Уходящее поколение

Предисловие автора
Не знаю, у кого хватит терпения дочитать это произведение до конца,
но все же интересно, как жили люди до нас. Они уходят, а мы о них, практически,
ничего не знаем. Меня лично потрясла жизнь этого человека. Приятного чтения. С уважением, Павел Мягкий.

Туголуков Вячеслав Васильевич
(Биография)

Глава 1
Военное детство
Меня зовут Туголуков Вячеслав  Васильевич. Я родился в селе Туголуково, Туголуковский сельсовет, Туголуковского района, Тамбовской области.
Когда я пошел регистрироваться в Загс со своей будущей женой, то у меня произошел казус. В Загсе меня спрашивают фамилию, имя, отчество, где я родился и т.д. Я называю. Моя невеста слушает, а потом говорит:
- Такого быть не может? Ты мне дуру гонишь!
И пошла прочь из Загса. Ее догоняет служащая и говорит:
- Все правильно. В документах так написано.
Итак, родился я в 1939 году в саманном доме без окон и дверей. Там раньше у нас сарай для свиней был. А в 1929 году приходит разнарядка в Туголуковский сельсовет – нужно раскулачить пять семей.
Стали искать – кого можно раскулачить? А мой прадед был приемным сыном крестьянина, у которого была мельница, вот по этой причине моего деда и раскулачили.
У деда был хороший дом. Когда его раскулачили, то его семью оттуда выселили. Дверь у нас не закрывалась ни зимой, ни летом. Сеном  мать заткнет. Ведра с водой принесет, а она к утру в лед превращается.
 Сарай наш через дорогу от дома стоял. В семье моего отца было восемь детей. Выжило пять. Первая девочка родилась в 1923 году, но она умерла в младенчестве, а я предпоследний в 1939 году. После меня еще брат был Николай, но он не выжил - умер.
Мы с детства в колхозе работали. Колхозники, когда с поля с работы приедут к вечеру, то им по два снопа соломы давали от колхоза. Солому обычно колхозники использовали, как подстилку для скота. Они приезжали на лошадях. Лошади там весь день с ними работали. Лошадям днем кормиться негде, так их нужно было отправить пастуху на луг пастись, чтобы они ночью отдохнули и попаслись. Нам пацанам задание было – отогнать лошадей на скотный двор. Уже команда была сформирована, чтобы лошадей отгонять, из детворы, человек пять или шесть. А один раз одного человека им не хватало, так они меня пригласили. А мне тогда  четыре-пять лет было.  Уздечки колхозники у себя оставили, а мы сели на лошадей и держались за гривы. Меня посадили на лошадь, я впереди ехал, а большие пацаны сзади. Один из них прутиком мою лошадь и стеганул. Она испугалась и галопом пошла. Я пока за гриву удержался, но потом лошадь вскачь помчалась. Я не смог удержаться и упал. Лошадь, которая сзади меня шла, встала передо мною, как вкопанная, не стала меня давить – умная была.
Потом в детстве мы включались в битву за урожай. На пшеничных полях сусликов было много. Так мы, детвора, их водой отливали. Норка у суслика два выхода имела. Мы в один воду льем, а возле другого входа пацан с палкой стоит. Как суслик выскакивает, то его тут же палкой и убивали.
Старший среди пацанов был паренек по прозвищу «калузалкин». Он шкурки с этих сусликов снимал, растягивал их на гвоздиках и сушил. Потом в заготовительную контору сдавал. Мех у сусликов такой пушистый. Не знаю, что там из этих шкурок делали, но многие пацаны их сдавали.
А свое прозвище «калузалкин» он от своего деда получил. Тот в деревне хорошим плотником был. С утра пойдет по деревне, кому дверь сделает, кому окно старое заменит, а к вечеру уже пьяненьким домой возвращается. С ним за работу продуктами, да самогоном рассчитывались. Вот, в деревне и говорили: «Опять дед наколузалился». Это прозвище потом и на внука перешло.
Еще с воробьями мы воевали. Они стаей как налетят на пшеницу и просо, так все зерна и склюют. Просом мы называли зерна пшена, неотделенные от шелухи коричневого и фиолетового цвета. На скотном дворе крыша была соломенная. Там этих гнезд было видимо-невидимо. Наша работа была эти гнезда разорять, а яйца разбивать. А, где уже птенчики были, то мы их кошкам отдавали. Кошки вихрем на них налетали.
В деревне бабка с сыном, примерно нашего возраста, жила. Дуканя ее звали, по прозвищу от имени Евдокия. Она пила и курила. Мы у нее собирались во главе с верховодом «калузалкиным» и всю ночь играли в карты. И бабка с нами играла. Ребята постарше нас малышей обыгрывали – шулерили, подмигивали, мухлевали. А мы на деньги играли. Я все время в проигрыше был. У нас дома пуховые козы были. Я их общипывал, то есть пух собирал, а потом продавал тетке Мане. Мне какие-то деньги давали. Вот их я и проигрывал у бабки Дукани.
