Вещий сон

 Житейские истории
.
   Во вторник, первого сентября, Юлька проснулся рано. Он лежал, не открывая глаз, и думал. Думы  его  были невесёлые: каюк  каникулам.
             Он встал и тихо проскользнул в ванную. В зеркале отразилась заспанная   мордашка  симпатичного юноши. Волосы торчали в разные стороны, как солома на голове Страшилы. Юлька хихикнул и решил, что нужно  постричься под нуль, для  прикола. Вообще, он был немного хулиганистым, но «за рамки»  выходил редко. Своим именем мальчишка был обязан  великому Юлию Цезарю – кумиру  папеньки. Самого отца семейства  звали  простенько – Степан. Он был учителем истории в школе, где  учился  Юлька.
           Кличка у Юльки в школе была соответствующая – Цезарь. Злило, правда, что  у  соседа здоровенного  бульдога тоже  звали Цезарь, но одноклассники об этом  не  ведали. А так кликуха  ему  нравилась, не то, что у Могилевского – Могила. Иногда даже  учителя  шутили: « Ну, Цезарь, иди,  расскажи нам …». Учился Юлька не отлично, но  хорошо. До окончания школы осталось всего ничего – один год. А там – институт, правда, ещё не определился какой.
         Бросив взгляд на часы, Юлька  решил, что можно и маменьку разбудить и стукнул три раза в дверь спальни. Тишина. Постучал  ещё – никакого ответа не  последовало. Он распахнул дверь спальни и увидел, что там никого нет. С кухни тоже не доносилось ни звука. В районе ванной  увидел заспанного отца.
–  Пап, а где мама? – спросил Юлька.
–  Как это – где? На кухне, где ж ей быть – ответил, зевая, отец и пошёл бриться. Через мгновение он крикнул:
–  Лена,  ты  не забыла приготовить мне белую рубашку?
Ответа не  последовало. Степан с пеной на  лице выглянул в проём двери и ещё  раз  повторил  свой  вопрос – тишина.
За это время  Юлька облазал, в полном  смысле этого слова,  всю квартиру, даже  под  кровать заглянул зачем-то, но  мамы дома  не  было.
 На  кухонном столе лежал тетрадный лист: «Не ищите меня! Через три дня вернусь. Целую,  Мама».
Юлька  взял записку и  подошёл  к отцу:
– Пап, глянь…
     Степан как раз выбривал  щеку, смешно  выпятив  её  языком:
  –  Чего там? –  и посмотрел на  сына, тот молча  протянул листок отцу.
 Не добрив  щеку, Степан  схватил мобильник и набрал  номер жены – телефон  был  вне  зоны. Он беспомощно посмотрел на  сына. Телефон  вдруг  ожил, Степан   схватил его и  закричал  в трубку:
– Лена, что за… –  и вдруг осёкся – Нет, Сергей Владимирович, я не  могу  ей  передать, она исчезла.
Что  сказал Сергей Владимирович, Степан  уже не  слышал  – положил трубку и замер, тупо уставившись в  стену. Юлька  молча наблюдал за отцом.
Ситуация  ему казалась какой-то ненастоящей  – мама не могла  вот так, запросто, бросить их с отцом на целых три дня. Тем более  первого сентября. Может они  поссорились? Так, вроде и нет. С отцом вообще  невозможно было ссориться – он  боготворил маму. Они же с первого класса сидели за одной  партой, вместе поступали в институт, вместе его закончили – вся  их  жизнь – общая жизнь. Юлька был совершенно уверен, что так и должно быть в каждой семье. Отец и мать любили и уважали друг друга, и вдруг эта  записка.
– Ладно, – сказал Степан, ждём до вечера, может, ситуация  проясниться,   давай быстрее – в школу опоздаем.
В холодильнике, как ни странно, лежали готовые бутерброды – Юлька  улыбнулся: мать позаботилась о них с отцом. Даже термос горячего чая на  подоконнике.
     Степан ел бутерброды, запивал  чаем, и прокручивал в голове   сегодняшнее утро: Лена, как  всегда, чмокнув его в щеку, поднялась раньше. Ночью …  –  что было ночью, Степан вспомнил и покраснел, украдкой глянув на  сына – вроде, Юлька не  заметил его  смущенного вида. Так вот, ночью  всё  было  замечательно. Впрочем, это он  про  себя, а  может у Лены  другое  мнение? Степан  похолодел – неужели  у Лены  кто-то  появился!? Он даже поперхнулся  бутербродом от  этой  мысли и закашлялся.
        В  зале, как называла  жена  гостиную, были  развешены  отглаженные  вещи. Одеваясь, Степан  прокручивал в голове  последние  события и не  мог найти объяснения  исчезновению жены. В школу они пришли вдвоём с сыном. Была какая-то  глупая  надежда, что  Лена  уже  там. Сергей Владимирович подошёл  к Степану и  протянул лист  бумаги:
–  Как это  понимать, Степан Андреевич?! Я обнаружил у  себя  на  столе  в кабинете.
Степа  уже  догадался, что  это  заявление жены на отгулы и промолчал.
– Ты можешь толком объяснить: что  у  вас  стряслось? И это  первого  сентября!!! Ничего  себе  подарочек  к началу  учебного  года!.. –  и не дожидаясь ответа, побежал дальше – скоро торжественная линейка.
       А Лена в это время всё дальше удалялась от родного дома –  спешила в аэропорт. Когда  она проснулась, то совершенно не подозревала, что  через  двадцать минут вся её жизнь  изменится  коренным образом. Направляясь в ванную, она  услышала, как  кто-то постучал во входную дверь. Не  позвонил, а  именно стукнул  костяшками пальцев, негромко. Потом еще  раз. Лена подошла к двери, спросила негромко, чтоб не разбудить сына и мужа:
- Кто там? – и услышала шаги на лестнице. Открыла дверь – у порога лежало письмо, а тот, кто принёс его, уже хлопнул входной дверью подъезда.
  Почтовый конверт вызвал удивление. Кто сейчас пишет письма? Пишут, конечно, но  на  электронную почту. А чтоб так, в  конверте…  Да ещё  как-то  по-книжному – не послать письмо по почте, а положить под дверью! Какая-то нереальность, кадр из  фильма, эпизод из детектива, но только не обыкновенное первое  сентября второго тысячелетия. Лена  подняла конверт. Письмо было адресовано ей…
…  Основной  поток отпускников уже прибыл домой из  дальних странствий к началу учебного года, и аэропорт выглядел полупустым. Билет на ближайший рейс Лена  купила без проблем и теперь ожидала объявления регистрации. Свободных  кресел было достаточно, и она  выбрала место  в  тени роскошной пальмы.
