Золотой ветер

О том, что золотой ветер живёт в душе, даря ей радость и надежду, я знал ещё с детских лет. Этот ветер призван служить человеку, и если бережно к нему относиться, дарит богатую находками жизнь. Именно золотой ветер оберегает душу человека, даёт ей возможность понимать религию и искусство.

Случилось мне как-то идти полем, раскинувшимся среди гор, после пирушки с друзьями.
 
Луна, поднимаясь из-за Катунского хребта, выглядела свежей и отдохнувшей. И дарила предметам тени, похожие на стрелки часов. По мере того, как луна восходила в свой зенит, тени становились короче. И минутные стрелки превращались в стрелки часовые, а те – в тире и точки.

Но вот подул свежий ветер, поднял пыль и обозначил себя на всём своём протяжении. Пылинки заблестели в лунном свете праздничной новогодней мишурой, и ветер приобрёл черты золотой трубы, в которой протекала жизнь, далёкая от жизни человека, и совершалось нечто таинственное.

Пахло молодой полынью, блестевшей повсюду росой, и запах её приятно возбуждал нервы. Сидя на камнях, звенели цикады, призывая своих подруг разделить с ними таинство ночи. В соседнем лесу ухал филин, заявляя какому-то зверю, что тот забрёл на чужую территорию. А я шёл дальше, понимая, что душа у природы такая же чуткая, как и у человека. Иначе откуда взялся ветер, казавшийся золотым, когда я возвращался домой, полный надежд на будущее?

О том, что золотой ветер живёт в душе, даря ей радость и надежду, я знал ещё с детских лет. Этот ветер призван служить человеку, и если бережно к нему относиться, дарит богатую находками жизнь. Именно золотой ветер оберегает душу человека, даёт ей возможность понимать религию и искусство.

Случилось мне как-то идти полем, раскинувшимся среди гор, после пирушки с друзьями.
 
Луна, поднимаясь из-за Катунского хребта, выглядела свежей и отдохнувшей. И дарила предметам тени, похожие на стрелки часов. По мере того, как луна восходила в свой зенит, тени становились короче. И минутные стрелки превращались в стрелки часовые, а те – в точки и тире.

Но вот подул свежий ветер, поднял пыль и обозначил себя на всём своём протяжении. Пылинки заблестели в лунном свете праздничной новогодней мишурой, и ветер приобрёл черты золотой трубы, в которой протекала жизнь, далёкая от жизни человека, и совершалось нечто таинственное.

Пахло полынью, блестевшей повсюду росой, и запах её приятно возбуждал нервы. Сидя на камнях, звенели цикады, призывая своих подруг разделить с ними таинство ночи. В соседнем лесу ухал филин, заявляя какому-то зверю, что тот забрёл на чужую территорию. А я шёл дальше, понимая, что душа у природы такая же чуткая, как и у человека. Иначе откуда взялся ветер, казавшийся мне золотым, когда я возвращался домой, полный надежд на будущее?


Си'верко, полуденник, закатник –

в них живёт весенняя пора.

Километры воздуха прокатят

по большой земле, как трактора.

И малину сделают двухцветной,

говорящей: точка и тире…

Вот и лето… Кустики-кареты,

водяные знаки на коре!

Радужных небес перемещенье

незаметно для глазного дна.

Коршун снял другое помещенье:

сверху – ветер, снизу – тишина.

И большое дерево, как праздник,

обнажая корни, небо пьёт…

Сиверко, полуденник, закатник…

Урожайным будет этот год!