Мы у нее самосад курили. В деревне некоторые табак мололи. Мы у них его на куриные яйца меняли. За два яйца они нам стакан молотого табака давали. Мать моя в колхозе работала, уставала очень. Ей не до меня было - в деревне, куда он денется, это не город, не пропадет. Такое отношение у нее было к моему воспитанию в детстве.
Нам хлеб по карточкам давали по 200 граммов  на человека. Нас детей отправляли – карточки отоваривать. Пока до дома дойдем – всю корку обглодаем.  Оторвем кусочек и сосем. Такая вкуснота была, как конфетка. Общиплем весь хлеб, и домой приносили круглешок.
Моя мать ходила побираться в другие деревни за кусочками хлеба. Кто жил рядом с током   или работал на скотном дворе, то они имели возможность тайком набирать зернышки из мякины, которой кормили скот,  и  пекли себе хлеб.  Вот мать и просила у них милостыню для детей.
Моя мать и другие соседи ходили на ток, который находился в другой деревне, побираться. У нас в селе тоже ток был, но мамке стыдно было туда ходить. Что люди скажут? Там хлеб веяли. Так вот среди отвеянного мусора мать зернышки находила. Насобирает и дома пшеничную кашу сварит. Она нам конфеткой казалась. А еще мы ходили в другие деревни за конским щавелем. Нам мать из него щи варила. В нашей деревне его не было, так мы за три, за шесть километров ходили. А местные ребята нам говорят:
- Почему к нам за щавелем ходите?
С нами соседские девочки ходили. Их ребята из соседних деревень насиженными воробьиными  яйцами забрасывали.
У нас корова была. А сено косить нам председатель колхоза не разрешал, пока они заготовки для колхозного скота не сделают. Так мы все равно косили. Два раза председатель с нашей телеги колеса снимал. На кибитке подъедет и кричит:
- А ну, колеса снимай!
Заберет и на колхозный двор отвезет. Мой старший брат прицепщиком тракториста  работал. Он эти колеса потихоньку домой забирал.
Так мы с ребятами приспособились косить за 12 километров. Там рядом другой колхоз был. Мы на меже и косили. Пойми, кто косил, из того колхоза  или из этого?
Мы ночью это сено вывозили. Я маленький тогда был. Я позади телеги шел, помогал,  следил, чтобы сено не падало. Остановились мои братья на перекур, глядь, а меня нет. Пошли по дороге, через 200-300 метров я, как на коленках стоял, так и уснул.
Старший брат мой меня тормошит:
- Вставай, тебя могут волки загрызть.
Не зря такая поговорка есть: «Тамбовский волк – тебе товарищ».  В селе Туголуково был интернат. Детей там с пятого класса содержали со всех районных деревень. Однажды одна девочка, лет 11, пешком пошла из интерната в  поселок Павлодар на выходные дни и пропала. Потом ее в овраге нашли обглоданную волками.
Моего отца забрали сразу вначале войны. И как потом рассказывал нам его однополчанин, мой отец погиб в Калужской области вначале января 1942 года, в районе Думиничи, деревня Дубровка. Наши войска освободили Калугу и начали освобождать Калужскую область. Огонь с обеих сторон шкальный был. А солдатам тогда валенки дали. Отец мой до крови в них ноги стер. Он сам валять валенки мог. Он тогда нашел старенькие валенки в деревне, подогнал их себе по ноге и подшил подошву, чтобы не промокали. Потом, когда затишье было и хоронить погибших стали, то его по этим валенкам и узнал наш односельчанин. Через некоторое время семья похоронку получила. А так бы признали пропавшим без вести. Кто там разбираться бы стал?
Мой старший брат тоже добровольцем пошел на японскую войну. Ему 16 лет было. Привезли их в товарных вагонах на озеро Ханко. Стали солдаты из вагонов выгружаться. Война там во всю уже шла. Кто по правую сторону выскочил из вагона – все погибли, а кто по левую – остались в живых. Мой брат здесь потом в Обнинске на строительстве первой в мире атомной станции на самосвале работал.

Глава 2
Моя родня
Моего деда зря раскулачили в 1931 году. Его вначале арестовали, а потом разобрались и отпустили. Мой дед был сирота. И когда ребята на улице играли, то крестьянин, который мельницей владел, присмотрел крепкого мальчишку и усыновил его, но использовал его, как наемного работника. Мой дед от своей работы на мельника ничего не имел.
А отец мой держал в хозяйстве коз и овец. Пух потом на пуховые платки шел, а из шерсти валенки валяли. Мой отец мастером был. А мать пуховые платки вязала. Разобрались в районе с моим прадедом и отпустили, а дом так и остался за теми, кого по решению сельского совета заселили. Раз было раскулачивание, то обратного хода не давали.
В гражданскую войну казаки по Тамбовской области шастали. Все выглядывали, кого из крестьян можно в банды свои мобилизовать. Там и деникинское войско было, и армия адмирала Колчака, и атамана Антонова тоже.