Письмо, доставленное таким необычным образом,  повергло её  в шок. Теперь появилось достаточно времени всё обдумать. Лена  взглянула на  часы – Юлька  со Степаном уже, наверное, в школе. Сейчас  она    засомневалась: правильно ли поступила, что  ни слова им не сказала о письме? Может, нужно было посоветоваться, прежде чем, сломя голову  мчаться в аэропорт? И зачем она вообще помчалась? Вдруг это всё неправда? И никто не ждёт её, а письмо – чья-то злая  шутка… Она  отправила сообщение  Степану: «всё хорошо, скоро  вернусь и расскажу, люблю, целую» –  и, отключив телефон,  опять окунулась в воспоминания…
….Замуж она  вышла за  своего одноклассника. Еще в первом классе Степка наотрез отказался сидеть за партой с кем-либо, кроме Лены. Жили они на  одной  улице, вдали от шумных проспектов – частный  сектор с садами и огородами и абсолютной дружбой между соседями. Так они и  росли, почти не разлучаясь: сидели за одной партой, вместе делали уроки и бегали на  улице. Все десять лет – рядом. Вместе и в институт  поступили, педагогический. А вот  в институте учились на  разных факультетах. Степан готовился стать преподавателем истории, а Лена – учить  детей  прекрасному и могучему русскому языку. Учились с удовольствием – с детства  мечтали стать учителями и пойти работать в одну  школу. Много времени  занимала учёба и работа  в библиотеке – и Лена, и Степан шли на  красный диплом. Видеться стали реже – сессии, лекции, библиотека. Дотерпели до третьего курса, а потом Стёпа сказал Лене: « Я так больше не могу! Давай поженимся!»  и в тот же день подали заявление. Родители даже не  удивились. Свадьбу, шумную и весёлую, отгуляли в Степкином огороде. Столы и стулья притащили из всех соседних домов, на  заборе развесили ковры и даже сделали навес над всем этим великолепием – а вдруг дождь?    К свадьбе готовились  всем посёлком – варили, жарили, парили. Праздник удался! Будущие историки и филологи, соседи и многочисленная родня с обеих сторон веселились до утра. Родители в складчину сняли для молодожёнов  квартиру, и  их счастью никто не  мешал.
    Стёпа боготворил супругу, а Лена отвечала ему взаимностью. Быстро промчались оставшиеся  студенческие годы, и молодые специалисты поехали работать в школу другого города. Как семейной паре, им выделили ведомственное жильё. Всё  складывалось замечательно, и тут ещё Лена  поняла, что беременна. После  своего открытия три дня  думала: как же  сказать об этом  счастливом  моменте  мужу? И вот  на четвёртый день она  решилась. Боже! Как радовался Стёпка! Он скакал по  квартире, пел песни и носил Лену на руках, а она  смеялась и говорила:
–  Степан Андреевич, видели бы  вас  ваши ученики!
    С этого  момента Степан носился  с ней, как  с хрустальной  вазой, а  когда Леночка поскользнулась в гололёд и упала, он чуть с ума не сошёл. Лену положили «на  сохранение». Степан, как  заботливая  мама, варил ей   супчики, делал соки и йогурты и бегал в больницу  даже на большой перемене, благо, что  больница находилась в двух кварталах от школы. Осмотр показал, что  ничего страшного не случилось. Сделать УЗИ не получилось – аппарат сломался, но Стёпа  был совершенно уверен, что  родится  сын. После  больницы Лена на  работу уже не вернулась – пошла  в декретный отпуск. Ребёнок должен был появиться в начале июня. УЗИ супруги решили не делать вообще, да  врачи и не настаивали – беременность протекала нормально, не смотря на  падение будущей мамочки.
 
… Объявили регистрацию на  рейс. Контроль Лена прошла  быстро – вещей-то с  собой не брала, даже не подумала, что не помешало бы прихватить  что-нибудь, но она была, что называется в шоке. Сейчас, немного придя в себя, она подумала, что хорошо, хоть  догадалась деньги взять. Опять включила  телефон – двенадцать пропущенных  звонков только от мужа. Быстро написала: «всё хорошо, люблю, целую» и выключила телефон, пока  Стёпа не увидел, что она в сети. Проходя мимо стойки регистрации, она  подумала, что первый раз в жизни отправляется  куда-то без Степана. Даже когда заболела мама, Стёпа не отпустил  её одну. Отвёз и вернулся  к  своим ученикам.
    Всё в тот приезд к родителям и случилось… Когда они  со Стёпой  вошли в родительский дом, на Лену нахлынуло какое-то странное  чувство. Она до сих пор помнит состояние необъяснимой тревоги. Маме стало лучше. Папа был в порядке, но Лена ощущала, что  что-то должно произойти. О своих переживаниях она никому ничего не сказала. Стёпа  уехал, а она осталась побыть с  родителями. Два дня прошли спокойно, но предчувствие её не отпускало.  На третий день утром Лена  вышла  за  хлебом. Навстречу ей  шла  цыганка. Поравнявшись с Леной, цыганка  сказала:
– Далеко не ходи, родишь сегодня. Мальчика и девочку.
 Лена удивилась: хотя  животик  был немаленький, но про  двойню  в женской  консультации разговоров не было. Только  говорили, что, мол, богатырь будет. Поэтому она удивлённо  спросила цыганку:
– Правда!?
 Но та ничего не ответила, вздохнула  только и, даже не намекая на вознаграждение, скрылась за  поворотом.
      Возвращаясь из магазина, Лена проходила  мимо нового двухэтажного дома. Ворота были открыты, и из них вдруг выскочила огромная  собака и с лаем бросилась на  Лену. Повалив на  землю, собака упёрлась мощной лапой  Лене в грудь и злобно рычала. Тут выбежал  хозяин и оттащил псину от Лены. Но подняться она уже не смогла. Кто-то из прохожих вызвал скорую помощь. Слава богу, машина приехала в течении  десяти минут. Лену  повезли в роддом. Собака не  покусала женщину, а только  сбила  с ног, но и этого было достаточно – Лена ударилась головой и потеряла  сознание…
     … Роды Лена не помнит. Сотрясение мозга, кесарево сечение… Но, слава Богу, младенец не  пострадал. На свет появился малыш. Богатырём он не был – два  килограмма, четыреста  пятьдесят граммов. Рост – сорок пять сантиметров. Степан примчался всего на  пару  дней, но забрать Лену и сына он не  мог – обоим  требовалось медицинское наблюдение и выписывать их отказались. Молодая  мама  с новорожденным провела  в больнице  почти  месяц. Ей сказали, что в тот же день, когда  родился их  сын,  всего на  пятнадцать минуть позже,  у соседки Зинаиды Фёдоровны дочка родила девочку. По счастливой  случайности, тётя Зина  была врачом-гинекологом и в день, когда Леночку привезли в отделение, была на дежурстве. Она и приняла роды у обеих рожениц.
