Ночь 37-го года

Ну, вот и всё, и снова я,
Вошёл опять в оцепененье,
Когда родные тополя
В который раз прощались с тенью.

Пол солнца скрылось за бугор
Включив свой цвет багрово-алый,
А мне наградой – приговор…
И я по шпалам, брат, по шпалам.

Я по дороге вспомню всё,
Хотя не вор я не убийца.
Никто меня уж не спасёт,
Мне просто не на кого злиться.

Всё ж хорошо, что не расстрел
Но вот клеймо «врага народа».
Я для народа песни пел
О том, что в клеточку свобода.

Ну, вот и всё, рельсы звенят,
Сосед уснул – спокойной ночи!
Мне ж от клейма мозги болят…
Как там жена и как сыночек?

Неужто даже и на них
Судьба наброситься готова?
Ночной звонок и через миг
Всех увезут с тридцать седьмого.

Вы отрекитесь от меня,
Скажите, что не знали сроду.
Но знайте, я не изменял
Свому совейскому народу.

Я просто выдержать не смог
Когда пытали на допросах.
«А, что ты, гад, писал меж строк?»
И в лоб тушили папиросу.

Ну, вот и всё, и я один
Во сне занюхал цвет каштана,
Но, то был запах с потных спин –
Здесь шаг от правды до обмана.

Но я глаза не открывал,
Хотел побыть немного дома.
Я сам себя обманывал,
На этом вот наев аскому.

Но, может быть, когда-нибудь
Мой сын споёт вот эту песню
А кто народ смог обмануть,
Тот промолчит о днях репрессий.

Мы в трубке Сталина горим,
Окутавшись самообманом,
Голубовато серый дым
Завис над родиной туманом.

1988