Сто строк о любви

Струна высокого звучанья
моей души,
нарушив долгое молчанье,
опять дрожит.

От сонной одури очнувшись,
я стал иным,
когда ты бережно коснулась
больной струны.

Сводить с минувшим злые счеты
корысти нет.
Стрела высокого полета
летит в рассвет.

Как будто солнцем, осиянная
тобой,
встает заря над окаянной
моей судьбой.

Кому воздать благодаренье,
что час пробил   
поры высокого горенья,
поры любви?

Слепи же яростнее, солнце,
взойдя в зенит!
Струна звенит. Стрела несется.
Душа горит.

*  *  *

Любовь такая, что полету
и вдохновению сродни,
диктует жить взахлеб, в охоту,
а не влачить понуро дни.

Любви не ведающий чуда
у целомудрия в плену
как обнесенный главным блюдом
на щедром жизненном пиру.

С тобой любиться что есть мочи
в животной спайке знойных тел,
сну отводя всего полночи,
я десять жизней бы хотел.

Но нам дана одна – и только.
В ней, улучая день и час,
готовит время, как ни горько,
разлуку вечную для нас.

Осознавать невыносимо,
что без меня продлится пир,
когда покорно и бессильно
навек оставлю этот мир.

И потому ласкаю жадно,
ответной нежностью томим,
тебя, прижавшуюся жарко
к невечным клеточкам моим.
               
*  *  *

Сквозь сито мига сеясь в вечность,
все оставляет тот же след,
как видный долго и далече
звезды давно угасшей свет.
      
Давай загадывать не будем,
что нам с тобой готовит рок.
Двумя ручьями наши судьбы
не зря слились в один поток.          
               
И с каждым днем от первой встречи,
и с каждой ночью мы родней.
Вдвоем – оно вдвойне и легче,
хотя порой вдвойне трудней

тому, чья пара одеяло
тянуть стремится на себя,
к плечу прильнувшего нимало
по сути дела не любя.

И если все же неизбежность
нас разведет с теченьем лет,
пускай до дней последних нежность
в сердцах оставит светлый след.

Чтоб не тяжелое похмелье
от расставания трясло,
а тел и душ переплетенье
как можно дольше память жгло.

*  *  *

Чудил по жизни я немало
с неутоленностью в крови,
пока открыл, что не хватало
в моей судьбе твоей любви.             

Я шел к тому дорогой трудной
и безусловно признаю,
что выигрыш пришелся крупный
на карту слабую мою.

С единым козырем, однако,
я как отчаянный игрок
все, что имел, поставил на кон
и проиграть никак не мог.

Нас повенчал не просто случай,
а провидение само.
Поверь, ни с кем на свете лучше
тебе не будет, чем со мной.

Я столь высокою ценою
сполна за счастье заплатил,
что – видит Бог! – никто тобою
сильней меня не дорожил.

Как золото высокой пробы,
таившееся в глубине
под толщею пустой породы, –
вот так и ты досталась мне.

И я не знаю ничего,
что было б оправданьем крови
и вседозволенности, кроме
существованья твоего.