Монах

Свет луны гладил белую гриву коня,
Ехал князь в дальний сумрачный бор,
Чтоб забыть бранный блеск кровавого дня,
И раскаянье встретить в упор.
-Ты мой конь,возвращайся последней тропой,
Был ты преданный мне властелин,
Старый меч,упокойся под тёмной водой,
Словно сердце с тобой схоронил!
Вечный лес, тихий шепот молитв в полумрак,
Покаянию сданный удел,
Целый год отмолил этот новый монах,
Лето выстудив,зиму согрел.
Позабыа расстояние до светских утех,
И зачислив в собратья волков,
Содрогнулся,однажды услышав на грех,
Стук до боли знакомых подков.
Лишь его, его конь вёз на новом седле,
Как подругу несут к алтарю,
Неизвестную девку на новом седле,
К его дикому,в тайне, огню!
Крест свидетелем был на звериной тропе,
Как уста ее мазала ложь,
Как недавний отшельник к бесовой вдове,
Подступил,словно вены под нож!
Новолунье над страстью качало плетень,
Под ветвями ра кинулся рай,
И повёз за собой всепрощающий день,
Двух любовников в преданный край.
Десять дней вёз их конь до родимых дымов,
Лишь потом стал рассвет согревать,
Побежденное поле сгоревших домов,
И,под пеплом лежащую,рать!
Долго князь,словно эхо ушедших владык,
Между улиц разглядывал смерть,
Он устами к дымившимся камням приник,
На людей не посмев посмотреть!
-Посылал за тобой твой крещенный народ,
Разыскать тот намоленый скит,
Где ты с девкой,нс лоне развратных свобод,
Эту ночь разделял на двоих.
Видно,дьявол пожертвовал лучшую дочь,
Чтобы ты не вернулся к Христу,
А народ твой не смог без тебя превозмочь,
Этот час,проведенный в аду!
Понял князь,соблазненный и падший монах,
Чьи уста он заставит молчать,
Как змея,извивалась та девка в руках,
Когда горло он сжал ей опять!
И крестом засверкал на мгновенье кинжал,
Перед тем,как возиться в нее,
Закричал злобный ворон,и конь их заржал,
Содрогнулось у князя нутро!
Лишь волчица,скуля,растянулась у ног,
С кровью вместе сочилася месть,
Что врага в честной схватке он встретить не смог,
Как не смог он принять эту весть!
Засмеялся он,глядя на волчий оскал,
Потускнел его спятивший взор,
Обернувшийся дьявол его целовал,
Не вернулся к нему разговор!
Седина не простила с годами тот грех,
И безумный он долго бродил,
Под насмешки закончил иссякнувший век,
Под проклятья свой облик дожил.
И отныне,бессмертный,к подруге луне,
Он бежит близоруким волком,
Этот вой,как отшельник в родной стороне,
Сотни лет будет слышен потом!