из неизданного 368

За колдовство моё расплата -
Среди теней лечу в проём.
Сознание в ночи теряю
И больно бьюсь об что-то лбом.

Очнулся в странном переулке,
Кругом нет ни одной души.
Луна на небе лишь вздохнула
Да чья-то тень видна вдали.

Лежу в снегу. Над глазом шишка.
Бровь саднит дьявольским огнём.
Что сделал я, и в чём ошибка?
И кто колдует в сне моём?

Мелькает в лабиринте Таня,
Обрывки Надсона стихов,
И воры с Лиговки в тумане,
Жульен в трактире из грибов.

И смерть поэта в знойной Ялте,
Латынь, забытая давно,
И вензель "Эс-Эн-Я" на парте,
Что вырезан тупым ножом.

Горячий шоколад у Вольфа,
Химеры в нишах под Луной.
Поп с водкой, праздника застолье,
И Храм на площади Сенной.

Колдун в Швейцарии на водах,
В крови сургучная печать,
Алтарь в готических уродах.
Обряд, что страшно вспоминать.

Всё вихрем кружит - душу ранит.
Из мрака прёт городовой.
"Вам плохо, сударь, нужен доктор?
Помочь добраться Вам домой?

Как занесло Вас в это место?
Здесь даже днём - ужасный ад.
Клянусь Вам офицерской честью:
И ночью гопники не спят.

Бандиты, воры, проститутки.
И шулера обчистят враз -
Без злобы (ради милой шутки).
А Вы тут точно - первый раз?..

Одет легко, духами пахнешь,
Вот только бровь опалена.
За "Ты", простите, добрый барин,
Но только Вам домой пора.

Цилиндр наденьте. Холод нынче.
Давайте помогу Вам встать.
И трость свою сжимайте крепче.
Эх, нам б извозчика достать..."

Городовой - ночи Вергилий,
Сквозь круги Ада держит путь.
А за спиной - колдун незримый,
Пытается мне подмигнуть.

А вот и санки. Кучер дремлет.
Под снегом спит понурый конь.
И вывеска "Китайский жемчуг".
Круг в лабиринте завершён.

И околоточный растаял -
Исчез во мраке странных снов.
Теней заблудших надзиратель.
Харон безумных игроков.

Возница снег метлой счищает,
Мне помогает в санки сесть.
Дохой медвежьей укрывает
И молча правит сквозь метель.

Он даже не спросил мой адрес -
И гонит к центру примяком.
Вот площадь. Поворот направо.
И показался мрачный дом.

Конь всхрипнул. Вожжи натянулись.
И санки встали у ворот.
Меня как будто ветром сдуло -
Стою, прикрыв ладонью рот.

Хотел спросить, но остерёгся -
Пытаюсь лоб свой покрестить.
А кучер за спиной смеётся:
"Пора бы, барин, заплатить.

Я Вас доставил, как велели -
Вы сами указали путь.
Меня ругали, песни пели,
Хотели с облучка спихнуть.

В трактир два раза посылали
За иноземным коньяком.
С собой кататься девок звали.
В Бристоль ломились нагишом.

С трудом Вас удержал от сраму -
Сидели б в каталажке щас.
Вы отыскать пытались даму,
Которая Вам не далась.

Её Татьяной называли.
Своим проклятьем и судьбой.
Вы - душу за неё отдали...
А всё закончилось бедой.

Себя во мраке потеряли
И раздвоились в зеркалах.
Один - учитель стал латыни,
Другой же - Командор и граф.

И, между прочим, вон тот флигель -
Там дверь откроется сейчас
И голос графа, чуть охрипший,
Вас пригласит на пару фраз.

А дальше - всё от Вас зависит,
Как распорядитесь Вы судьбой.
Вас эта встреча с графом - сблизит,
Но лишь один уйдёт живой.

Рискнуть готовы ради дамы?
Она Ваш приз за триста лет,
А Вы - всё ходите кругами
И ищите пропавший след..."

Дверь скрипнула. Мираж растаял.
И я шагнул в дверной проём.
Бездомный пёс в ночи залаял.
Запахло дорогим вином...

Вдруг вижу - некто в подворотне
Крадётся тихо вдоль стены.
Шинели воротник приподнят,
И щёки мертвенно бледны.

Он - тать ночи! Крадётся ловко.
На грани смерти любит жить.
Иль банк сорвать. Иль за решётку.
И волком взаперти там выть...

Я - замер. Трость в руке застыла.
Он на меня глядит в упор,
Собака вновь в ночи завыла.
Я в тень шагнул. И Я - стал Он...

Осколки зеркала собрались,
Но это только первый шаг...
Граф сладко дремлет на диване,
Не зная, что уже - мертвяк.

Он сам себя узнает вскоре,
Когда запустит вора в дом.
И бровь спалит своей рукою.
С ума сойдёт от всех тайком.

Во снах бродить по Храму станет
Среди готических колонн.
На алтаре свой крест поставит,
И станет вечным женихом.

Татьяну, силой колдовскою,
Своею сделает женой.
Взамен любви - наполнит злобой.
И потеряет свой покой.

К ней охладеет. Магом станет.
И от бессилия пить начнёт.
Попу расскажет, что шаманит -
За что крестом получит в лоб.

Потом зачахнет от трагедий,
И на Крещение - умрёт.
Поп в скит на севера; уедет.
Татьяна сядет за письмо...

Закажет столик в "Волчьей яме".
И станет ночью ждать меня.
Запрятав личико в вуале,
Всё так же будет холодна.

Но тайну сердца не откроет,
Про то, как началась игра.
Как в Надсона, себе на горе,
Влюбилась. И была жара...

Не знала, что он в Ялте помер
В тот год, что родилась она.
Мечтала стать его любовью -
Отдать, что тайно берегла.

А я учил её латыни -
Смотрел влюблённо на неё.
Возьми и брякни, что поминки
Справляет Общество одно.

Поэты Северной столицы
Решили Надсона почтить.
И я был зван на эту тризну.
И предложил мне парой быть...

Как в тот же миг жива осталась -
То неизвестно никому.
Но в сердце раненом поклялась -
Жить ради мести... Но кому?

Кто виноват, что так случилось,
Что очень поздно родилась,
Что очень рано в тень влюбилась!
Ах! Лучше б этого не знать...

А дальше всё так закрутилось -
Приют, подвал, в руке свеча.
И ужас смрада замогильный,
В цепях ларец, в крови печать.

Обет молчания в мраке Храма,
А Надсон рядом в дебрях сна.
Алтарь, камлание шамана.
И во она - Его жена.

И кровью договор подписан.
И нет пути из бездны сна,
Но тот, кто в нише был недвижим,
Вдруг ожил в маске палача.

И грозно показал на выход,
И Надсону велел стоять.
И молвил очень, очень тихо:
"Не время эти тайны знать!"

Была готова там остаться -
На век живой уйти во тьму,
В любви безумной растворяться,
Но тут... проснулась вся в поту.

В приюте гам и суматоха -
Царь будет в школе бал давать,
А ей вдруг сделалось так плохо,
Что стали доктора искать.

Компресс холодный положили,
Горячий чай с набором трав.
И коньяку туда налили,
Заставив повторять Устав.

Всю ночь сестра Псалтырь читала,
Гоня невидимых врагов.
А утром ей получше стало.
И сгинул страх кошмарных снов.

Она проснулась, что-то чует.
Мороз сковал стекло окна -
Там вьюга снежная лютует.
А Таня - стала Ведьмой сна.