Мой отец тогда из рынка ехал, который в районе был. Его бандиты схватили и под ружье поставили, чтобы он в их банде служил. Отец им говорит, что не могу я воевать у меня семья, кормить надо. А бандиты ни в какую. Но отец как-то уличил момент и сбежал от них. Бог его миловал за беляков воевать.
  Аналогичный случай был и с братом моего отца. Бандиты по деревне ездили. Увидели, что мой дядя по двору ходит. Они туда. А дядя успел под соломенную крышу спрятаться. Обыскали казаки дом, двор, сараи – нигде его нет. Стали в воздух палить. Мой дядя рассказывал, что одна пуля рядом с его головой пролетела. Но потом он в Великую Отечественную войну под Смоленском погиб.
Через нашу деревню Туголуково речка Свола текла. Так мы мальчишками там все время пропадали. Дома мы, практически, не жили, все по деревне играли, да на речке купались.
В Павлодар молодого председателя колхоза прислали. Он в Туголукоский райцентр двух женщин из бухгалтерии направил, чтобы они для колхоза десять тысяч рублей взяли. Звонит туда, а они отвечают, что денег не дали. Он пошел их встречать. Не поверил им, стал обыскивать, денег не нашел. Так он их убил, палкой до смерти забил из-за денег. Когда он домой возвращался, то его один крестьянин видел. Председатель колхоза через поле шел и весь мокрый от росы до пояса был. Ему крестьянин говорит:
- Ты, что, Петрович, весь мокрый такой?
Потом он, как свидетель вступил, так как видел, как убийца с места преступления возвращался.
Я много лет назад на родину ездил. Там у меня старшая сестра жила. Она по фамилии мужа Костина. Ее два года назад не стало. Она все в газету в г. Жердевка писала о нашем брате, который на Японскую войну пошел. Статья называлась: «Не забывается такое никогда». А теперь мне туда ездить незачем, там у меня родных никого не осталось. Как ушел из родного дома, так и живу много лет здесь. Поехать на родину, места посмотреть? Да, и только.
Мой дядя Саша, который под Смоленском погиб, он нам письма с фронта писал. Так он не просто писал, а картиночки рисовал. Он хорошо рисовать мог. Нас детвору не так содержание письма интересовало, как его картиночки. Вот, пенек на опушке леса. Вот,  мой дядя сидит на пенечке с автоматом наперевес и письмо пишет. Нам очень эти картинки нравились.

Глава 3
Школа
Я десятилетку окончил. Начальную школу я в нашей деревне прошел, а потом в районную школу дальше ходил. Учился я не совсем хорошо. Два года меня на второй год оставляли – в седьмом и восьмом классе. У меня с русским и немецким языком плохо было. На осень почти каждый год оставляли. Когда пришел я в первый класс, то учительница на доске простым мелом пишет, а мне видится все в цвете. Я учительнице об этом говорю. Она поняла, что у меня со здоровьем не все в порядке.
Это 1946 год был, питание плохое было. Но потом все нормализовалось. Каждое лето мы в колхозе работали с первого класса. Нам сумочку давали, и мы на поле после уборки пшеницы колоски собирали. Не дай Бог увидят, что три колоска своровал – сразу два года тюрьмы давали. И не смотрели взрослый ты или школьник. Нам на руки учебники давали: «Русский язык» и «Родную речь». А там два портрета Сталина были. Один цветной и красочный - Сталин в маршальской форме, а второй не цветной – серый. Так я серый портрет раскрасил. Меня потом долго в школе таскали к директору и спрашивали:
- Кто научил?
Хорошо, что я сказал, что сам до этого додумался. А так бы моего старшего брата или сестру в тюрьму бы посадили. Время такое было. Строгость была.
В классе седьмом я при школе курсы вождения проходил. У нас полуторка была. В коробке передач люфт был. Нужно было изловчиться, чтобы правильно передачу включить. Чуть что не так и машина в другую сторону едет. У меня с вождением ничего не получилось. А вот вырезания из фанеры лобзиком, тут я был мастером. Полочки разные делал и выжигал рисунки. Мне книжки дарили за активное участие в кружке «Умелые руки».
Также наш учитель по трудам заставил нас старый двигатель пополам распилить. Мы его распилили, покрасили и потом наш двигатель на выставку в Москву отправили, как экспонат на ВДНХ. По нему можно было видеть, как рабочая смесь в камеру сжигания попадает, как двигатель охлаждается. И вообще, можно было по нему конструкцию двигателя изучать.
Экспонат этот признали стоящим, чтобы на ВДНХ показать. Нам потом грамоты и значки участников выставки прислали. Мне учитель говорит:
- Пойди к директору школы и возьми значок и удостоверение.
А наш директор школы, Маторин Владимир Николаевич, строгий был. Я его боялся и не пошел к нему. Так я и не получил то, что мне причиталось. Хотя он должен был в классе, в присутствии всех учеников, мне вручить. А он так не сделал.
Учительница немецкого языка меня на осень оставила и говорит мне:
- Ко мне будешь приходить на занятия. Но прежде на речку сходи и рыбки налови, мне принесешь.
