баю-бай. Поспите, мама,
папа, бабушка, дедуля,
за окном бродяги улиц...
Баю-баю, травка, камни!

Вся планета, баю-баю:
каждый атом из таблицы,
все нули и единицы,
только не ложитесь с краю!

Время, переспи с пространством
в платонической трактовке –
словно сердца остановке
подчинитесь постоянству.

<< Баю-бай, Христовы души;
Магомед; Ярило; Вишну;
Яхве; дао; Один; Иштар;
вуду; Кукулькан; Пуруша... >>

Все религии и веры
попрошу на боковую.
Бог рифмует роковую
музыку с грядущей эрой —

Сон грядёт, а спать люблю я,
надеваем все пижамы!..
...Новый день! Проснитесь, мама,
папа, бабушка, дедуля.

***

Всё, что было когда-то,
всё, что сбудется после —
это числа и даты,
бесконечная поступь
без перил и ступеней
к испарению смысла,
что бы барды не пели
про фатальные числа.

Остаётся без слова
ощущение суток —
ты проснёшься готовой
пережить промежуток
между утром и ночью —
это лучшее чувство,
но не выведет почерк
ощущения сгустки
в информации сводной,
но небесная вата
говорит, что сегодня —
это лучшая дата.