         Когда Лена пришла  в себя, соседку  уже выписали, и они с малышкой уехали  домой в другой город. Дочка Зинаиды Фёдоровны была старше Леночки лет на  пять, и поэтому они не очень дружили, но   были знакомы. Звали соседку Ольга. Как-то мама рассказывала Лене, что Ольга вышла  замуж и уехала с мужем в другой город. Всё у них есть – и квартира, и  машина, и работа  хорошая, вот только с детьми как-то не  получалось. И тут теперь такая радость –  родилась девочка.  Назвали её  Юлия. Так сложилось, что с Ольгой ни Леночкина мама, ни Леночка никогда  больше не встретились.

… Лена снова и снова перечитывала, написанные незнакомым почерком  строчки:

«Лена!  Пишет тебе  ваша соседка Зинаида Фёдоровна. Ты, наверное, забыла меня? А я вот помню тебя очень хорошо.  Я очень виновата перед тобой, девочка. Я совершила  ужасное преступление. Любовь к  собственной  дочери толкнула меня на этот  жестокий по отношению к тебе шаг.
Я, наверное, скоро уйду, предстану перед Богом. То, что я сделала, не прощается. Но ради блага собственного ребёнка, мать ни перед чем не остановится, вот и я  пошла на преступление, ведь Ольга и Виктор мечтали о ребёнке. Вряд ли такой  случай смог бы  представиться ещё раз, и я решилась.
    Когда тебя в бессознательном состоянии привезли к нам в отделение, я  подумала, что вот он – единственный шанс для моей Оленьки. Ты в бессознательном состоянии и, если  объявить, что  ребёночек  умер во время  родов, никто и не  удивится, ведь  на тебя напала  собака. Я тогда ещё не  знала, что ты носишь двойню. Всё складывалось наилучшим образом. Как раз Оля  приехала ночью к нам и отсыпалась после  перелёта. Её никто, кроме таксиста, не  видел.  Пока тебя готовили  к операции, я позвонила  дочке и определила её в соседнюю палату. Все, кто принимал участие  в этом преступлении, были  мной щедро вознаграждены и, спасибо им, хранили молчание. Сейчас уже и нет из них никого, умерли, сохранив тайну. Операция  прошла  успешно. Оказалось, что ты  носила  двойню.  Это был  неожиданный  подарок  для нас с Ольгой. Записали дочку мою  иногородней роженицей, доставленной  ночью таксистом из аэропорта.
Детишек, Леночка,  у тебя было двое – мальчик и девочка. Мальчика записали тебе, а девочку – Оле.
   Знаю, что простить ты меня никогда не сможешь. Письмо моё не о том.
Видно, Бог не зря лишил мою Олю материнства. Мать из неё   получилась некудышняя. Они с  Виктором привыкли жить для  себя – ездить по курортам,  ходить  по ресторанам.  Им только казалось, что хотят  иметь ребёнка, а  оказалось,  что маленькая Юля  им  только  мешала. Забрать к себе, как ты  понимаешь, я внучку не могла  – вы  с матерью твоей  могли заметить  сходство между детьми. Поэтому, я продала  дом и  поехала к дочке, чтобы  быть с Юлей. Я была так виновата  перед ней – лишила родной  матери! Старалась окружить девочку лаской и вниманием. Я люблю  Юлю всем сердцем, а ни Ольга, ни Виктор, я чувствовала это, не смогли полюбить девочку. Только теперь я  поняла ЧТО наделала! Когда  меня не станет, Юле будет очень плохо. Умоляю тебя –  забери её! Пока я ещё  могу, пойдём с тобой к прокурору. Все документы я сохранила. Расскажу всю правду, покаюсь. Приезжай  скорее, мне уже недолго осталось»… Далее расписан маршрут, как найти улицу, дом, квартиру, на  каком транспорте  ехать.
  Прочитав в сотый раз письмо, Лена опять заплакала. Сидящая рядом женщина покосилась на неё, но ничего не сказала. В самолёте Лена   пыталась  построить линию своего поведения, но ничего не  могла  придумать. Самолёт приземлился по расписанию.
… Ноги не держали Лену, когда  таксист  привёз её  по нужному  адресу.
Мужчина  понял, что  с пассажиркой  что-то не так, и предложил   проводить до нужной  квартиры, но Лена отказалась. Машина  уехала, а Лена  всё не  могла  войти в подъезд. Город встретил её стайками весёлых школьников – ведь, первое же сентября! Лена  подумала, что и  её  девочка  сейчас  тоже  где-то с одноклассниками.  Слёзы навернулись на  глаза, но Лена  собрав, как говорится, в кулак свою волю, сдержалась и улыбнулась– скоро она  увидит дочку!
   День уже перевалил за  полдень и Юлька, наверное, дома.  Лена посидела на лавочке в глубине двора, отправила  сыну сообщение, что скоро вернётся.  Потом решительно поднялась и пошла  к подъезду. Нужная  квартира  была на  втором этаже, и она  нажала  кнопку  звонка.
    Сначала за дверью  было тихо, потом Лена  услышала  шаркающие  шаги, и она открылась. Сухонькая  старушка очень  мало напоминала былую статную красавицу Зинаиду Фёдоровну, но Лена её  узнала.
         – Я знала, что это ты. Проходи. Скоро Юля   со школы  вернётся. Я не знаю, как ей  сказать, но сказать нужно –  сказала Зинаида Фёдоровна ровным голосом и вдруг, резко повернувшись, упала на  грудь к Леночке и разрыдалась:
        –  Прости, прости меня, Лена! Умоляю, забери Юлечку – плохо ей здесь, а ты  же мать её… Спаси девочку, не дай  пропасть  своей  кровиночке.
        Как ни странно но Лена не  чувствовала ненависти к этой  старой  женщине. Она  ещё не  вполне осознала  весь драматизм произошедшего и обняла  старушку. Теперь они рыдали вместе.
     Хлопнула  входная дверь:
– Бабуля, ау! Я пришла. Ты где? –  в комнату  влетела симпатичная девчонка и резко остановилась, увидев незнакомую женщину.
– Здравствуёте. Вы  к бабушке? Что-то я вас  раньше не видела, – и, повернувшись  к Зинаиде Фёдоровне, произнесла:
– Че покупаем?, – и вдруг пристально  посмотрела на Лену:
–  Вот так номер! Тётенька, а вы  мне сегодня  снились.
Лена замерев, вглядывалась  в черты  лица  девочки – как они  похожи  с Юлькой! В голове  вдруг  зашумело, и Лена рухнула на  пол. Юля растерялась, а Зинаида Фёдоровна сказала:
        – Помоги  уложить её на диван, принеси нашатырь.
