4

Когда мама приезжала , то почти всегда привозила
в жестяной консервной банке грам по триста повидла развесного.
А мы ребятишки в то время сахара не видели, а конфет и вовсе не было
и мы   так с жадностью тянулись к сладости, что когда мать
приедет то я всегда оккупирую корзинку и ищу эту банку с повидлом.
Раньше вместо сахара варили бурак и ели, и пили юшку, да еще паренный
слаще меда проходил. Но в этот момент у нас ничего не было ни бурака,
ни картошки и вот в одно время мать оставила нам питание, а сама уехала
к отцу и братьям в Харьков и почему то задержалась там. А мы всю еду
съели на которую мама рассчитывала и сидим на печке доходим, хорошо что
мать запасла нас дровами, в то время она ничего не жалела, рубила столы,
скамейки, перегородки. У них с отцом уже было в планах забрать нас к себе
в Харьков. Уже пошел третий день по нашим расчетам, а матери все нет.
Помню как Вера одевала меня в тряпки, ведь на дворе была зима и посылала
к соседям попросить что нибудь поесть, но соседи сами были голодные и мне
везде была неудача. Они говорили мне, что в это время ни у кого нет еды и
так я вернулся домой пустой. Наконец к вечеру этого дня возвратилась мать
и как мы были рады, рады до слез. Мама в первую очередь бросилась к младшему
Виктору, а я плача кинулся к корзине в которой должно было быть что нибудь
съедобное. А мама еще говорит, что повидло тоже есть, которое мне очень нравилось.
И вот я быстро нахожу жестяную банку, открываю ее с жадностью и беру на весь
палец, и на язык, а банка попалась не с повидлом, а с разводным мылом.
Вот тут то я и заорал. Мать спрашивает: Что с тобой сынок? А я слово не могу
вымолвить, тогда мать догадалась и говорит: Да ты не ту банку взял, вон там другая.
и когда я открыл вторую банку и убедился, что это повидло, вот тогда я только
успокоился. И так мама побыла у нас неделю, постирала, приготовила еду, а сама
отправилась в путь до станции пешком(около 20 км), а там поездом 150км и так
в таком ритме продолжалось до весны 33 года. И мама опять, что то задержалась
примерно на неделю и вот тут то я чуть ли не умер: Сижу я на печи и уже оттуда
не слажу, что подаст мне Вера, теплой водички выпью и набок. И так каждый день и
смотрю  на себя, а у меня раздулись ноги и руки, а так же лицо. И так мамы не
было две недели и когда она возвратилась, радости и слез было море. А вот с печки
к корзине уже сам не мог слезть, только с помощью мамы. Она натопила печку, всех
накормила и к утру опухоль с меня сошла, но после этого я стал очень слаб.
И так мама нас отхаживала около десяти дней, а потом мы стали собираться к отцу.
И вот в одно прекрасное мартовское утро мы решили покинуть навсегда дедовский дом.