1974 Вещи Эдуарда

 Я с Эдуардом сидели у меня дома и обедали,после того,как он принял ванну и с наслаждением побрился финским станком моего отца,в котором плотно зажато было фирменное лезвие "Лондонский мост".Решение я принял многновенно:подвел его к шкафу,где пылилась долгие годы старая вышедшая из моды одежда моего отца и предложил ему переодеться."А что можно мне одеть?"-Прозвучал его удивленный голос.
-Выбирайте,что хотите!-ответил я небрежно,-это давно уже никто не носит.Там есть все,вплоть до нижнего белья,все это выстирано.
-А от родителей не попадет?
-Ну что ты?-возмущенно откликнулся я,чувствуя себя взрослым и самостоятельным человеком,способным принимать решения и нести за них всю полноту ответственности.
 Он оделся,сердечно поблагодарил меня и ушел.
 Событие это имело одно продолжение и два отдаленных последствия.Продолжение последовало через неделю,когда родители вдруг получили долгожданное предложение на обмен квартиры поближе к отцовской работе от некого доцента,лысоватого мужчины с маленькими глазками за стеклами очков с сильными диоптриями,в глазках этих все время мелькало подозрение,что его хотят каким-то пока непостижимыми для него образом объегорить при этом обмене.Тем более,что предки мои стали оформлять документы с подозрительной поспешностью-так давно они мечтали о переезде в тот район,мать моя даже ездила туда расклеивать самочинные объявления на стенах домов и столбах возле трамвайных остановок,где людям делать нечего и они готовы читать что угодно в ожидании трамвая.Она это делала по вечерам и,шлепая быстро извлеченную из пачки бумажку на забор,быстро оглядывалась по сторонам,словно подпольщица героически расклеивающая листовки.
 Поэтому,когда все бумаги были сделаны официально,кишка у ней выдержала:она стала укладывать вещи и паковать их ночью,хотя до дня переезда еще оставалось ждать полмесяца.
 В три часа ночи меня разбудили возмущенные вопл,несущиеся из спальни,где был встроенный в стену шкаф со старьем.
 Потом мать вбежала в комнату,где я спал, и чуть ли не за волосы начала извлекать меня из-под теплого одеяла,вылазил я крайне неохотно,предчувствуя скандал.
-Что это за мерзость,объясни мне пожалуйста,что это такое?!-театрально взмахивала лна руками над жалкой кучкой невыразимо грязной одежды.что осталось брошенной на пол после переодевания Эдуарда.Помнится,сразу после его ухода тогда явилась мать,и я неспешно запихал все это барахло на дно шкафа,потом хотел незаметно вынести на помойку,но как то закрутился и забыл.А сейчас эта кучка оскорбляла эстетическое чувство матер,она просто вопила,протестовала против всякой сытости,благоустроенности и самоуспокоенности,напоминая о жестоком мире улице, где обретался БОМЖ-лицо без определенного места жительства,скитаясь по подвалам и чердакам,огибая за квартал любого человека в форменной одежде.Казалось ,что по ней быстро ползли и разбегались серые вши,но это,наверное,все же была иллюзия.Я чувствовал.что на шум уже бежит из своего кабинета,где он спал,злой всклоченный отец,который может,не разобравшись,огреть меня чем-нибудь сгоряча.
-Это одежда одного моего друга...-неопределенно пробормотал я,понимая,что звучит  это малоубедительно,и потребуются дальнейшие разъяснения.Я тянул время,раздумывая как ьы выгоднее обрисовать все благородство этого друга,чтобы мой поступок был оправдан,ведь жестокосердие в нашей семье не поощрялось,а следовательно,я поступил по тем правилам,которые пытались привить с раннего детства.
-Что это за друг?
-Эдуард Петрович Садков,поэт,он называет себя менестрелем,поэтому сам исполняет свои стихи под гитару.У него псевдоним "Комиссарский",-поспешно добавил я таким тоном,как будто эта фамилия гарантировала,что человек это достойный.
-Почему вы не спите.что здесь происходит?-возник,как привидение в проеме отец.
-Послушай,как твой сын будет морочить тебе голову,-возмущенно махнула рукой мать.
 Я повторил вышесказанное,добавив,что такой странный псевдоним прилип к нему , после того,как он написал стихотворение,посвященное героям Баварской Советской республики 1919 года,в частности комиссару Евгению Левинэ.
-Хотите,я прочитаю этот стих?-спросил я родителей.
-Не время и не место!-завопила мать,но отец пожелал послушать.Я прочитал очень задушевно.

  А на восточном полушарии-
  Где-то в сердце его,
  Проживает в Баварии
  Комиссар Иго-го.
  И прольется на нас с вами
  Его пленительная речь.
  И будем мы совами
  Глупо вечереть:
  Не понять нам,
  Не вымылить
  Все равно не чего.
  Выбеленными
  Комиссар Иго-го

- Не чего не понятно,-сказала мать,и вдруг,с подозрением добавила,-а чем он заниматься,где работает?
-Понимаете,он временно не работает,по семейным обстоятельствам,-начал выкручиваться я.
-Как это не работает,может быть,он член союза писателей?
-Никакой он не член,просто свободный художник!
-Так не бывает,каждый должен где-то трудиться,-назидательно сказала мать.
-А что же изволил одеть досточтимый менестрель,вдруг дошла до отца суть конфликта.
-А Бог его знает,я не смотрел,потому что разогревал обед на кухне,-не брежно ответил я.
-Как это так?-повысила голос мать.-Какой-то проходимец роется в отцовских вещах,а ты даже не интересуешься:Что он взял?!Может быть,это были лучшие вещи отца!
-А что же он одел все таки,-сказал отец мягким тоном,как будто старался меня выручить.
Мать перечла недостающие вещи.
-Губа не дура у твоего приятеля,-ухмыльнулся отец одними глазами,пытаясь сохранить серьезность.Видимо,он в глубине души уже одобрил мой жест,как благородный порыв.-Успокойся,остался на месте мой любимый габардиновый плащ,в котором я ухаживал за тобой все время,-успокаивал он мать,в то время как я отправлялся спать.Они долго еще беседовали о чем то на кухне,собираясь,как я понял,всерьез заняться моим воспитанием.