 Девочка быстро сбегала  в  ванную – принесла, но Лена  уже  начала приходить в  себя.
–  Бабуль, че у вас тут?  Кто это?
– Сядь, Юленька. Нам с тобой  поговорить нужно. Очень важное дело решить. Как там у тебя  в школе, всё хорошо прошло?
– Ты что, бабуль, таким  серьёзным тоном о школе говоришь, как будто я двоек нахватала? Да мы и не учились, сегодня – день знаний. Праздник.
– Поставь чайник, детка, разговор  длинный будет. Ты уже  совсем взрослая – будешь свою  судьбу решать. Да и не только  свою…
– Бабуль, не пугай! Что случилось? Может, родителей дождёмся, чтоб два раза не разговаривать?
–  Нет, Юля, как раз хорошо, что их дома нет. Поговорим спокойно.
    На кухне запел чайник, и Юля  побежала  чай заваривать.
–  Боже, как они похожи – сказала Лена и опять заплакала.
–  Тётенька, а  вам какой  чай? Черный или зелёный? Мы с бабулей  чёрный пьём, а родители – зелёный.
        Лена  собралась с духом и сказала:
– Юленька, я не тётенька, я – мама твоя…
 С кухни послышался звон разбитой  посуды. Потом наступила тишина. Все молчали. Первой заговорила Зинаида Фёдоровна:
– Иди сюда, девочка,  мне нужно исповедаться перед тобой. Бог мне грехи не отпустит…
На негнущихся ногах Юля прошла в комнату и застыла, глядя на  бабушку и незнакомую женщину.
–  Ну, слушай, Юленька, и если сможешь, прости…
…Рассказ бабушки Юля  слушала, затаив дыхание. Женщина, назвавшаяся её мамой, молчала, только привлекла девочку  к себе и больше не отпускала. Юля поймала себя на мысли, что ей  очень приятно   вот так  сидеть  с этой женщиной.  Зинаида Фёдоровна  уже рассказывала о том, как  приняла решение написать Лене.
– Вот я и смоталась к твоей, Лена, маме, взяла адрес. Я ей говорить ничего не стала – ты  сама  скажешь.  Письмо по почте отсылать не решилась – лучше самой доставить, чтоб не потерялось…
– Юленька, детка, пойми меня…  – повернулась Зинаида к внучке –  Я очень люблю свою дочь и ради её  счастья пошла на  всё это. Только  сейчас я поняла, что  счастливыми  не сделала никого. И даже свою дочь… Если сможешь, не держи на  меня зла… Ели ты не простишь меня, я  пойму…  – и заплакала.
  Юля сидела, не проронив ни слова…  Но вдруг её  прорвало: заливаясь слезами, она закричала, резко вскочив:
–  Как ты  могла!? Как!? Ты думала только о своей дочке! А обо мне ты подумала?! А я любила тебя,  больше мамы любила! – и вдруг осеклась:
и мама, и папа, и бабушка, оказывается, для неё – совершенно чужие люди. Они всю её жизнь это знали, а  настоящие родители даже не подозревали о существовании дочки. Лена прижала девочку к себе и, целуя её, приговаривала:
– Не плачь, моя хорошая, не плачь… Тебя  все любили, как родную.  Я только сегодня утром  узнала, что ты  есть, а  уже жизни без тебя не представляю. Пойми бабушку – она так сильно любит свою дочь, что ради неё  совершила преступление.  Я тоже люблю уже тебя  больше жизни. И ради тебя, готова на всё. Прости бабушку…
Зинаида Фёдоровна  вышла в  соседнюю комнату и вернулась с папкой:
–  Завтра, Лена, пойдём в прокуратуру. Возьми папку, пусть у тебя побудет. Я договорилась с соседкой, что ты  у неё  переночуешь – не известно ещё, чем обернётся разговор с Виктором и Ольгой. Им, ведь, тоже  наказания не избежать…
Лена повернулась к Юле и сказала:
–  Девочка  моя, поедешь со мной? Ни папе твоему, ни брату я ничего не говорила. Ты знаешь, оказывается, цыганка тогда сказала  мне правду, –  и она рассказала о магазине, о цыганке, и о том, как её сбила  собака. Они так и сидели втроём, обнявшись на  диване, а Лена рассказывала о своей жизни.  Спустя некоторое время, сказала:
 –  Я не могу  сейчас посоветоваться  с мужем и сыном, но уверена, что они поддержат меня. Твой папа – замечательный и очень добрый человек. Ты полюбишь его, а он –  тебя, я знаю это совершенно точно. Когда  я летела  в самолёте, думала, конечно, о вас  всех и, в первую очередь  – о тебе, доченька. Вот что я решила, хотя принять такое решение было непросто, ой как непросто!
В мае вам с братом  исполняется  семнадцать лет. Вы окончите школу и шагнёте  во взрослую жизнь. Прожитые годы не  вернуть, содеянного не исправить, но  можно сломать жизни людям, которые все эти годы заботились о тебе, Юленька, по-своему любили. Если мы  пойдём в прокуратуру, то и бабушку, и воспитавших тебя, Олю и Виктора обязательно накажут. Будем ли мы  счастливее от этого? Нет, не будем.
Если мы займёмся бумажной  волокитой, то очень много людей узнает нашу тайну. Давайте сделаем вот как.
Официальные бумаги мы  менять не станем, лишать Виктора и Олю родительских прав тоже не будем. Зинаида Фёдоровна – уважаемый в городе  человек  с грамотами и медалями. Преступление, именно преступление,  она совершила только ради своей дочери. Я не могу осудить мать за её безрассудную любовь к дочери. Я прощаю вас, Зинаида Фёдоровна. Тем более, что  уголовное наказание  вас и вашей дочери не принесёт мне радости. И ещё. Я вас  прощаю ещё и  за  то, что вы нашли в себе силы  и написали мне покаянное письмо, а потом нашли силы и рассказали  всё  своей внучке  –  нашей Юлечке. Без вашего признания, мы бы со Степаном никогда не узнали, что у нас есть такая замечательная девочка, наша доченька.
– Юленька, солнышко  моё, ты   уже приняла решение? – Лена наклонилась  к девочке и опять поцеловала её, подумала: «Какое счастье!»
  Юля молчала. Теперь она понимала, почему родители, особенно мама, были вечно ею недовольны – она не стала для них родной. Бабушка, собственно, и занималась её  воспитанием – родителям всё время было некогда. Хотя, папа иногда играл с ней, водил в парк, читал сказки, но это было очень редко. Родители летом уезжали к морю, а её никогда не брали с собой. Она ездила  только с бабушкой.   Девочка прислушивалась  к своим ощущениям: от Лены, она  это чувствовала,  исходило какое-то благостное умиротворение и волны нежности и любви.  Юля обняла Лену и заплакала, а та прижала дочку к себе и тоже залилась слезами.