А сосед наш, водителем грузовой машины работал. Пойдет на речку Свола, жмых от подсолнуха нажарит и в речку бросит. Плотва соберется и ест жмых. Он на крючок хлебушек шариком скатает, насадит и забрасывает. Как не бросит удочку в речку, так рыба клюнет. За полчаса полведра наловит, сколько ему надо? Удочку спрячет в кусты и домой пойдет.
А я думаю: «Что я? Не смогу так?».
На это место сажусь и так же, как он, тоже рыбы наловлю. У меня ведра не было. Так я на лозину рыбу насаживал. Другие люди смотрят, что за рыбак такой удачливый?
Учеба мне нелегко давалась. А потом, когда я на второй год в восьмом классе остался, мне одна девочка понравилась в нашем классе. Я стараться начал и девятый, десятый класс окончил хорошо благодаря ей. Чтобы в ее глазах дураком не выглядеть. У нее отец первым секретарем райкома работал. Она интеллигентная была. Не то, что мы деревенские. У нее брат на фортепьяно играл, концерты в клубе давал.
В старших классах я в районе учился, в Есипово, Воронежской области. Жил у тетки. В классе шестом меня друг Зинковский Виктор в шахматы научил играть.

Глава 4
Велосипед
Там в районе деятель один был, он с чайной не вылазил. Все время пьяненький был. У него велосипед был. Он нам, пацанам,  прокатиться давал. 20 копеек за проезд от одного телеграфного столба до другого. Там, примерно, метров пятьдесят было. Я у тетки рубль попрошу - мне на пять раз прокатиться на велосипеде хватало. Один раз я заметил, что тетка с магазина пришла с продуктами и у нее в кошельке три рубля оставалось. А мне кататься хочется. Вот, я и спер эти деньги, да и все прокатал на велосипеде.
Тетка кинулась – денег нет. Она меня ругать не стала, а в чайную пошла. Прочихвостила этого деятеля. Не знаю, вернул он эти деньги или нет? Но моя тетка уважаемым человеком была. Она хорошей швеей была. К ней все обращались. А муж ее директором мясокомбината был.
Со своей супругой я прожил 53 года. Она из г. Жукова. Так вот, мать отца моей супруги и мать Г. К. Жукова родные сестры. Выходит, что с Жуковым мы далекая родня.
Моя старшая сестра учетчиком скота работала. Ездила по колхозам. У нее велосипед от колхоза был. Она к матери приедет – поговорить. А я велосипед хвать и катаюсь. Она мне говорит, далеко не уезжай, чтобы я тебя видела. Так я пристрастился к велоспорту. Нам в колхоз в сельпо привезли велосипеды. Они такие с блестящими ободами. Я купить. А мне говорят, четыреста трудодней в колхозе заработаешь, тогда продадим. Вот, я и старался. Когда справку такую получил, то мне велосипед продали.

Глава 5
Работа в колхозе
Работать в колхозе я начал еще со школьной скамьи. Мы работали за трудодни. Я возил бочку с питьевой водой. За один трудодень мне нужно было привезти четыре бочки. Бочка была установлена на телеге, а я наливал в нее воду ведром из родника. Возил я воду на поля, где работали полевые бригады. Жара стояла, прямо пекло. Я привозил воду и люди пили, обливались водой, брали себе на прозапас в ведра и другие емкости. Итак, за день я привозил воду в четыре бригады.
Также меня ставили косить траву или овес. Старшие колхозники косы отобьют, и она идет у них, как игрушка, а я поначалу отбивать не мог. Меня в середину поставят, чтобы не отставал. И я  косил на неотбитой косе, на силу брал. Потом уже, когда постарше стал, научился косу отбивать.
Косили с утра, когда роса на траве была. Было легче косить. Потом с обеда люди отдохнут и опять косить приходилось. Поговорки: «Коси коса, пока роса» не придерживались. Косить нужно было. Тяжело,  не тяжело, а работать нужно было. Труд в деревне нелегкий. Когда в младших классах был, то помогал мамке капусту, помидоры поливать. Ведрами воду таскали.
Я еще работал прицепщиком. Утром приходил я на механический двор. Мне тракторист скажет горючего в трактор залить или смазать где, покажет. Потом он начинает пахать, а я в тенечке прилягу и сплю до обеда. А когда тракторист на обед пойдет, то он мне говорит:
- Садись за трактор, попаши, пока я пообедаю и отдохну.
Я уже в старших классах работать на тракторе умел.
Когда школу окончил, то на танцы ходить стал. Девчонки постоянной не было. В основном ходили с гармошкой по полям. С девушками обнимались, целовались, но чтобы спать с ними, как теперь молодежь делает, такого не было.
