На Петербургской крыше

С прошлым я порву блокнотные страницы,
Словно  шелкопряд, вонзивший в ребра спицы,
Провернувший стержни цельным оборотом,
Желчью протекаю как консерв со шпротом.

Я -чертог, последний в обречённой расе
И ненавистен даже часовым на Алькатрасе.
От меня воротит, хочется плеваться.
Ты скажешь, мол я таким хочу казаться.

Но терпение лопнуло, лимит превышен.
Влез на парапет той Петербургской крыши,
Мимо которой полз я в вуз, на пару,
К крыльцу, в смог никотина, перегара.

Ошибся телом, просрочена гарантия.
Над мясным обрубком- стянутая  мантия
Из кожи. Прирос  оскал нервозным тиком,
То ль диагноз,  то ль  пародия на фрика.

С кровли: «Аве мне!». Жду бурные овации, 
Откликнулось лишь чувство дислокации.
«Быть» равно «Не быть» и без разграничений,
Здоровый , инвалид , психопат иль гений.

Вкусивши древо знаний, лишился простоты,
Отрицал столпы любви и дружбы, красоты.
Отвези к обрыву,  «Сплиновская» Волга,
Я  смог сохранить лишь бремя чувства долга.