Чтобы не пугать Степана и Юльку, Лена пока решила ничего не говорить им. Ещё предстоял разговор с Ольгой и Виктором. Сложный разговор. Конечно, Лена  не ожидала, что они вот так –   сразу –  отдадут ей  дочь. Но Юля была сама уже достаточно взрослым человеком, чтобы  решить свою судьбу, чтобы понять всю сложность сложившейся  ситуации,  чтобы  прислушаться  к своему  сердцу. Да, можно было всё  решить через суд, но кому от этого лучше?  В глубине души, как мать, она  понимала состояние Зинаиды и тогда, и  сейчас. Лена решила, что  заберёт девочку с собой, а бумажная  волокита  – только нервотрёпка. Если Ольга и Виктор не согласятся отпустить  девочку, вот тогда она  пойдёт в  суд, лишь бы только девочка захотела поехать с ней! Но, если честно, ей  было  жаль их чисто по-человечески. Они, ведь, опять остаются одни…
Лена включила телефон. Пропущенных звонков – море. Написала мужу, что  скоро  прилетит и всё, отключилась. Главное – чтобы он и сын знали, что у неё  всё хорошо.  Мужички у неё  замечательные. Не стали  засыпать смс-ками – понимали, что  не просто так мама  всё бросила и улетела, значит, тому  была очень уважительная причина и терпеливо ждали её возвращения.
 …Зинаида Федоровна приготовила  ужин. Ждали Олю и Виктора. Лена прислушивалась к себе и удивлялась, как стоически она  переносит сложившуюся  ситуацию – не  кричит, не угрожает, даже не нервничает.
Зинаида подошла и, помолчав, сказала:
– Золотое у тебя  сердце, Леночка. Спасибо тебе, –и заплакала. А Лена  смотрела на её сухонькую фигурку и думала о том, как слепы родители в своей любви к детям. Она даже где-то восторгалась её безграничной материнской любовью. 
Щелкнул замок входной двери, и Лена напряглась. Зашли Ольга и Виктор. Увидев Лену, обнявшуюся с Юлей, оба побледнели. Какое-то время пошушукались в «прихожке» и прошли в  комнату, не поздоровавшись, молча стали у стола.  Пауза затянулась, но все молчали.  Первой не выдержала Юля:
– Почему вы все молчите?! – закричала она и, разрыдавшись, убежала в свою комнату.
–  А что тут скажешь… – сказала Ольга и пошла  за  Юлей. Через минуту за ними  пошёл Виктор. Лена, было, рванулась следом, но Зинаида придержала её  за руку:
–  Пусть поговорят. У тебя умная дочка.
Никаких криков, никаких рыданий из комнаты девочки  слышно не было, только тихий, на удивление, разговор.
Лена и Зинаида молча ждали. Ужин  уже давно остыл, но кого это сейчас волновало?!...
    Спустя минут  двадцать,  Виктор вышел на балкон, покурил. Прошёл мимо, молча. Позвонил кому-то, сказал, что завтра его не будет и вернулся  в Юлину комнату. Опять тихий разговор. Лене казалось, что  Зинаида  слышит, как стучит её  сердце. Похоже, что время остановилось. Она  не могла уже больше ждать и рванулась в комнату дочки, но дверь распахнулась и Юля  вышла навстречу. Она подошла и, никак не обращаясь к Лене, сказала: – Завтра мама заберёт документы в школе.
«Мама» резануло по сердцу, но  Лена  понимала, как  трудно сейчас девочке. Вышла Ольга и сказала поддельно бодрым голосом:
– А ужинать мы  сегодня  будем? – и вдруг повернулась к Лене:
–  Жизнь оказалась намного сложнее, чем мы думали.
Мама права – забирай свою дочку!
 Юля стояла, широко раскрыв  глаза, даже слёз не было – как запросто они отдают её! Как куклу, которой  уже надоело играть.   
Лена почувствовала, что  Ольга вздохнула с облегчением. А в кресле сидела, сгорбившись, некогда статная, Зинаида Фёдоровна и горько плакала – она любила девочку, Лена это  видела.
 Виктор ничего не сказал,  молча обнял Юлю и стоял так долго, не выпуская… Юле вспомнилось, как папа  катал её на  санках, как  помогал делать уроки… Ей, вдруг, показалось,  что  всё это было давно-давно…и не с ней… Ей было трудно принять решение, но  реакция родителей удивила и подтолкнула …  «Бывшие родители… Бывшая мама, бывший папа, бывшая бабушка… Какое странное сочетание  слов – думала девочка там, в своей комнате, сидя напротив  и слушая родителей –  разве так  бывает? Почему они не уговаривают  меня  остаться? Почему  мама не плачет от горя и не кричит, что всё это неправда? И папа   молчит… Только  бабушка плачет в другой комнате… Наверное только бабушка и любит меня…»  И всё равно девочке  было  тяжело  принять важное решение   – она-то их любила, как настоящих! Как же больно! А мама всё рассказывала, как ей  было трудно, когда  Юля  была  маленькая, как  она уставала с ней и всё-всё только о  себе, а о том, что любила дочку как-то и не упомянула. Даже, вроде, как бы  уговаривала, хотя и не прямо, уехать с Леной. Мол, там  большой  город и есть  много  институтов, как будто их тут  мало, да и город тоже немаленький.
Ночь Юля не спала – всё думала, вспоминала и тихо плакала. Ещё утром  всё  было  совсем иначе. А теперь… Она не  знала, как  поступить, чувствовала, что  мама, теперь уже  бывшая, не очень-то и хочет, чтобы Юля  осталась.  Ей казалось, что утром  она проснётся, и окажется что всё, как и прежде: родители уже  убежали на  работу, а бабушка закричит ей  из  кухни: «Юленька, детка,  быстро вставай – опоздаешь!». Но заснуть ей так и не  удалось. Она  ещё оставляла  родителям  шанс  до  утра  – если  мама попросит её не уезжать, она  останется! Но утром Ольга сказала совершенно ровным голосом:
–  Позванивай нам, бабушка будет волноваться.
Юля замерла – бабушка? А они с папой? Они  не будут волноваться? И Юля  приняла решение.
А папа опять ничего не сказал. Только посмотрел на неё, как-то жалобно, как  побитая  собачонка, и отвернулся. И Юля  увидела, что  папа не хочет, чтобы она уезжала, но он  всегда  поступал так, как  хочет мама…
… Лена ночевала  у соседки: пусть поговорят, обсудят. Утром пришла Юля: – Доброе утро!... Бабушка завтракать зовёт…
 Лена притянула девочку к себе, поцеловала, а та, вдруг обняла её за шею и горько заплакала:
– Почему, почему  бабушка  меня  украла!...» 