К нам в село две девушки на практику из Мичуринского техникума приехали, а потом их перевели в соседний поселок в Воронежской области. Так мы с двоюродным братом к ним по вечерам на велосипедах ездили, 25 километров туда и столько же обратно. Далеко было, но дело молодое было, ничего не замечали. Погуляем до полуночи, а утром рано на работу. Но отношения с девушками чистые были. Если кто, с дурными намерениями был, то девчата с ними не гуляли. Отворот-поворот давали.
После школы я прицепщиком работал. Трактора мощные были С-80, гул от них стоял  сильный. Наработаешься за день, и что тебе другие говорят совсем не слышишь.  С друг  другом на повышенных тонах, как глухие, говорили. Никакой защиты, как сейчас, для  слуха не было. Но ничего, не сказалось. Молодые были. Все прошло незаметно.

Глава 6
Велоспорт
Я еще в школе велоспортом занимался. Время хорошее показывал. Меня в город Тамбов на соревнование среди школьников  взяли. Шли мы в четверке, несколько кругов по десять километров, всего 50 километров. Соревнование начиналось в два часа ночи, когда транспорта на улицах не было. Так вот, наша группа сбила женщину.
Забор был такой зеленый. Она из-за него на дорогу выскочила. Мы четверкой шли. За нами через полторы минуты вторую четверку пускали и так далее. Первый, увидев женщину, увильнул, а второй врезался. Я третьим шел и тоже увильнул, и четвертый за мной – тоже. Я еще заметил, что глаза у этой женщины кровью налитые были. Велосипедисту ничего, коленку только ушиб. Проверили велосипед, руль поправили и дальше покатили. Там рядом милиционер стоял. Мы ему:
- Ты чего? Не смотришь?
А он только руками разводит. Мы женщину на его попечение отдали.
Ее потом не спасли, умерла. У нее глаза были какие-то дикие, наверное, она  лунатиком  была. Это когда, человек во сне поднимается и ходит по крышам, ничего не видя и не соображая. Эта женщина резко на дорогу выскочила. А мы ребята здоровые были. Разогнались сильно. Вот, на большой скорости ее и сбили. Нам ничего, а она от травм умерла.
Мы тогда первое место заняли.
Меня в армию призвали, постригли уже налысо, а тут, мне из района представитель по спорту говорит:
- Нужно в Воронеже за наш Терновской  район выступить.
А я отвечаю:
- Мне в военкомат являться надо, постригли уже.
A он мне:
- Ничего, мы с военкомом договоримся.
И, правда, договорились. Дали мне велосипед «Турист», у меня раньше простой был – дорожный, а этот почти, как спортивный, только скорость одна.  В Воронеже я второе место занял. Всего шестнадцать секунд проиграл первому. Да,  по-честному, я и не старался. Еду себе на велосипеде песни пою в свое удовольствие.
С Воронежа меня отправили опять на соревнование в Пятигорск. Отпросили еще меня в военкомате на несколько дней.
В Пятигорске мы группой шли. Впереди ведущий, а остальные за ним. Потом следующий идет ведущим. Я один раз отбыл ведущим, смотрю, остальные сачкуют, силы берегут. Я опять ведущим стал. Мне потом старший группы говорит:
- Не нужно, силы оставь на финиш.
Я уступил место другому, но не смог на колесо сесть, то есть в струю воздуха попасть за ведущим, поэтому отстал. Меня на финише спрашивают:
- Ты оторвался вперед или отстал?
- Отстал, - говорю.

Глава 7
Армия
Прибыл я в военкомат. А там меня спрашивают:
- В спорт роту не хочешь попасть?
А у меня к тому времени уже первый разряд по велоспорту был. Я подумал, и отвечаю:
- Нет, я хочу в армии специальность получить. А что спорт? У меня уже первый разряд есть.
А у нас в деревне сын учителя в военно-морском флоте служил. Форма красивая, бескозырка, ленточки на ветру развиваются. Романтика, да и только!
- Хочу морскую форму носить, - говорю военкому.
- Давай в морскую авиацию, там морская форма и служить всего три года, а не четыре, как в военно-морском флоте.
Направили нас в Талин. Там в морскую форму переодели.
Потом направили нас в Калининград в учебный отряд. Отучился я в учебном отряде девять месяцев. Сдал все предметы на «отлично», кроме устройства самолета. По этому предмету я получил четыре. Когда в учебке учился, то я спрашиваю начальство, где мне можно велосипедным спортом заниматься. Мне отвечают, приедешь в полк, там и будешь кататься, а здесь учебка, дисциплина.
После окончания учебки меня, как хорошо сдавшего экзамены по специальности механик-электрик по ремонту самолетов МИГ-17, МИГ-19, отправляют служить в Германию. Я говорю им:
- Не хочу туда. Мне нужно поехать туда, где велоспортам можно заниматься.
А мне отвечают:
- Да ты что? Германия велосипедная страна!
Я и согласился. Нас направили в город Пеенемюнде. Этот город недалеко от Дрездена был, а оттуда на остров Узедом, где морская авиация базировалась.
Когда прибыл я в полк морской авиации, то побежал к начальству, мол, хочу велосипедным спортом заниматься. А мне и говорят, тебя фашист убьет, а нам за тебя отвечать придется. Так мне в армии не удалось велоспортом заниматься.
