Все музы давно мертвы

Мне не пишется нынче, все музы давно мертвы...
Или вовсе их не было – этих полупрозрачных муз?
Я сижу, как Алёнка, у запруженной мутной воды,
В голове – только холод, во рту – виноградный вкус.

Я спасаюсь глинтвейном, целую лесных существ,
Большеглазые эльфы мне говорят о любви…
Но она умерла: вот оградка, вот хлипкий размокший крест,
Вот осенняя слякоть, вот мутные фонари...

Я сижу, как волчица, как ведьма, как хворый чёрт:
Ничего не воротится: хоть режь, хоть трави, хоть бей...
Этот выжженный лес навсегда уже пуст и мёртв,
Раздобыть бы свечу да пойти бы искать людей.

Но в больном огоньке, желторотом, как сирый лист,
Вижу вспышки всего, что так хочется мне забыть:
Вижу пьяное лето и того, кто был юн и чист,
Как бесстыжими буквами сжигали мы ткань страниц...

Но теперь мне не пишется, муза моя мертва.
Побелевшее тело брошено в скользкую грязь...
Я сижу, будто ведьма, в котле – закипает трава.
Мне так голодно, нынче.
Появился бы к ужину князь...