…Когда Юля с Леной    зашли в комнату, Виктор протянул ей папку:
–  Документы. Нужно сходить  к нотариусу, оформить доверенность, чтобы Юлю  увезти…  – и отвернулся к окну.
… Наконец, к полдню следующего дня, третьего сентября, все  формальности  закончились, и куплены  билеты на  самолёт на вечерний рейс того же дня – Лена спешила увезти девочку. В школе сказали, что  родственница забирает  Юлю в другой  город, и будет там готовить к поступлению в институт.  Зинаида Фёдоровна  как-то  сразу  сникла и, обнимая Юлю и Лену, опять просила о прощении…
Виктор на прощание сказал:
– Прости, дочка, я хотел, очень хотел, сделать  тебя  счастливой… –  и вдруг заплакал.  Горько, как  обычно плачут женщины.  Обнял Юлю… Успокоившись, спросил:
–  Дочка, можно я тебе звонить буду?
 Юля  кивнула и, прижавшись к нему, поцеловала. Подошла Ольга. Обняла девочку, сказала, без слёз, спокойным голосом:
–  Надеюсь, что ты не пожалеешь –  и быстро поцеловав, отошла.
Посидели на дорожку – такси уже  стояло у подъезда.   В аэропорт поехал только  Виктор. Он сидел, молча, в машине рядом с Юлей и  не выпускал её руки.  Когда Юля с Леной скрылись за  стойкой регистрации, бывший папа ещё долго смотрел им вслед…
  … Из аэропорта Лена, наконец-то позвонила Степану:
–  Стёпочка, прости  меня, родной, не могла я позвонить раньше. Когда ты  всё  узнаешь,  поймёшь, что я не  знала, как поступить, что сказать, потому и  не звонила. Вас с Юлькой ждёт такой сюрприз! Стёпочка, ну не сердись! Я всё объясню. Встречайте меня обязательно вдвоём – много  вещей. Целую и тебя, и Юльку.
    Юля, слушая разговор, улыбнулась: мама (так странно называть эту женщину мамой)  уже рассказала  ей  и о брате, и о папе, и о бабушке с дедушкой. Юля опять вспомнила ТОТ сон, она помнила его в мельчайших подробностях. Ей приснилась женщина. Потом Юля с удивлением узнала в Леночке эту женщину из своего сна. Он была одета  в солнечное платье, а  в волосах у неё  были  цветы. Почему-то «анютины глазки». В небе ярко светило солнце и Юле стало тепло-тепло. Но не от солнечных лучей, а потому, что женщина находилась рядом. Она протянула Юле руку и сказала: 
–  Какое счастье, что ты  есть!
 Вдвоём  они взмыли в голубое небо, а с земли им махали руками бабушка и папа. Они почему-то плакали и возбуждённо что-то кричали. А мама стояла в стороне совершенно спокойная и смотрела на них. А они полетели дальше и перенеслись  в другой  город, и когда внизу показался красивый розовый дом, женщина  сказала:
– Нам сюда.
А во дворе дома, вглядываясь в небо, стоял мальчишка, очень похожий на Юлю, и кричал:
– Папа, папа, смотри – мама нам  сюрприз  несёт!
Что было дальше, Юля уже не  узнала – закричал петухом будильник, и она  проснулась. Но какое-то  ощущение счастья не растаяло вместе со сновидением, осталось. Странный сон, подумала тогда Юля, к чему бы это? Теперь она  знала к чему. И улыбнулась.
… Степан, поговорив с женой, ничего не понял, кроме того, что самолёт прилетает сегодня  в 21-15. Чувствовал, однако, что жена счастлива. За  долгие годы, проведенные  вместе, Стёпа научился  улавливать малейшие  колебания  в настроении любимой женщины.
– Сын! – позвал он Юльку, –  Давай мухой  за тортом, а я  пока с пылесосом   прогуляюсь, а то нам  скоро в аэропорт!
     Какое-то приподнятое настроение взялось неизвестно откуда. Ожидание праздника Стёпа связал с возвращением жены – как же он по ней соскучился! Уму непостижимо! Будто её не три дня дома не было, а все три месяца! Цветов  в доме было полно  после первого  сентября – ученики надарили, но, возвращаясь с работы, Стёпа заглянул  к своей знакомой  старушке – у неё всё лето цвели любимые Леночкины цветы – «анютины глазки». Букетик из семи, обязательно семи цветочков – так  почему-то считала Лена, выглядел очаровательно. У жены даже была  особая хрустальная  вазочка, в которой  букетик смотрелся необычайно нежно. Он чувствовал, что Лена сегодня  прилетит ещё задолго до её звонка! А вот относительно сюрприза, который  едет вместе с Леной, абсолютно ничего  в голову не приходило. Сюрприз да ещё с вещами… Может тёща? Так  была недавно. Бабушка  приехала! Тоже мне, сюрприз. Нет, здесь что-то важнее. Иначе, Лена бы не сорвалась из дома от любимого  сына и от мужа. А уж своих охламонов-старшеклассников никогда бы  не бросила из-за какой-то мелочи, тем более первого сентября. Ох, как же зол на неё  директор! Даже не  знаю, как ей в школе  появиться – испепелит! Нет, здесь что-то очень важное. Вот что???
 Степан подумал немного и поставил в холодильник к шампанскому водочку – мало ли, вдруг пригодится?!
 Пока Стёпа  думал свои думы, незаметно убрал всю квартиру. Юлька давно вернулся с тортом « Наполеон», как любит мама и уже «шустрил» на кухне   –что-то там готовил.
   Мужчины, встречая женщину в аэропорту, всегда должны  быть при параде и при цветах. Степа отлично это знал и вместе «анютиными глазками» купил для Леночки белые розы – с «анютиными глазками» смешно  встречать любимую женщину, да ещё и при полном параде и…при скоплении народа. Она не любила ни красные розы, ни кремовые, ни розовые, а именно белые в бутонах и с длинными черенками. Их тоже  должно быть  семь.
…Самолёт опаздывал на  целых  восемь минут. Степан и Юлька терпеливо ждали, не отпуская такси, чтобы потом не толпиться на стоянке. Можно было  поехать на  своей  машине, но такси проще.
   Самолёт приземлился. Степан вглядывался в лица прибывших пассажиров и, наконец, увидел жену. Она  шла с какой-то девушкой, обнявшись. Обе сияли радостью.
–  Пап, а это кто с мамой – сюрприз?  –  спросил Юлька,  вглядываясь в девушку. Она показалась ему  знакомой.