Население к нам относилось хорошо. Мы в школу ходили на встречу с учениками, а они хорошо русский язык знали. Вот один ученик меня спрашивает:
- Вы что? Против фашистов?
А я растерялся и не знаю, что ответить. А его другой ученик в бок толкает и говорит:
- Конечно, они против фашистов.
Мы когда с острова выезжали на встречу с учениками, то проезжали один поселок. Мне потом сказали, что в этом поселке ракеты возмездия ФАУ-1, ФАУ-2 делали. Но запустить их наши войска не дали. Должны были туда ракетное топливо завести, а его отбили. А так неизвестно было, чем война кончилась бы, если бы немцы свое новое оружие запустили. Наверное, много наших солдат погибло бы.
На этом острове, где я служил, случай в военное время был. Там в плену наш летчик Девятаев Михаил Петрович был. А на этот остров в штаб немецкое командование прибыло. Летчик тоже отлучился. А наши военнопленные рядом с самолетом работали. Немецкие конвоиры через каждый метр стояли, следили за военнопленными. Когда же обед начался, то немцы побросали свои посты и пошли обедать. У немцев порядок такой – война войной, а обед по распорядку. Военнопленные, практически, без охраны остались.
Один немец охранять остался. Военнопленные жестами показали друг другу, что нужно немца по голове железным прутом огреть, и к самолету бежать. Они так и сделали. Немца убили.
 Вот, Девятаев и еще четверо военнопленных с ним сели в самолет и пошли на взлет. Летчик вначале не заметил, что закрылки на крыльях нужно убрать, поэтому самолет не взлетел с первого раза. Потом он разобрался и пошел на второй заход, потому что взлетная полоса короткая была. Немцы всполошились, и давай по самолету стрелять. Но им удалось до нашей территории долететь.
Наши его долго проверяли, потом посадили в сталинский ГУЛАГ. А после смерти Сталина ему звание Героя Советского Союза дали. Он книгу написал про свой подвиг, а потом даже фильм сняли, называется: «Побег из ада».
Позже, когда я уже в г. Обнинске работал, моя сотрудница из «Технологии», которой я про подвиг летчика рассказывал,  как-то мимо дома отдыха в Казани проезжала на экскурсионном автобусе, а экскурсовод и говорит, что здесь отдыхал и лечился Герой Советского Союза Девятаев.
В Германии мы пробыли всего девять месяцев. Самолеты МИГ-17, МИГ-19 устарели. На смену им пришли самолеты нового поколения МИГ-21 и взлетная полоса уже для них маловатая была. Нас с самолетами отправили в поселок Мамоново,   Калининградской области, где их  и порезали на металлолом. Каждый солдат из них что-то себе брал, кто часы, кто прибор какой, а я себе шариков набрал на велосипед.
Потом нас направили служить в Храброво, где Калининградский аэропорт. В это время Хрущев Н.С. сокращение вооруженных сил на 1 миллион 200 тысяч затеял. Мы думали, что нас демобилизуют тоже, но это больше офицеров коснулось.
В это время советская противоздушная оборона сбила американский самолет-разведчик на высоте 20 тысяч метров. Летчика Паулюса тогда судили, но потом отпустили. Так американцы стали на низких высотах летать. А у нашей противоздушной обороны таких ракет по низколетящим целям не было.
Так нас направили во Владимирскую область, в местечко Костерево учиться на установки Р-5 - стрелять по низколетящим целям. После учебы у нас были учебные стрельбы. Самолет берет, поднимает в воздух планер, потом его отцепляет, а мы по планеру стреляем. Наша установка была за насыпью, со всех сторон отгорожена обваловкой. А  пульт управления в стороне. Мы настроили высоту, направили установку на планер и дали пуск. Это на высоте 200 метров было. Планер сбили.
После этих стрельб нас и установку направили опять в Калининградскую область в Правдинск, там мы ее установили, сделали насыпь, обваловку и замаскировали. Натаскали дерну. Вообщем, чтобы с воздуха не было видно.
В наше время дедовщины не было. Но мне немного досталось от старослужащих. Один хохол демобилизовался и мне говорит:
- Отдай мне свой новый бушлат. А придет молодежь, тогда у них возьмешь.
Мне пришлось ему отдать. А потом нам вместо матроской формы дали солдатскую. Так, и пришлось мне в старом бушлате демобилизоваться. Он у меня до сих пор на даче висит.
Пришло время нам службу оканчивать. Командир нам и говорит:
- Постройте хозяйственный склад, тогда отпущу вас.
 Набралось нас старослужащих десять человек. Мы разделились на две партии. Одна партия из пяти человек фундамент готовит, а вторая – материал добывает. Я попал во вторую партию.
Недалеко от Правдинска, разбитые войной, постройки стояли. Так мы оттуда кирпич добывали. Где связка между кирпичами цементная была, ту стену мы не разбирали. А где известковая связка, ту стену мы вначале валили на землю, а потом разбирали на кирпичи. Трое стену подкапывают, а двое смотрят, когда она падать будет.
