Сказка...

В глухом бору, среди елей
изба стояла.
Жил в ней отшельник – чародей,
времен бывалых.
О нем былинная молва
среди народа,
Ходила с дрожью на устах,
под сенью бога.
Страшились люди в лес ходить
с ним повстречаться,
Дурная слава - впереди,
у домочадцев.
А лес любого принимал,
В свои объятия,
Назад не многих отпускал,
- не разобраться…

Однажды, раннею весной,
Крестьяне дружною толпой,
Взяв пилы, топоры с собой,
Пошли за ельником гурьбой.

Был ясный и погожий день,
И леса призрачная сень,
Поросший мхом ужасный пень,
И снега скрип, и ветра песнь.

Вошли в тот лес они не смело,
Душа у каждого немела,
Но нужно было делать дело -
И вот, работа закипела.

Рубили, сухостой валили,
В вязанки малые крутили,
И на опушку относили,
И в сани бережно грузили.

Но вдруг,  раздался страшный  треск,
Собой заполнив все окрест,
Как на могиле старый крест,
Упал, подгнивший, на вереск,
Ломая ветви, старый дуб
Стоявший сотни лет,
Вдруг рухнул на земь,
сотней рук, не удержать,
оказия.

Звериный страх людей погнал,
Из леса на поля,
Никто и гласа не издал,
Всех оторопь взяла.
Бежали прочь, забыв себя,
И только у домов,
Чуток от страха отойдя,
Все вспомнили богов.

Крестились, боже сохрани,
Все целы, что ли?
Кажись, все здесь, убереглись
от страшной доли.
Не сразу разобрать смогли,
А все ль вернулись,
А как от страха отошли,
Как вдруг, проснулись.

Кузнец звериный рык издал –
Где сын мой родный?!
Ответь, мне сынку, отзовись!
В ответ – безмолвье.
Слеза, застелила глаза,
люд размывала,
Он как слепой брел наугад,
рука искала.

Народ глухой толпой стоял,
главы понурив,
Меж них громада кузнеца,
металась бурей.

Сынок ответь! - старик стонал,
В ответ все то же…
Он руки к небу выпростал,
- За что же, боже?!

Не получив ответ небес,
Кузнец не сдался,
Назад, один побрел он в лес,
Народ, остался…
В сочувствии вздохнув, народ
По хатам разойдется,
Не веря, что кузнец их тот,
Назад вернется…

А тот, зажав в руке топор
С неистовою силой,
Идет в ненастный лес глухой,
За малым сыном…
В душе, пылающий огонь,
его сжигает,
Ни богу он, ни сатане,
Уж не спущает!

Все на пути своем круша,
Он бога вопрошает  –
За что, невинная душа дитя,
страдает?!

К опушке леса подойдя,
остановился -
Увидел сына он у пня,
Перекрестился…

Навстречу руку сын простер
и молвил – батя!
Кузнец наш выронил топор
На вздохе счастья.

Он к сыну кинулся, прильнув
к щеке щекою,
Рукой тяжелою обняв,
Чело родное.
От слез промокшей бородой,
К нему прижался,
Как в миг рождения его,
Он с ним встречался.

Ты что ж сынок не убежал?
Почем остался?
Меня упавший дуб держал,
Я испугался.
Ветвями был его прижат,
с тобой простился,
Но вдруг, откуда ни возьмись,
Лешак явился.
И подойдя, простер он длань,
Легко приподнял древо,
Сказал  он – встань,
К отцу ступай,
мой отрок смелый.

И вот стою я пред тобой,
Батяня родный,
Боится зря его народ,
Ведь леший – добрый.
Еще просил его простить,
За что, не ведаю,
И помолиться за него,
Тебя и деда.

Кузнец, вздохнувши тяжело,
Топор свой поднял,
Промолвил сыну – подь в село,
Приду я вскоре.

Минуло много долгих лет,
Тот отрок сам теперь уж дед,
С седою бородою…
Он внукам сказку говорил,
А я ее лишь повторил,
Но тайну не открою,
Дед строго, строго запретил -
Святое!