  Лена заметила  мужа и сына и помахала им рукой. Девушка тоже помахала, счастливо улыбаясь.  Когда они  подошли, Степан и Юлька остолбенели – девушка была  копией  Юльки в девичьем исполнении. Они настолько изумились, что забыли  обнять маму и познакомиться  с девушкой.  Лена, улыбаясь, сказала:            
– Стёпа, это наша  дочка, Юля.
То, что девушку похожую на  Юльку  зовут  Юля, было вообще невообразимым. И муж, и сын  стояли соляными столбами и хлопали  глазами. Лена  стала  серьёзной:
–  Да, Стёпа! Помнишь, я тебе рассказывала о цыганке? Не обманула она, была  девочка, только украли её  у нас.  Знакомься  с  сестрой, сынок.
 Степан и Юлька никак не могли поверить в реальность происходящего  и смотрели на  девочку, не отрывая  глаз. Наконец Степан пришёл в себя и сказал:
–   Здравствуй, дочка! –  и прижал её к  себе, поцеловал. Потом отстранился – посмотрел и обнял ещё  крепче, приговаривая:
– Лена! Какое счастье! Какое счастье!
Юлька был не так эмоционален  – неожиданное обретение  сестры ошеломило его, повергло в шок, и он никак не мог с этим справиться. Юля  сама подошла к нему:
– Привет, как здорово, что у  меня есть брат! – чем вывела  Юльку из ступора. Он подхватил Юлю на  руки и закружил  с ней  по залу, выкрикивая: –  Ура! У меня есть сестра!
 А Лена и Степан смотрели на них, держались за  руки и плакали от счастья. Хотя  мужчинам и не полагается  плакать, Степан не сдержался. Прибывшие и встречающие с удивлением  смотрели на  странную  семью, но ни  отец, ни  мать, ни дети этого не замечали – они были счастливы.
    В такси прокатились по вечернему городу, показывая  его Юле, ведь теперь это и её город. Степан и Юлька изнывали от нетерпения  услышать  подробности, но вопросов не задавали – зачем таксиста посвящать  в тайны  семьи?  Юлька сидел рядом с водителем, а  Юля сидела  между  папой и мамой, и все искрились счастьем.
 Юлька и Стёпа не только торт  купили. Оба  уверенно чувствовали себя на  кухне и  приготовили любимый  Леночкой  плов и салат с ананасами. О нарезке и овощах тоже не  забыли, тарталетки с  икрой, которую обожала Лена, красовались на  большом  блюде. Увидев  всё это великолепие, Лена сказала дочке:
  – - Юленька, правда у нас  с тобой замечательные мужчины? Не успею досчитать до трёх, как появиться  шампанское, вот увидишь. Раз! Два!...
–  Три! – крикнул Степа, водружая на  середину  стола  шампанское. –
–  Конечно, десятиклассников, а  тем более десятиклассниц, угощать шампанским – непедагогично, но!!!  Повод-то какой! Юленька, доченька, я не могу  прийти в себя. Мне  кажется, что это  сон. Какое счастье!
   Где-то на десятой  минуте  ужина, Степан сказал:
– Так, девушки, всё! Я больше не могу! Рассказывайте!
… Когда Лена  закончила рассказ, Стёпа  сказал:
–  Леночка, ты правильно  поступила. Мы могли  прожить всю  свою жизнь, не зная о дочери. Мы же даже не подозревали, что детишек  было  двое.  Какое счастье подарила нам судьба! А суд? Он не сделает никого из нас  счастливее, главное, что  теперь ты с нами,  наша девочка!
После ужина Юлька  заявил: свою комнату отдает сестрёнке – девчонкам  нужнее, а он  прекрасно  разместится и в зале. На том и порешили. Эйфория события  потихоньку  угасла,  все  успокоились и занялись обыденными делами… Новые  папа и мама, да и брат тоже, с пониманием отнеслись  к Юлиному  настроению. Да  они  и сами ещё не очень пришли в  себя – такой  стресс! Поэтому  решили, что нужно укладываться спать – утро вечера мудренее, как пошутил Юлька.
 …Юля  устроилась в комнате  брата, теперь уже своей. Она лежала  в уютной  постели и вспоминала  события минувших трёх, но таких насыщенных, дней. После того, ЧТО Юля о себе узнала, она думала, что никогда не сможет простить  бабушку, но к  своему  удивлению, соскучилась  по ней. Девочка лежала и думала: вот  выйдет она  замуж, будет у неё  своя  дочка. Сможет ли она, как бабушка, пожертвовать всем ради счастья  дочери?
Она глянула на  часы – уже давно начался  новый день. Ещё совсем недавно было  первое  сентября, но столько всего  произошло за эти дни!
Позвонить бабушке не позволяла обида, но написать сообщение, Юля  уже была  в состоянии: « Спокойной  ночи» –  на  большее, сейчас, Юля была не способна. Сразу же пришёл ответ: « Девочка моя, будь счастлива, прости, если  сможешь. Я тебя очень люблю.»
Оказалось, что  есть пропущенные  звонки от Виктора и сообщение: «Юлечка, дочка, я люблю тебя. Папа». От мамы ничего не было, и папа написал «Я», а не «МЫ»… Навернулись слёзы…
… Виктор не мог заснуть. Рядом спокойно спала Ольга. Как она  может? С самого первого дня, когда  появилась Юля, Виктор прикипел к малышке  душой и сердцем, не смотря на  то, что девочка не была  родной. Это он купал, пеленал, кормил из бутылочки,  укачивал,  пока не приехала тёща. Он даже отпуск взял, чтобы помогать Оле с ребёнком, пока она была « в декрете». Ведь всё оформили так, будто Ольга  и в самом деле родила Юлечку. И выписка из роддома, и медицинская  карта и всё-всё, как полагается. Ну не ходила женщина в женскую консультацию! Не встала на  учёт, бывает такое. И ни у кого не  возникло подозрений – Ольга была пухленькой, а  у Юлечки   вес при рождении был всего два килограмма и сто пятьдесят граммов. Поругали в поликлинике, что на  учёт не становилась, да и все. Дальше всё было как у всех – прививки, пелёнки, детское питание. То, что у Оли не было молока, объяснили послеродовым стрессом – такое  тоже бывает. Всё нормально. Никто ни о чём не догадывался. Да и сейчас никто не догадается: уехала племянница к тётке  готовиться   к поступлению в институт, вот и всё, тоже бывает, сплошь и рядом…
…Кода они с Ольгой увидели Лену, с Юлей в обнимку, земля ушла из-под ног! Думали, что по судам затаскает. Ольга даже  придушить её  хотела ночью –  она нас, мол, посадит вместе тёщей.  Слава Богу, тёща её  к соседке отвела ночевать, оградила от греха… Да и так нагрешили… А Лена ангелом оказалась, не стала  судиться. Старуху пожалела, да и их с женой  тоже… Дай Бог ей  счастья – золотой души человек.