Один раз меня чуть стеной не привалило. Кричат наблюдатели:
- Берегись, стена падает!
Я замешкался и, когда отбежал, то кирпичи мне по пяткам задели.
А цемент и доски тоже добывали у шоферов, которые на стройку стройматериал везли мимо Правдинска. Мы ему бутылку, а он нам сбросит немного, так чтобы незаметно было. За одиннадцать дней построили. Склад был шесть на пять метров, одноэтажный.
Вызывает нас командир роты и говорит, чтобы мы начищались, робу старшине сдали, завтра он повезет нас в штаб на демобилизацию.
Уехал он на завтра в 9-00, а мы его ждем. До вечера прождали. Командир роты только в 21-00 приехал.
- Ничего не получится, - говорит. – Даже тех, кто уже в поезде был и их сняли.
Это был 1961 год. Тогда Германию делили на западную и  на восточную. Стену в центре Берлина возводили. Нас пока не стали демобилизовывать, так как ожидали, что, может быть, какой-то инцидент между странами-победительницами будет.
И вместо того, чтобы мы уехали домой в сентябре, нас отпустили только в декабре. И в результате я отслужил три года и четыре месяца, без отпуска. Почетную грамоту дали и благодарственное письмо на родину отправили.

Глава 8
Работа в Обнинске
После демобилизации я приехал к брату, который в Обнинске работал на строительстве атомной станции. Мы с ним переписывались, и я сразу к нему и приехал. Пять месяцев я не мог устроиться, все меня проверяли. Я пока у брата жил. А потом устроили меня на ФЭИ в лабораторию. Проверяли образцы металла, как они себя ведут под воздействием давления - испытывали металл для подводных лодок.
С середины 1962 года и до 1975 я отработал в ФЭИ в одной и той же лаборатории. Мне повысили разряд с третьего до четвертого. Потом сказали, чтобы готовился сдавать на пятый разряд, но потом отменили. Отдали этот разряд женщине, которая в декретный отпуск уходила.
Все эти 13 лет я велосипедным спортом занимался на стадионе, где сам организовал велосекцию. А в 1971 году поехали мы со стройотрядом в Воркуту. Там на стройке я познакомился с одним парнем, который меня в «Технологию» переманил.
Как приехали с Воркуты, я в Технологию перешел. Работал там, в разных местах. В основном в 96 цеху, который на Буран работал. А в 1991 году эту программу закрыли, и я перешел к Рогову в 19 цех. Он меня пригласил, так как знал хорошо.
Все смены были укомплектованы, а я был, как запасной игрок. Потом мне ребята говорят:
- Пошли на Карповку, там открывают майонезный цех, нужны механики.
Я в отпуске и в отгулах поработал. Мне понравилось. А в 19 цеху меня сократили. Пошел я работать на Карповку и отработал там три года. Но мне пришлось оттуда уволиться, так как людей не хватало и мне приходилось работать сутками.
Потом я пошел работать на «Водное поло». Там мы делали лимонад. Я как-то встречаю знакомого. У него куртка, как у летчика и на спине написано «Водное поло». Я его спрашиваю:
- Ты что? На аэродроме работаешь? Возьми меня механиком.
- Нет, я в цеху работаю, где лимонад делают. Приходи. Нам механики нужны, - отвечает мне.
Я там три месяца отработал, не оформляясь.
Потом я в шахматы с Пестовым играл. Он мне говорит, приходи на «Технологию» опять. Нам в 34 лабораторию шлифовщик нужен. Я и перешел с 2000 года, где  до сих пор работаю.
С будущей женой я познакомился в 1963 году. В то время я в мужском общежитии жил на  ул. Мигунова, а она в женском на Ленина. В женском общежитии в подвале организовывали танцы. На танцах мы и познакомились. И в этом же году поженились.
В 1963 году я вне конкурса поступил в физкультурный институт. Проучился там полгода, пришел мне вызов на сессию. А я в велосипедной секции занял по области третье место. Мне говорят:
- Поезжай в Одессу на велотрек, а с институтом мы договоримся.
У нас, калужан, был свой лозунг, который вдохновлял спортсменов. Если сейчас болельщики говорят: «Россия вперед!», то у нас был лозунг: «Калуга – мама космоса, вперед!».
Я и поехал. Когда вернулся, пошел в ФЭИ, а мне оплату за счет предприятия не дают. Вызов, мол, был когда, а ты пришел позже. Мне пришлось институт бросить. Не мог же я без денег поехать.
Кандидата в мастера спорта я выполнил здесь в Обнинске на первенстве Центрального Совета среди атомных предприятий в 1967 году, а чтобы мастера спорта получить, наша группа поехала в Грозный. И в 1968 году я стал мастером спорта по велоспорту. Потом я стал работать тренером по велоспорту у нас на стадионе, и мы постоянно участвовали в соревнованиях в Калуге и других городах.
