Побег легионера... прощай, рабство!

Vale, Foggy Albion!
 
                В тексте не использовано ни одно местоимение

Хуже ада невольника доля у мерзостных бриттов.
Грубость кельтов порочна, за гранью морали, закона.
Человека на капищах в жертву приносят друиды:
- Завтра время hastatae! *-
………………………… Бежал … Нет к свободе препонов.
                ***
Пережитое в бездны пусть бросит уставшая память.
Водопады, быть может, прольют на прощание слёзы.
Пленник мчался, как вихрь, обагряя безмолвные камни,
Украшая рубинами травы, сбив стылые росы.
 
Прочь! …  Оставлена жуткая горечь, бесчестие плена.
Был изранен в бою... Без сознанья… Жаль, не был убитым…
Ждать закланья, став мерзкому идолу жертвою тленной?
Нет! ... Грыз цепи, как зверь, кандалами, колодками сытый.
 
До того, как скалу озарила рассвета полоска,
И на спящие пихты приветливый луч обронила,
Узник вышел из клетки… Пусть вытекшим мозгом
Портит шкуры охранник… Ленивого смерть навестила.
                ***
И спасённый летел вольной птицей, дыша полной грудью,
Разрезая неласковый воздух холодных просторов,
Опьяненный желанной свободой, волшебной из судеб,
Ощутив олимпийских богов удивлённые взоры.
 
Небожителей мысль к судьбам смертных черна и беспечна.
Пусть взирают, смеясь, пьют чудесность амброзии сладкой.
Пусть бегущий теперь - развлеченье в безделии вечном…
На погибель стремительно высятся аспидов ставки.
 
"Корнуолл, будь же проклят! Сгори в жуткой бездне агоний.
Трупоеды безумны**… Нужны ли скотам акведуки?!
Полусумрачный мир из туманов и сырости скроен,
Неприглядности скал, заполняющих серость округи".
 
Всюду дикая пустошь, изломанность грубая линий.
Через сизую мглу здесь едва пробивается солнце,
Оживив тусклым бликом уныло-безжизненный иней,
Чтоб надолго исчезнуть… И думаешь, вряд ли вернётся.
 
Под шершавой скалой обнаружил осиные гнёзда..
Наибольшее алой туникой связал в прочный узел....
И внимала заря вопли кельтов, загонщиков слёзы.
Усмехнулся впервые за годы находчивый узник.
 
Рим, на юг отступивший, не смят и силён и законен.
Воин верный спешил к легиону, империи предан!
Но к полудню слышны стали звуки далекой погони.
Псы, почуяв солёную кровь, шли по алому следу.
 
И, удвоив усилья, скользил по обветренным скалам,
Шёл ручьями студеными, след в быстрых струях скрывая.
Волкодавы, ведомые голодом, жертву искали,
В мыслях кожу и тёплое мясо клыками срывая.
                ***
И к полудню второму — развязка…Предельна и ясна.
Несвобода прощай! … Краткий бой: человек — полу-волки.
Отбивался шестом… И закрасил всё тусклое красным,
Обагрив даже морды до вздыбленных в бешенстве холок.
 
 
     * hastati - гастаты, копейщики, воины авангарда тяжёлой пехоты римского легиона в IV-II вв. до н. э.
  ** Древнегреческий историк Страбон, описывая каннибализм кельтов, упоминает об обычае съедать сыновьями мясо покойного отца.