  А Юлечка и похожа на неё  очень, и добрая такая же. Написал дочке сообщение – вдруг ответит? Ответила: « Спокойной ночи» и больше ни слова. Но и эти два  вселили в него надежду, что Юля чувствовала  его любовь к себе…
     А Ольга спокойно спала. Устроившись под уютным одеялом, она  думала: «Ну, слава Богу, всё закончилось. Столько лет не могла  спокойно заснуть, всё  боялась, что их афёра с матушкой откроется. Да и  ребёнок  в семье, как оказалось –  сплошные хлопоты. То у него живот болит, то температура поднялась, то описался, то обкакался –  сил не было с этой  малявкой возиться! Хорошо, что Виктор взял всё на себя: хотел ребёночка  – получи, а потом  мама приехала. А то я бы, вообще, рехнулась от того, что она плачет, путая день с ночью – что, совсем не спать? Как увидела  Ленку, похолодела вся – ну, думаю, конец нам всем, по судам затаскает, посадит. Сказала Виктору, с перепугу, что придушу.  Со страху сказала, а он поверил, отговаривать начал. Потом, оказалось, что Ленка  в суд и не собирается – уже хорошо. Знаю, что плохонькая из  меня  мамаша получилась, но как себя заставить? Разве я могла подумать, что не смогу её  полюбить!? Наверное, из-за того, что Юля   постоянно напоминала  мне о нашей афере в роддоме, и  я боялась, что  правда  вылезет наружу.  Она и вылезла, но, слава Богу, все живы и никого не посадили. Теперь я хоть спать  могу спокойно и, повернувшись на  бочок,  сразу уснула – впервые с тех пор, как в её жизни появилась Юля.
     Зинаида Федоровна  в это  время, сидя  в глубоком кресле, перелистывала  семейный альбом. Сначала  шли  фотографии её  молодости – мединститут, свадьба. Эти она не разглядывала. Замуж она  вышла по залёту, брак распался уже через год, поэтому не любила рассматривать  фотографии, где был её  муж. Только  ту фотографию, где они   вместе: она, муж и совсем маленькая дочка на руках, отложила  в сторону. Мужа не вспоминала совсем, навсегда  вычеркнула его из  своей жизни и не любила, когда о нём вспоминал кто-то из  родни. Рассматривала долго  детские  фотографии  единственной своей дочери. Она была  очень похожа на  своего отца. Не только  внешне, но и характером – такая же  красивая, и такая же эгоистка. Зинаида вспомнила, как  в восьмом классе ( в восьмом!!!) она заметила, что  Оля как-то изменилась и внешне,  и  в поведении – что-то было не так. Присмотрелась и пришла в ужас – её девочка беременна.  Кто  был отцом неродившегося ребёнка,  Зинаида Фёдоровна не знает до сих пор. Ни угрозы, ни ласка не помогли – Ольга так и не сказала КТО. Это было летом, каникулы – и никто не узнал о беременности школьницы.  Своими собственными руками она  сделала ей  аборт. После этого иметь детей Ольга не могла…
 … Фотографий  маленькой Юли было невообразимое  множество. Зинаида  специально  фотографировала  малышку, чтобы ни  у кого не  возникло  подозрений. Первая фотография сразу после рождения: счастливая Ольга лежит на  койке в больничной палате, а рядом с ней –  Юлечка – совсем крошечная, и дата  внизу снимка. Чтоб  всё  было как надо. Зинаида Фёдоровна  с горечью заметила, что это была единственная  фотография, на которой  Ольга рядом с Юлей  выглядела счастливой.  Потом Ольга  часто  ей  говорила со злостью, что зря согласилась на эту афёру – она же не знала, сколько с этими детьми мороки! Если бы знала, так и не связывалась!
 Вздохнув, Зинаида  перекладывала  снимки, любуясь  красавицей-внучкой.  Она искренне считала девочку своей, полюбила  её, и переехала когда-то  сюда, чтобы быть рядом, чтобы оберегать девочку. Виктор был не  в состоянии перечить властной супруге, хотя и привязался к девочке, наверное, полюбил.  На фотографиях видно, что ему нравилась роль отца, и он много времени проводил с дочкой. Но  отдыхать они ездили только вдвоём с женой – Ольга не хотела брать дочку с собой.  Пикнул телефон – сообщение. Боже, как она обрадовалась Юлиному короткому посланию, заплакала от нахлынувших чувств – значит, есть надежда, что  Юля когда-нибудь простит её. И счастливая  от, казалось бы, обычного пожелания пошла  спать. Уснула не  сразу – всё  думала о внучке и решила, что   пусть девочка  там  немного привыкнет, обживётся и бабушка её навестит. 
…  Юлька лежал на диване в гостиной и думал о  своей, неожиданно обретённой, сестре. Где-то он  читал, что  двойняшки, даже на расстоянии, чувствуют друг друга. Может быть, может быть… но он что-то ничего не чувствовал до сегодняшнего дня.  А сестра ему  понравилась. Не смотря  на  то, что ей  на голову  свалилась такая неожиданность, держится  молодцом. Да, в школе будет переполох на высшем  уровне! Завтра, ой, уже сегодня, родители пойдут узаконивать её, в смысле  прописки. Потом два  выходных! Он покажет  сестре  все уголки   города, познакомит с друзьями – скучать будет некогда. А в понедельник приведёт её  в школу.  Юлька и не заметил, как уснул…
А Лена и Степан, пожелав детям спокойной  ночи, ещё долго сидели на  кухне и говорили, говорили, говорили… пока не забрезжил рассвет… Решили что  расскажут в паспортном  столе всё, как есть – люди должны их понять, войти в положение и зарегистрировать Юлю по новому  месту жительства. Доверенность, что  дали Ольга с Виктором, должна  убедить  начальника  паспортного стола в правдивости  рассказа. Опять же,  письмо Зинаиды Фёдоровны, покаянное, тоже нужно будет показать. Ну и со  школой также. Директор, уверены, пойдёт им навстречу, а остальным знать подробности не полагается. Но то, что Юля  - их родная дочь скрывать не собирались – нашлась и всё!  Обязательно, будет  море любопытных, особенно среди знакомых, им  можно сказать просто: мы не желаем это обсуждать. Кто настоящий друг, тот  поймёт, а  кто не  поймёт… что ж, значит, с ними не по пути!  Всё будет хорошо! 
     Спать уже и некогда  было – скоро дети проснуться. Слово «дети»  было каким-то особенно тёплым и радостным и… непривычным.  Степан  привлёк Лену  к себе, поцеловал за ушком, сказал ласково:
– Знаешь, Лена, я ещё в детском  саду знал, что ты – лучшая на  свете!