Потом в 1972 году я вновь стал поступать туда же. Экзамены я сдал, но по конкурсу не прошел. Так с физкультурным институтом у меня ничего не получилось.
Параллельно я шахматами занимался. У меня даже первый разряд был.
У нас с женой двое детей родилось. Сын, правда, в 1972 году под поезд попал. Он в первом классе учился и на продленку ходил. А дети с занятий сбежали и пошли в вагон-клуб кино смотреть. Наш сын не хотел идти, так ребята сорвали с него шапку и на железнодорожные пути бросили. Он за ней побежал и не заметил скорый поезд. Потом, когда разбирались, обвинили учительницу, что школьники с уроков у нее сбежали. Мы в суд не стали подавать. Сына-то уже не воротишь?
А дочка наша замуж не вышла. Ей уже 45 лет и она в церковь ходит. Наверное, уже не родит мне никого. Моя жена в 2016 году умерла. Ей 78 лет было.
А пением я стал заниматься с 1958 года. Меня стали привлекать к смотрам художественной самодеятельности. Однажды даже казус произошел. Мы частушки пели и критиковали недостатки на селе. В селе  чайная была. Там водку на разлив давали.
Так мы пропели такие слова:
И звучит за тостом тост.
 Трезвым вход туда не прост.
Где же трезвому покушать? Вот, вопрос?
А в чайной я все время хлеб брал. Прихожу за хлебом, а мне не дают. Продавщица говорит:
- Вы нашу чайную критиковали. Не дам вам хлеба.
Но потом все-таки дала.
Однажды в Жердевку иду выступать на смотре, а я знал, что когда яйцо сырое выпьешь, то голос очищается. Иду и вижу, что курей много бегает по улице. Я подхожу к женщине и объясняю ей про голос. Она дает мне два яйца еще теплых. Я потом эту женщину в клубе видел. Она пришла посмотреть самодеятельность.
Пропел я две песни: «Тишина» и «На Таганке». Меня на бис вызывали три раза. Последний раз мне баянист говорит, мол, давай последний куплет пропоешь и закончим. Мы так и сделали.
Потом я в армии на полковом концерте выступал. Номеров было мало, а мне говорят, чтобы я три песни спел. А слова я еще не выучил. Когда пел песню «Черное море мое», там, где слов не запомнил, то просто «ля-ля-ля» пропел.  А последнюю песню я пел, которая называлась «Я встретил девушку», я там спародировал и добавил  слова: «И ЗИМ в придачу». Всем так понравилось. А мне баянист потом сказал, что они подумали, что ты и на второй песне специально пролялякал. Так все сошло.
В 1962 году поехал я в Есипово, Воронежской области к тетке. Она в клубе в драматическом кружке участвовала. Давали как раз концерт в честь выборов. Она попросила меня спеть. Я спел песню «Мама матроса». Аккомпанировал мне классный гитарист. Он струнами каждое слово проигрывал. Весь зал плакал. За мной должна была выступать девушка, петь частушки. Но она тоже плакала и не могла петь. Говорит ведущему концерта:
- Как я буду петь частушки, когда весь зал расчувствовался?
А он ей отвечает:
- Вот, и развесели народ.
Когда я работал в «Технологии», то здесь я участвовал в художественной самодеятельности. У нас даже был художественный руководитель Бынкин Владимир Яковлевич. На предприятии было два оркестра: один эстрадный, а другой духовой. На смотре самодеятельности на области мы завоевали первое место, стали лауреатами конкурса. Я пел в квартете. Со мной пели Зимин Анатолий, Букатин Николай, Рябцев Леонид. Мы потом во всех цехах выступали и на других предприятиях.
Кроме того я участвовал во всех спортивных состязаниях по всем видам спорта и по летним, и по зимним. Как в деревне, если лошадь сильная, то она везде и пашет. Так и я.
Раньше проводились спартакиады среди промышленных предприятий в Калуге. Со мной по биатлону курьезный случай произошел. Нужно было стрелять по мишеням, которые были в виде шаров надувных. Я стреляю, все патроны израсходовал и три запасных тоже, которые на такой случай давались, а один шар не лопается. Мне пришлось штрафной круг пробежать. Когда на финиш прибегаю, то мне говорят, что я всю мишень изрешетил. А шарик примерз, вот и не лопнул.
Председатель  ДОСААФ Мельницкий Павел Васильевич  дал нам ящик патронов для винтовки. Патроны были подмочены, поэтому пули часто не долетали до цели, падали в метрах пяти, десяти от нас. Мы уходили в безлюдное место и тренировались. Главное было научиться правильно винтовку в руках держать.
Но все это было до 2000 года, до перестройки. Я и сейчас в зимнее время активно занимаюсь  спортом для себя, хожу на лыжах,  и постоянно участвую  в шахматных соревнованиях.
Вот, и вся моя жизнь. Проскочила, как одно мгновение. И оглянуться не успел. 
Со слов Туголукова Вячеслава Васильевича записал Павел Мягкий.

Февраль-декабрь 2018 года.